Путешествие парижанина вокруг света - Луи Буссенар

— А что дает вам эта солидарность? Что вам в ней? Неужели всякий возврат к чести невозможен? Разве жизнь, посвященная отныне добру, не может искупить прошлого?

— О, — возразил допрашиваемый, — мне так мало времени остается жить!

— Как вы это можете знать?

— Так как я неспособен на подлость и предательство и купить себе жизнь ценой последнего не соглашусь, то отлично знаю ожидающий меня конец!

— Я вовсе не то хотел сказать! Я вижу, что вы человек из общества, и хотя не мое дело допытываться, путем какого стечения обстоятельств, таинственных и ужасных, вы сделались одним из соучастников тех пиратов, которых я преследую, все-таки обращаюсь к вашим лучшим чувствам, которые в душе такого человека, как вы, несмотря ни на что, должны были сохраниться и, наверное, сохранились! Я просил вас понимать честь в том смысле, как вы ее понимали раньше. Я не питаю против вас гнева, а еще менее чувства ненависти. Я здесь судья, но, поверьте, судья беспристрастный! Я неспособен потребовать от вас бесчестного или неблаговидного поступка; я только утверждаю и уверяю вас, что откровенный ответ на мои вопросы приобретет мое уважение к вам, что, однако, не помешает приведению в исполнение приговора, который я произнесу по чести и совести, как того требует от меня долг.

— И который будет приведен в исполнение при помощи веревки! — горько усмехнулся допрашиваемый. — Вы сами видите, командир, что для меня нет возможности реабилитироваться даже перед смертью. Я должен умереть позорной смертью пирата и всяких других негодяев. Это, конечно, должное возмездие за постыдную жизнь — быть повешенным, как собака!

— Я вам сказал, что искреннее признание приобретет вам мое уважение; я знаю, вы не трус, — я умею различать людей с первого взгляда, — и безразлично, как бы вы ни поступили теперь, открыв нам что-нибудь или нет, я хочу доказать, что мы умеем ценить мужество: если суд вынесет вам смертный приговор, то я обещаю, что вы умрете смертью солдата! Вы не будете повешены!

Неизвестный сильно побледнел и вскочил на ноги, глаза его горели, казалось, надеждой:

— Я умру стоя… с открытой грудью… и глядя смерти прямо в глаза… Я сам скомандую «пли!»?.. Нет?..

— Даю вам слово!

— Командир! Господа! Вы победили меня своим великодушием!.. Я буду говорить и тоже даю вам слово, если вы согласны его принять, сказать всю правду. А теперь пусть правосудие свершится!

Подсудимого увели в коридор, служивший вместе с тем и передней. Он оставался там минут пять. Когда он снова вошел в импровизированный зал заседания суда, все судьи были на ногах, стоя с покрытыми головами.

— Вы ничего не имеете сказать в свое оправдание? — спросил командир.

— Ничего.

Прочли смертный приговор.

Осужденный поклонился, сохраняя все время почтительную и полную достоинства позу.

Когда все было подготовлено, приговоренный обратился к командиру со словами:

— Я знаю, что приговор военного суда приводится немедленно в исполнение, но попрошу вас на этот раз отступить от общего правила и отдалить срок приведения его на несколько часов, если вы это сочтете возможным, чтобы я имел время написать записку, которая даст вам шанс действовать наверняка и уничтожить тех, кто объявил беспощадную войну человечеству!

— Желание ваше будет исполнено!

ГЛАВА II

Завещание пирата. — Приключения морского офицера на вечере у парижского финансиста. — Плохо нажитое добро иногда идет впрок. — Банкир воров. — Военный совет морских бандитов. — Соучастник поневоле. — Страшная отчетность. — Что такое разбойничье судно. — Одна душа в четырех телах. — Судно, которое перевоплощается, как комедиант. — Наука в применении к пиратству. — Неожиданный результат химического процесса. — Практический способ превращения трехмачтового судна в голет. — Похищение орудия. — Убежище разбойников.

На другой день на рассвете приговоренный был казнен.

Он умер достойно, но без хвастливости, умер просто и спокойно. Не всем дано так закончить жизнь, особенно когда эта жизнь не была безупречна и когда умираешь не за великую идею, а как враг человечества. Его смерть была лучше его жизни. Матросы воздали военную почесть его телу, когда оно, обернутое в саван и в парусину, опустилось в холодную, бездонную могилу моряков — море.

Волны сомкнулись над ним.

Он честно сдержал свое слово. Записка его была составлена подробно, и, когда каптенармус явился к нему предупредить, что час настал, он спокойно встал, вручил унтер-офицеру объемистый документ и сказал:

— Когда все будет кончено, передайте это командиру… Я готов! — И он последовал за унтер-офицером.

Спустя несколько минут после казни капитан де Вальпре, имея в руках ценную исповедь, оставленную ему казненным, прошел в свою каюту и, закрывшись на ключ, принялся читать признание казненного.

В большом конверте заключалось пятнадцать страниц бумаги, исписанных мелким, элегантным и твердым почерком.

Здесь автор считает своим долгом еще раз заявить, что рассказ этот правдивый, не имеющий ничего общего с вымыслом романистов: он имел этот документ и переписал его дословно.

Нет надобности дополнять то, что и без того уже может показаться невероятным, или пытаться драматизировать то, что и без того ужасно.

Вот что гласили строки рукописи покойного:

«То, что вас интересует, командир, началось с газетного факта и завершилось драмой.

Вы, может быть, случайно помните, что читали когда-то в газетах следующее известие: „В городе Бремен произошла страшная катастрофа. Торговое трехмачтовое судно „Мозель“ взлетело на воздух от взрыва одного из ящиков клади, содержащего торпеду, о существовании которой никто не знал. Судно приняло полный груз и должно было выйти в море на следующее утро. Свыше ста человек убито и ранено.

Владельцем ящика оказался один немец по фамилии Томас, родом из Дрездена. Узнав о катастрофе, он пытался застрелиться.

Несколько слов, вырвавшихся у него перед смертью, открыли широкое поле всякого рода предположениям.

Будучи владельцем части груза, Томас застраховал его в сумму, в двадцать раз превышавшую его действительную стоимость. Таким образом, он получал от этой катастрофы до трехсот тысяч франков барыша, если бы судно погибло в море.

С целью достижения этого результата он изобрел род адской машины с приспособленным к ней часовым механизмом, который должен был по прошествии нескольких дней произвести взрыв.

„Мозель“ должна была неизбежно погибнуть, если бы портовые рабочие, кончавшие погрузку, не вызвали преждевременного взрыва, толкнув ящик, заключавший в себе адскую машину“.