1941. Вяземская катастрофа - Лев Лопуховский

С позиции сегодняшнего дня, когда раскрыты все карты, это особенно ясно. Война — вещь суровая: в создавшейся обстановке надо было чем-то жертвовать. Ну, не Москвой же. Попытка использовать войска, прибывающие на западное направление для деблокады окруженных под Вязьмой армий, не имела шансов на успех. В сражении вне подготовленных рубежей наспех собранные войска, несомненно, потерпели бы поражение. В этом случае пала бы и Москва. Официально это никогда не признавалось и вряд ли будет признано. Но от этого ничего не изменится. Если что и делалось, то только в надежде на самостоятельный прорыв окруженных войск, чтобы хоть какую-то часть их войск можно было использовать для защиты Москвы. Ведь уже начали пробиваться, и довольно успешно, из окружения армии Брянского фронта. Но под Вязьмой окружение было настолько плотным, что без помощи извне это оказалось невозможным.

К тому же к 10 октября обстановка на фронте еще более ухудшилась. Частью сил 9-й армии и 3-й танковой группой противник возобновил наступление против правого крыла Западного фронта в направлении Ржев и Калинин. Этим силам удалось захватить Сычевку, а затем Зубцов. Почти ничем не прикрытый разрыв в оперативном построении наших войск между Зубцовым и Гжатском, захваченным еще 9 октября частями моторизованной дивизия СС «Рейх», составил 7580 км. Промежуток между Гжатском и Юхновым шириной около 100 км также прикрыть было нечем. В полосе же Брянского фронта, войска которого пытались вырваться из оперативного окружения, вообще не было организованного фронта, за исключением участка под Мценском.

Жуков вспоминает:

«Самым важным было тогда выиграть время для подготовки обороны войск фронта. Если с этой точки зрения оценить действия частей, окруженных западнее Вязьмы, то надо отдать должное их героической борьбе.

Командование фронта и Ставка помогали окруженным войскам. Осуществлялась бомбардировка с воздуха немецких боевых порядков, сбрасывались с самолетов продовольствие и боеприпасы. Но большего тогда фронт и Ставка для окруженных войск сделать не могли, так как не располагали ни силами, ни средствами. Дважды — 10 и 12 октября — были переданы командармам окруженных войск радиограммы, в которых содержалась краткая информация о противнике, ставилась задача на прорыв, общее руководство которым поручалось командующему 19-й армией генералу М.Ф. Лукину. Мы просили немедленно сообщить план выхода и группировку войск и указать участок, где можно было бы организовать помощь окруженным войскам авиацией фронта. Однако на обе наши радиограммы ответа не последовало: вероятно, пришли они слишком поздно. По-видимому, управление было потеряно, и войскам удавалось прорываться из окружения лишь отдельными группами» [64].

На перечисление всех мер, направленных на оказание помощи окруженным войскам, Жукову в его воспоминаниях хватило одного абзаца, да и там не все соответствует действительности. Например, 9 октября из 39 самолето-вылетов авиации Западного фронта более половины было задействовано в районе Гжатска, который захватили части одной дивизии противника. Запланированная выброска окруженным войскам боеприпасов и горючего также не состоялась. 11 октября Лукин и Болдин доложили о тяжелом положении окруженных войск. Командование окруженными войсками нуждалось в достоверных данных о противнике, чтобы принять верное решение на прорыв, в помощи ударами авиации с его началом. Но и этой помощи оказано не было.

В создавшейся обстановке главным было задержать продолжающие наступать подвижные соединения противника. Для этого, прежде всего, необходимо было оценить степень угроз по направлениям их действий, выявить наиболее опасные, чтобы направить туда сохранившиеся силы и подводимые резервы. Но деятельность разведки была нарушена. Ее неэффективность приводила к неправильной оценке противника, его намерений и возможностей и, как следствие, к принятию неверных решений. На это накладывалось незнание положения и состояния своих войск, избежавших окружения, утрата управления ими. Все это не позволяло локализовать прорывы даже незначительных сил противника.

Но тут начали сказываться последствия серьезного просчета, допущенного германским главным командованием. В упоении от успехов первых сражений операции оно решило одновременно с продолжением наступления на Москву по кратчайшему пути совместными усилиями групп армий «Север» и «Центр» разгромить Северо-Западный фронт и войска, отступающие под нажимом корпусов северного крыла группы армий фон Бока. Южнее 2-я армия одновременно с ликвидацией советских войск, окруженных в районе Брянска, должна была наступать в юго-восточном направлении, а 2-я танковая армия Гудериана — совершить глубокий обход Москвы с юго-востока через Тулу, Каширу. Таким образом, были задуманы гигантские клещи, в которые должны были неизбежно попасть еще оставшиеся русские войска и большевистская столица. С запада на Москву продолжала наступать только часть сил 4-й армии и 4-й танковой группы противника. По мнению фон Бока, это сражение должно было стать последним напряжением его сил в битве за Москву.

Поворот на север и северо-восток сразу двух, а на юг — одного оперативного объединения привел к ослаблению нажима врага в центре Западного фронта. Наше командование незамедлительно воспользовалось этим благоприятным обстоятельством. К тому же надежды гитлеровского командования на быструю ликвидацию котла под Вязьмой и высвобождение удерживающих его соединений не оправдались. Немцы не учли силу сопротивления советских войск, которые своими непрекращающимися и настойчивыми попытками вырваться из окружения продолжали сковывать значительные силы врага. К исходу 11 октября на внутреннем фронте окружения все еще было задействовано 18 дивизий противника, 12 и 13 октября — 12–13 дивизий, в том числе по-прежнему — 6 танковых. К тому же выведенным из боя соединениям требовалось какое-то время для приведения их в порядок и отдыха личного состава (схема 21). Наращивать силу удара в северо-восточном направлении оказалось нечем.

Тем не менее части 41-го моторизованного корпуса противника во второй половине дня 11 октября продолжили наступление в направлении Старица, Калинин. Передовой отряд 6-й пехотной дивизии, обойдя укрепленный рубеж с востока, начал продвижение на Ржев, до которого оставалось всего 25 км. 1-я танковая дивизия, «преследуя отступающего слабого врага, 11 октября в 12.15 захватила Зубцов и продолжила наступление на Старицу, пока хватит горючего». Из дивизии с радостью доложили, что мост через Волгу в Зубцове не разрушен. Однако позднее выяснилось, что немцы два больших каменных моста через р. Осуга (приток Волги) ошибочно приняли за мост через Волгу. 56-й армейский корпус в составе 129-й пехотной и 14-й моторизованной дивизий продолжил выдвижение на северо-восток в общем направлении на Калинин с задачей совместно с 41-м корпусом не допустить отхода противника, отступающего под натиском частей северного фланга 9-й и южного фланга 16-й армий. Назревала угроза окружения соединений 22-й армии. Однако советское командование днем раньше предприняло решающие контрмеры. В связи с осложнением положения на Ржевском направлении Жуков отвел войска левого фланга 22-й и 29-й армий на рубеж р. Волга до Зубцова, приказав им ускорить отход за реку. При этом он потребовал задать дивизиям темп отхода 60–70 км в сутки[296].

Понимая, что соединения 29-й армии и назначенные части не успеют прибыть в район Старицы (находится на полпути между Ржевом и Калининым) и к Калинину, Жуков просит Ставку немедленно выдвинуть в район Калинина не менее одной стрелковой дивизии и танковой бригады, чего фронт сейчас сделать не может. Вместо 119-й стрелковой дивизии, которая оказалась скованной боем с противником, туда по железной дороге была отправлена 178-я сд. Одновременно Жуков просит Ставку дать распоряжение Северо-Западному фронту о переброске по железной дороге в район Старицы трех кавалерийских дивизий. Но осуществить этот маневр не успели. 12 октября враг занял Погорелое Городище, а к вечеру этого же дня — Лотошино и Старицу. Причем Старицу захватил передовой отряд 36-й моторизованной дивизии в составе батальона. Основные силы этой дивизии занимали рубеж Погорелое Городище, Карманово (схема 20). На рубеже Погорелое Городище, Гжатск действовали передовые отряды частей 36-й моторизованной дивизии, а в район Пречистое — 14-й моторизованной дивизии. После захвата подвижными соединениями противника Старицы и Лотошино на это направление выдвинулись пехотные дивизии 6-го и 27-го армейских корпусов.

Прорыв обороны Западного фронта на калининском направлении серьезно осложнил общую обстановку. Враг устремился на Калинин, в котором оставались лишь курсы младших лейтенантов и отряд народного ополчения. Ставка приняла ряд срочных мер по усилению группировки войск в этом районе. 5-я и 133-я стрелковые дивизии, направлявшиеся на Можайскую линию обороны, были задержаны в районе Калинина. Северо-Западному фронту было приказано направить в район города две стрелковые и две кавалерийские дивизии, 8-ю танковую бригаду под командованием П.А. Ротмистрова и мотоциклетный полк. Эти части под командованием начальника штаба фронта генерал-лейтенанта Н.Ф. Ватутина получили задачу к 15–16 октября сосредоточиться в районе Вышний Волочек, Есиновичи.