Полное собрание сочинений в трех томах. Том 3 - Мольер Жан-Батист

ЯВЛЕНИЕ ВОСЬМОЕ

Кризаль, Филаминта.

Филаминта.

Осталось выпустить еще вам много стрел?

Кризаль.

Со ссорой кончено. Положим ей предел. Речь о другом сейчас: о дочках. Все яснее, Что в старшей склонности нет к узам Гименея. Она философ — пусть, не стану возражать. Что ж, дочь вам удалось прекрасно воспитать. Но младшая совсем в ином все видит свете. Не худо б предложить, пожалуй, Генриетте Супруга подыскать.

Филаминта.

Я думала о том И о намеренье вам сообщу моем. Тот Триссотен, что вас приводит в возмущенье, Кому не повезло так сильно в вашем мненье, — Его-то именно я ей в мужья и дам. Ну а судить о нем пристало мне, не вам. Излишне поднимать вам голос для протеста — Все твердо решено, нет возраженьям места. Ни слова дочери о выборе моем! Я с ней поговорить хочу до вас о нем. Принять мой план у вас есть много оснований, Но с нею говорить не вздумайте заране! (Уходит.)

ЯВЛЕНИЕ ДЕВЯТОЕ

Кризаль, Арист.

Арист.

Ну что? Жена ушла, мой брат, и ясно мне, Что обо всем сказать успели вы жене.

Кризаль.

Да-да!

Арист.

А результат? Как с нашей Генриеттой? Согласье есть у вас? И решено ль все это?

Кризаль.

Ну, не совсем еще…

Арист.

Отказ?

Кризаль.

Нет, не отказ…

Арист.

В сомнении она?

Кризаль.

Сомненья нет как раз.

Арист.

Что ж?

Кризаль.

Дочери она нашла другого мужа.

Арист.

Другого мужа? Ей?

Кризаль.

Да-да, другого.

Арист.

Ну же, Кто он?

Кризаль.

Да Триссотен!

Арист.

Как, Триссотен? О нет!

Кризаль.

Он, этот латинист и заодно поэт.

Арист.

Вы согласились?

Кризаль.

Я? О боже! Нет, конечно!

Арист.

Каков был ваш ответ?

Кризаль.

Ответ? Я рад сердечно, Что промолчал, и вот не связан я никак!

Арист.

Да, довод ваш блестящ: серьезный сделан шаг. А о Клитандре вы словцо ввернули кстати?

Кризаль.

Нет, раз уж речь зашла об этом новом зяте, Я думал, что молчать всего умней пока.

Арист.

Да, осмотрительность отменно велика! Вам с вашей мягкостью разделаться пора бы. Мужчина ль вы? И как могли вы стать так слабы, Чтоб, полную во всем жене давая власть, Так под ярмо ее безропотно подпасть?

Кризаль.

Мой бог! Легко вам, брат, твердить урок свой строгий, Мне ж тяжелей всего домашние тревоги. Ведь я миролюбив, и дорог мне покой, Но у моей жены характер не такой. Хотя она у нас философ пресловутый, Но поминутно в гнев она впадает лютый, И пусть ее мораль земных не знает благ — Разлитьем желчи ей грозит любой пустяк, А если кто ее не подчинится дури, Неделю целую подряд бушуют бури. Меня кидает в дрожь, чуть слышу этот тон. Деваться некуда: не женщина — дракон! И вот ее, с такой чертовскою ухваткой, Голубкой, душечкой я называю сладко!

Арист.

Э, вздор все! Из жены — я прямо вам скажу — Трусливо создали себе вы госпожу. Своею слабостью вы власть ее взрастили. Кто в сан владычицы ее возвел? Не вы ли? Вы уступать во всем готовы ей сполна, И за нос водит вас, как дурака, она. Как! Вы не можете, хотя бы раз единый, Решиться до конца явить себя мужчиной, Набраться мужества, достоинства и сил, Чтоб твердо женщине сказать: «Я так решил!»? И не стыдитесь дочь отдать вы на съеденье Безумию семьи, где властвуют виденья, Бездельника своим обогатить добром За шесть латинских слов и весь их лживый гром, Педанта этого, арбитра всех вопросов, Что вашею женой увенчан как философ, Как ум блистательный, изящнейший поэт, Меж тем как он — ничто, и это не секрет? Ведь это просто стыд! Решиться не пора ли? Вы трус и стоите, чтоб все вас осмеяли.

Кризаль.

Согласен с вами я и вижу, что не прав. Пускай же мужеством мой закалится нрав.

Арист.

Прекрасно сказано!