Жизнь и судьба Михаила Ходорковского - Наталья Точильникова

Ходорковский комментировал по годам, начиная с 1998-го. И всякий раз цена Роттердама и Аугусты оказывалась в разы больше внутрикорпоративных цен, а закупочные цены «ЮКОСа» на уровне цен других компаний («Сибнефти» и «Роснефти»), где-то посередине.

«Теперь, если мы возьмем 2000 год, то цена у «Юганскнефтегаза» – 727 рублей, она выше той цены, которую устанавливали для «Ноябрьскнефтегаза» (675 рублей), хотя несколько ниже той цены, которую устанавливала «Роснефть» для «Пурнефтегаза» (814 рублей). И все эти цены в разы меньше, чем цена, указанная в обвинительном заключении в Роттердаме и Аугусте. Средние цены по ХМАО в этом году 1051 рубль. Средняя цена по ЯНАО – 782 рубля. Это есть в материалах дела. Согласно логике обвинительного заключения, вся страна похищала нефть, включая государственные компании, потому что цены в Роттердаме и Аугусте были в пять раз выше».

И иначе и быть не может. Та самая 40 статья налогового кодекса требует, чтобы цена не отклонялась от цен других производителей более чем на 20% вверх или вниз.

«Среднегодовая цена для дочерних предприятий «ЮКОСа» была сравнима со среднегодовой ценой аналогичных сделок конкурентов +/– 20%, т. е. при сопоставлении цен сделок в соответствующем регионе (Тюменская, Томская, Самарская область) цены «ЮКОСа» не были самыми низкими. Для уголовного дела, как мы прекрасно понимаем и как прекрасно понимает сторона обвинения, цены должны сравниваться с самыми низкими в данном регионе, по которым возможно было бы приобрести, но почему-то обвинение сравнивает не даже с самыми высокими ценами данного региона, а с самыми низкими ценами, но из региона, находящегося в 4000 километрах, то есть в Роттердаме и Аугусте. Из какой логической посылки это делается, я осознать за это время так и не смог. А объяснить мне это государственное обвинение не удосужилось».

«Для каждого человека, ведущего нормальную деятельность, должен быть какой-то выбор правопослушного поведения. Нельзя сказать, чтобы ты делал какую-то деятельность, но и так это будет преступление, и эдак это будет преступление. Я представлял интересы акционеров «ЮКОСа», я был руководителем «ЮКОСа». Я знаю, что в регионах добычи существуют добывающие предприятия, у которых их материнские компании («Роснефть», «Сибнефть») или торговые подразделения их материнских компаний покупают нефть по цене, я показывал, 700 рублей или 1000 рублей, а мне предлагается у «Самаранефтегаза», «Юганскнефтегаза», «Томскнефти» покупать нефть по 5000 рублей. Что мне скажут акционеры, которые мне вверили имущество, в том числе денежные средства «ЮКОСа», не дочерних подразделений, а собственно «ЮКОСа»?! «Милый, ты чего, обалдел?! Ты почему платишь в пять раз больше добывающим «дочкам», чем платят другие предприятия?! Это с какого праздника такое?!» И я был бы в нынешнем суде, только по обвинению в хищении денежных средств, только за счет завышения цен!» [256] …

«Судебная практика, согласно которой все эти операции стали объявляться незаконными, на момент, когда я вел деятельность компании «ЮКОС», не существовала. Она была не просто специально пересмотрена «задним числом» под ограбление «ЮКОСа», но и в деле «ЮКОСа» пошла дальше, признав эти подразделения (трейдеров) «самим «ЮКОСом»», что позволило увеличить размер налоговых претензий в 7 – 10 раз»…

«Я не согласен с налоговыми требованиями, только что объяснил почему. Но то, что «ЮКОС» был выгодополучателем, я не спорю. И когда сторона обвинения говорит: нет, этим выгодополучателем был лично Ходорковский, нет, собственность «ЮКОСу» не переходила, ее похищал Ходорковский. Ребят, а налоги с «ЮКОСа» вы тогда зачем потребовали?! Тогда сажайте представителя «ЮКОСа» рядом с собой, пусть он будет потерпевшим. И верните ему не только то, что дополнительно потребовали с «ЮКОСа» в период с 2004 года, но и то, что «ЮКОС» заплатил до 2003 года, потому что и тогда ему налоги, по вашему мнению, платить было не с чего. Он же нефть не получил! Я ее украл!»

«… с 1998 года мы начали формировать сначала независимую финансовую службу под руководством Мишеля Сублена, а затем – независимый совет директоров ОАО НК «ЮКОС». Независимые директора к 2003 г. составляли в нем большинство, в то время, как Комиссия по ценным бумагам и биржам США только в ноябре 2003 года утвердила новые правила, в соответствии с которыми большинство членов советов зарегистрированных на бирже компаний должны были быть независимыми.

Критерии независимости соответствовали международным: люди не работали в «ЮКОСе», материально от «ЮКОСа» не зависели, директорское вознаграждение не составляло существенной части их доходов. Все независимые директора были уважаемыми членами общества. Дополнительно важно: по своим профессиональным навыкам эти люди глубоко разбирались в деятельности крупных компаний».

Он перечислил поименно членов совета директоров. Жак Костюшко-Моризе – руководитель Международного отделения банка «Credit Lyonnais»; Сара Коллинз Кэри – адвокат/партнер фирмы «Сквайр, Сандерс энд Дэмпси ЛЛП», Вашингтон, США; Радж Кумар Гупта – независимый консультант нефтяной компании «Филлипс Петролеум» (США); Бернар Лозе – президент компании «Loze & Associes», крупный инвестор; Мишель Сублен – казначей «Шлюмберже Лтд.» (Schlumberger Ltd.), Париж, Франция; Алексей Эмильевич Конторович – директор Института геологии нефти и газа Сибирского отделения Российской Академии Наук; Юрий Петрович Похолков – ректор Томского политехнического университета, президент Ассоциации инженерного образования России.

«Все эти люди на ежеквартальной основе самым подробным образом знакомились с деятельностью компании, ее промежуточными и годовыми консолидированными отчетами, они утверждали бюджет и отдельные крупные сделки (сделки свыше 50 миллионов долларов я сначала должен был у них одобрить, только потом мог реализовывать, до 50 миллионов долларов я мог принять решение, но потом получить от них согласие). Они общались с аудиторами напрямую. То есть, и они были информированы.

Помимо этого, ежеквартально я собирал заседания так называемого расширенного правления, т. е. правления с участием руководителей всех дочерних подразделений (более 200 человек), и на протяжении 2 дней, с участием прессы, присутствовали губернаторы тех регионов, где мы работали, мы обсуждали итоги прошедшего квартала и планы на будущее.

В такой ситуации говорить о «секретных, скрываемых» сделках, ценах, об обмане кого бы то ни было, о сделках «против воли», с помощью которых велась основная деятельность, в размере всего объема этой основной деятельности – смешно. О чем здесь говорить, это анекдот!

Я просто не знаю как, кхм, выглядит такое обвинение! Ваша честь! Поверьте мне, в ходе предварительного следствия я все это говорил тем уважаемым людям, которые с нами провели два года: «Люди вы подумайте! С чем вы пойдете в суд?!». Мне говорят: «Да, мы доложим начальству». Приезжают, нет, ничего не изменилось. Когда заявили, что будут перепредъявлять обвинение, те, кто с нами в Чите сидел, имеются в виду представители Следственного комитета, они все надеялись, что самые фантастические глупости уберут. Нет! Обалдевшими после перепредъявленного обвинения были и мы, и они. Я не знаю, кто принимал решение о передаче в суд такого дела!».

12 апреля Михаил Борисович продолжил: «Функции единого центра прибыли несла компания «ЮКОС-Москва», и исполняло техническую работу подразделение под названием «централизованное казначейство». Хочу обратить ваше внимание, как шли денежные средства. Конечный потребитель направлял выручку либо непосредственно в корпоративный центр, тогда оплата трейдерам происходила из корпоративного центра. Такого рода мероприятия касались крупных оптовых потребителей на внутреннем рынке, таких как Министерство обороны, МВД и т. д. В других случаях от потребителя выручка поступала трейдеру. При этом, естественно, были определенные потери. Про потери я уже говорил (это невозврат НДС, это задержка оплаты, вообще неоплата, что было характерно для периода 98 – 2001 годов, это оплата в виде бартера, это акцизы, пошлины). От трейдеров средства поступали в корпоративный центр. Далее корпоративный центр направлял компенсацию затрат добывающим предприятиям по договорам купли-продажи нефти, которые вам, Ваша честь, в этом зале представлялись.

Помимо компенсации затрат добывающие предприятия также получали из корпоративного центра капитальные вложения. То есть деньги на освоение новых месторождений. Не тех месторождений, с которых произошла добыча нефти, за которую была получена компенсация затрат, а новых месторождений!»

«Если бы кто-то занижал цены в разы, как говорит сторона обвинения, или если бы у кого-то пропала вся нефть, вы прекрасно понимаете, выручка бы у этой компании должна была бы лежать на нуле. Такого нигде нет, нигде не видно, непонятно откуда вообще взялось!» [257] …

«Я обращаю внимание на специфику российской системы бухучета. У нас два основных вида финансовой отчетности. Это российские стандарты и там указана выручка каждого отдельно предприятия. Для добывающего предприятия это та выручка, которая получена им от другого подразделения ВИНК в оплату за поставленную нефть. Таким образом, выручка в структуре подразделений компании «ЮКОС» может быть указана и дважды, и трижды, и четырежды. Для того чтобы инвесторы не вводились в заблуждение, существует так называемая консолидированная отчетность, которая исключает внутренний оборот, то есть расчеты между подразделениями компании, и указывает только сколько выручки поступило из-за пределов компании и сколько выплат пошло за пределы компании».