Снежный странник - Кэтрин Фишер

— Хорошо сказано, — проворчал Брокл.

— Неужели ты не понимаешь? — почти умоляюще сказал Кари. «А они теперь одного роста», — подумала Джесса, глядя на мать и сына, стоящих лицом к лицу. — Не понимаешь?

Гудрун улыбнулась, почти печально.

— Нет, — ответила она, — не понимаю. А ты должен знать, что теперь одного из нас ждёт смерть.

Её слова прозвучали как удар грома. Брокл шагнул вперёд, но она не обратила на него внимания.

— Я никогда не знала тебя, Кари, — сказала Гудрун. — Мы с тобой всегда были как две стороны зеркала.

— Но ведь это можно исправить, — прошептал он.

— Нет, уже ничего не исправишь. Слишком поздно, мой сын. Слишком поздно.

И вдруг Гудрун и Кари исчезли. Джесса вскрикнула от удивления и досады, Брокл разразился проклятиями.

— Где они? — рявкнул он, оборачиваясь туда, где только что стоял Греттир. Но там тоже никого не было.

Глава двадцать шестая

Что меня вопрошать? Зачем испытывать?

Кари стоял в темноте.

Вокруг было много невидимых людей; он чувствовал, как их мысли пытаются проникнуть в его сознание, и решительно прогнал их прочь. Он знал, это был мир духов, царство призраков. Здесь всё могло случиться, поэтому Кари зажёг огонь, который осветил комнату.

Он находился в крохотной комнатёнке, чуть больше каморки. В углу стояла грязная кровать, в очаге лежала кучка остывшей золы. Через маленькое окошко под потолком струился свет звёзд.

Он узнал это место. Воспоминания вызвали острую горечь и тоску, и Кари почувствовал, как сжалось его сердце и оцепенело сознание.

Он молча опустился на серое одеяло и осторожно потрогал магические спирали и завитушки, нацарапанные углём на стене.

— Зачем я здесь? — тихо спросил он.

— Потому что из всех мест на земле этого ты боишься больше всего. — Она прислонилась к влажной стене, наблюдая за ним, как делала когда-то. — Твои друзья ведь не знают об этом, не так ли? О ночных кошмарах, которые снились тебе в этой комнате? Даже Брокл об этом не знает, верно?

Кари сжался, подогнув под себя колени. Вместо ответа он принялся раскачиваться взад и вперёд.

— Как здесь было страшно, — тихо сказала она, подходя к нему. — Как было страшно все эти годы.

— Это ты заперла меня здесь. И бросила…

— Годы тишины. И страха. Ты их помнишь?

— Я их никогда не забуду. — В его глазах сверкнул гнев. — Зачем ты это сделала? Ведь всё могло быть совсем иначе. Для нас обоих.

Она покачала головой и опустилась рядом с ним; зашелестел шёлк, коснувшись соломенной подстилки.

— Похититель душ может быть только один. Я знала это с самого начала.

Кари едва слышал её. Он изо всех сил старался оставаться спокойным, борясь со страшными воспоминаниями детства. Но они выплывали отовсюду: из стен, из золы, из магических знаков, которые он когда-то нарисовал на стене, он, ребёнок без мыслей, испуганный и замёрзший, не знающий, что такое человеческая речь.

Он знал здесь каждый уголок, каждую щель; когда наступала зима, он смотрел, как стены покрываются инеем; крошечный солнечный зайчик был его единственным развлечением. Теперь ему казалось, что он никогда не покидал эту комнату. Всё, что случилось за эти годы, стало казаться нереальным; он знал — эта комната была частью его самого, здесь находился источник её власти над ним. Джесса, Скапти, даже Брокл начали уплывать, изглаживаться из его памяти, человеческая речь стала вновь превращаться в неясное, странное бормотание. Кари хотел что-то сказать и вдруг почувствовал, что забыл все слова, забыл даже звук человеческой речи. Для него существовала только она — высокая женщина, от кото-рой ему уже никогда не уйти, никогда. Слишком много времени провёл он в этой комнате.

Снаружи раздалось какое-то хлопанье и карканье. Он с усилием поднял глаза и увидел, как сквозь оконную решётку просунулся клюв ворона.

Гудрун улыбнулась:

— Только этих здесь не хватало.

Кари, сам не понимая зачем, протянул к ней руки, и она крепко их сжала. И тогда он с удивлением почувствовал, как внезапно и неотвратимо она подбирается к его сознанию, проникает в его мысли, страхи и воспоминания, всё глубже и глубже, пока не коснулась своими холодными пальцами его души. И, коснувшись, начала тащить её, а он сразу почувствовал себя жалким, беспомощным и, прижавшись к сырой стене, смотрел, как из него выходит сама его сущность, оставляя лишь оболочку; и тогда он упал на колени и, схватившись за одеяло, сжал его слабыми детскими кулачками.

— Оставайся рядом с Сигни, — приказал Брокл.

— Поразительно, как это ты мне доверяешь, — сказал Мунгарм, глядя на него.

— Я и сам удивляюсь, — прорычал Брокл. — Закрой все двери.

— Они могут быть где угодно, — сказал Скапти, когда Мунгарм захлопнул за ними дверь.

— Они могут быть невидимыми.

— Мне всё равно, Джесса! — с яростью крикнул Брокл. — Мы разнесём этот замок вдребезги, пока не найдём хоть что-нибудь или кого-нибудь! Я не отдам ей Кари. Никогда!

Он побежал вниз по лестнице, остальные устремились за ним.

В ледяном зале было пусто и холодно, в соседних комнатах — никого. Скапти распахивал одну дверь за другой, но так ничего и не нашёл.

— Пусто!

— Она где-то здесь! — сказал Брокл, стирая с лица иней. — Больше ей быть негде.

— У неё, наверное, есть своя комната, — задумчиво сказала Джесса.

— Что?

— Комната. Своя комната…

— Для заклинаний, да, я знаю! Но где она?

— Где-то высоко, как и комната Кари. — Джесса решительно повернулась. — Здесь должна быть другая лестница. Ищите, быстро. Осмотрите каждый угол.

Джесса бросилась в ближайший коридор; он привёл её в кладовку, заставленную ящиками из какого-то белого металла. Открыв ножом крышку одного из них, она заглянула внутрь. В лицо ударил яркий жёлтый блеск; Джесса с изумлением уставилась на куски чудесного разноцветного янтаря. Такому сокровищу не было цены. В других ящиках оказался гагат, моржовый бивень и серебро — вся казна Гудрун.

Но рассматривать сокровища не было времени. Она захлопнула крышку и побежала назад. К ней подбежал Скапти:

— Ну что?

— Ничего. А как насчёт?..

Договорить она не успела. Откуда-то из глубины зала раздался громкий крик Хакона. Когда они подбежали, Хакон показал на покрытую льдом стену:

— Смотрите.

Дверь была маленькая, незаметная. От её порога вниз вели ступеньки, уходя в непроглядную тьму. В воздухе пахло чем-то холодным и сладким.

— Пойдём вниз? — пробормотала Джесса.

— Она ведь его противоположность, помнишь?

Перебросив в руках топор, Брокл шагнул вперёд. Ступени были прорезаны прямо во льду. Чем дальше они шли, тем становилось холоднее. Откуда-то падал мягкий зелёно-голубой свет. Они знали, что находятся глубоко под слоем льда, под самым ледником. Постепенно стены стали светлеть, пока не превратились в прозрачное стекло; внутри его застыли мерцающие пузырьки воздуха. Брокл внезапно остановился: