СУ-47 ДЛЯ МАТЕРИ ОДИНОЧКИ - Люда и Игорь Тимуриды

А потом я достала оставшиеся сто долларов и ручку.

“Это тебе подарок на день рождения... Я лажу деньги... – написала я на схваченном со стола листочке бумаге. – Купи еще сыну монопольку, игру в банк, корабль, самолет, пусть учится... А себе купи одну золотую акцию фирмы Alu… – я тщательно написала слышанное от бандитов название фирмы у постамента, которая что-то там создала новое, но еще не объявила. Я с гордостью посмотрела на написанное – я такая умная! – А мне купи акцию Микрософт, я слышала, что акционеров слушают, я хочу, чтоб когда я книгу на иностранном в компьютере читала, она мне смысл каждого слова маленькими картинками сверху над предложением показывала, чтоб я научилась понимать, иначе трудно... А еще у меня был самолетик от фирмы Су, он садится и взлетает на месте, но мирный. Я была первым покупателем, вот! Они сделали мне рекламу, они надеются на продажи через мою рекламу...”

Я услышала шум лифта, и быстро подписалась: “твоя Пуля”.

Положила записку в инструкцию. И быстро запаковала снова. Сумев сделать это одна.

А потом услышала, что солдаты за стенкой кончили полностью шерстить отдел через один и ворвались в соседний. Мой будет следующий. Справа солдаты, обыскивающие с двух сторон, уже тоже входили в соседний. Там топали ноги. Это было нехорошо.

Лифт за поворотом открылся.

Плюнув на все, я открыла большой холодильник рядом с моим, благо его только начали упаковывать, когда я пришла покупать. Я быстро вытянула решетки и залезла внутрь, осторожно прикрыв дверь за собой.

- Проклятье! – услышала я голос грузчиков. – А говорил, что все запаковал, сволочь! Упаковывай клеенкой! – бросил он кому-то.

Меня, вернее мой холодильник, быстро обтянули специальным пакетом, вложили в ящик и вынесли в лифт. Это я так думала. Вообще грузчики работали скоро. Лифт загудел, приятно покачиваясь.

Потом оба холодильника вынесли и поставили. Среди других вещей. Кажется, грузчики куда-то ушли, ибо бухнули, гады, мой холодильник, просто нещадно. Другого мне было ничего не слышно.

- Все проверили? – кажется, кто-то где-то пролаял очень далеко.

- Командир, да буквально пол часа назад мы каждый ящик вскрыли, отсюда начали. Это склад вещей, приготовленных к отправке. Менеджеры нас чуть не убили! – вскрикнул кто-то, кого явно били.

- Ну так где она?! – бешено зарычал кто-то, и его голос был слышен прямо надо мной.

- Опять вскрывать? – услышала я.

Голос затих. А может, мне не было слышно. В холодильнике было тепло. А потом меня опять куда-то понесли...

Я зевнула. Меня куда-то положили. Я опять зевнула, отчаянно стараясь быть бодрой. Я знала, что должна быть бодрой, чтоб сражаться, если меня откроют. Не знаю почему, но когда я оказалась в положении лежа, на меня вдруг нахлынула такая усталость. День был тяжкий...

Пол мягко качался... Качался... Качался... Я, конечно, готовилась к драке... Было так тепло и уютно в этом немецком холодильнике... Мне снились такие хорошие сны...

- Это что такое!? – вопил кто-то и безумно ругался. Я сладко потянулась, не обращая внимания. Сын моей тетки, который после отъезда брата жил в нашей квартире вместе с теткой тоже вопил, чтоб я вставала и убирала, готовила, выносила мусор, но плевать я на него хотела. Мой Филя, – это мой фила-бразильеро, собака переросток, не дал бы ему даже пикнуть, если б он приступил от лая к действию.

- Я вот возьму ее и застрелю! – проревел мужик незнакомым голосом.

Глаза мои мигом открылись. От того, что я увидела, у меня волосы стали дыбом. Я сидела в холодильнике, а рядом, на своей кухне, бесновался толстенький мужик во фраке с драгоценностями, а возле него стояли и недоуменно смотрели на меня мужики в форме универмага. Это была явно чья-то квартира.

Мужик вытащил пистолет.

- Ой! – пискнула я, выпрыгнула и сделала книксен. Мужик застыл с пистолетом. А я, церемонно поклонившись, станцевала и спела танец куклы из табакерки, как маленькая девочка, разводя юбку в сторону руками. Детскую песенку я закончила совершенно из другой оперы трижды повторившимся рефреном:

- С днем рожденья тебя! С днем рожденья тебя! С днем рожденья тебя! – пискнула я, поклонившись и шаркнув ножкой.

- Вот блин! Что это!? – прорычал мужик.

- Это сюрприз на ваше день рожденье... От фирмы... – быстро проговорила я. – Я могу спеть еще одну песенку. С днем рождения Вас! – уважительно сказала я.

- Но у меня нет дня рождения! День рождения у моей жены Женечки! – недоуменно сказал мужик.

- Вот козлы, опять не туда отправили! – уже грубо, выпрямляясь, проговорила я. Вынув из лежащей пачки сигарету, я поднесла ее этому же мужику, чтоб он зажег. – Кошмарный день! Сегодня все перепутали, все на ушах с этим шмоном, грузы идут куда попало, представляешь, паря, – я ткнула его сигаретой, – заказали мужику девку на именины, а приехали на похороны... Они отпевают, а она поет, “котик, котик, поиграй со мной в доктора!” Как увидела клиента, так чуть не окочурилась Анька! – я громко засмеялась. – А одной бабе, может слышал, вместо шоколаду мужика с огнеметом в ящике прислали! А я уснула, кошмар... – я протерла кулачками глаза.

Клиент замычал что-то в ярости. Он был готов.

Грузчик почему-то рыдал, стыдливо отвернувшись...

Глава 54.

- Где тут туалет? – ткнула сигаретой я хозяина.

- Там... – он ткнул в ту сторону.

Я пошла по квартире, туалет не нашла. Ну и громадная квартира, комнат семь, черт возьми! Я надела оставшиеся драгоценности на себя, сережки опять в уши... У двери наружу стоял мужик военной форме с пистолетом. Из-за дверей в комнаты слышались голоса, поздравления, звон бокалов.

- Мужик, где тут покурить можно? – я показала незажженную сигарету, облокачиваясь на стол перед ним. – Совсем я в вашем доме запуталась... Пошла туда, там ужасно ругаются, кричат, какой-то холодильник, все загорожено...

- Пойди покури на лестничной площадке... – решил тот. – Пока там разберутся... Это подарок привезли...

У меня ничего не было, завещание, документы на мотоцикл и “Феррари” лежали в пакетике на груди, сигаретка, наглый взгляд, платье от Версачи, драгоценности...

Он открыл дверь. Я, пожав плечами, вышла.

- А там у вас безопасно?

- Посторонних в наш дом не пропускают! – отрезал тот, теряя фамильярный тон.

Я вышла. Нажала кнопку лифта, задымила сигаретой, облокотившись на стену.

А потом вышла на лестничную клетку и рванула вниз. Приспичило мне. Секунд двадцать, и лестница кончилась. Как раз в дом входили люди. Я пьяно бросила бравому секьюрити:

– Пойду покурю на улице, я с именин Женечки...

Останавливать меня он не стал. Я вышла без ничего в руках, с сигаретой, телевизоры не несла. Вряд ли он меня вообще увидел. Постояла пару секунд, покурила, потом увидела кого-то далеко, замахала ему рукой, выкинула вонючую сигарету, и, улыбаясь и махая, огибая машины гостей, быстро кинулась к нему, обходя людей.

- Алеша, ты! – с этими словами я обняла его, с размаху повиснув на шее.

Он был как раз на остановке, и я его обнимала, когда подошел рафик.

- Я разве вас знаю? – покраснел молодой человек. – Я Петя!

- Ой, извините, я ошиблась... – залепетала я.

Я смутилась ужасно. Мне хотелось исчезнуть. Когда маршрутка отошла, меня на остановке не было. Я просто спутала дверь от неловкости и ушла не туда. Конечно, когда от него уходила.

В маршрутке я протирала глаза. Спать хотелось ужасно. Я зевнула. Совершенно не представляю, сколько я проспала. Вокруг был совершенно девственный город. Ни танков, ни патрулей с автоматами, ни баррикад из блоков и бетона, ничего. Обычная муравьиная жизнь... Такое впечатление, что мне все приснилось. По “Русскому радио” передавали очередную развлекательную программу. Они будут веселиться, даже если будет землетрясение.

- А сейчас, – весело сказал ведущий, – час классики. Ремикс на тему балета Чайковского “Лебединое озеро” исполнит диджей Фашист.

Я умилилась. Классика постепенно проникает в быт русского народа. Я часто слышала об этом от бывавших у нас дома академиков. Они все как один любили Чайковского.

Я решила выйти возле стоянки, где поставили мою “Феррари”. Чтоб хоть посмотреть на место, где стояла машина во сне.

И тут я увидела нашего соседа Панкратова, владельца четырех заводов по производству конфет, который так заботился о своих рабочих, платил им не меньше пятисот долларов, всегда помогал мне и моей собаке, принося ей то ногу, то колбасу, которую мы с Филей ели вместе. Он был идеалист, стремился создать идеальное предприятие, как у японцев. Часами рассказывал мне как там, у них, в Японии. Что в Японии каждая фирма представляет собой “ути”, или в переводе семью. Про то, как японцев с детства воспитывают в убеждении – что школа, фирма – это их семья, и они действительно воспринимают их как семью, ибо это вошло в культуру, они воспринимают их так же само, как мы воспринимаем свою семью семьей, ибо так было всегда. Про то, как на каждой японской фирме психологи работают над подбором и совместимостью людей, как каждый высший японский менеджер озабочен превращением своих людей в одну семью, как заботятся о том, как спаять их, сделать братьями... Как устраивают постоянные совместные праздники, совместный отдых с семьями по воскресеньям, поощряют культ взаимной дружбы, и еще сотни тысяч мелочей, превращающих людей в команду... Даже распределение подчинения идет у них по старшинству возраста, как в семье... Мало кто знает, что в Японии, в отличие от СССР это вошло в культуру, то есть стало естественным и природным. Ибо утверждалось высшими менеджерами... Они не думают об этом, это естественно! – восклицал он. Он был тогда такой веселый, богатый, увлеченный! Его предприятия росли... Он с нуля их поднял!