Механический ангел - Кассандра Клэр

Натаниэль зашелся в приступе кашля и был вынужден замолчать. Джессамина бросилась к чайнику, который Софи поставила на столик чуть в стороне, и через мгновение чашка с чаем была уже в руке Натаниэля. После этого мисс Ловлесс наградила Тесс уничижительным взглядом, словно укоряя ее за то, что та первая не сообразила помочь брату.

Натаниэль же, откашлявшись, глотнул чая и продолжил:

— В тот день, когда я нашел страницы из маминого дневника, мне показалось, что я наткнулся на золотую жилу. Я слышал о Мортмэйне. Я знал, что он богат как Крез[97]. Я написал ему: мол, я, Натаниэль Грей, сын Ричарда и Элизабет Грей, на тот момент уже покойных, среди бумаг матери нашел некий документ, который может заинтересовать мистера Мортмэйна. Я сообщил, что хочу встретиться и обсудить мое возможное устройство на работу. А на тот случай, если он не захочет помочь мне, я предусмотрительно сообщил, что газеты могли бы заинтересоваться дневником моей матери.

— Деловой подход, — заметил Уилл, увлеченный рассказом.

Натаниэль улыбнулся, и Тесс наградила его сердитым взглядом:

— Не обольщайся. Когда Уилл говорит «деловой подход», это означает «безнравственный поступок».

— Нет, я подразумевал именно деловой подход, — возразил Уилл. — Когда я подразумеваю «безнравственный поступок», то я говорю: «Так бы я и сам поступил».

— Достаточно, Уилл, — прервала его Шарлотта. — Позволь мистеру Грею закончить свою историю.

— Я думал, что он захочет отвязаться от меня и пришлет мне деньги, — продолжал Натаниэль. — Вместо этого я получил билет первого класса на пароход до Лондона и официальное предложение работы. Я полагал, что нахожусь на правильном пути, и впервые в жизни старался ничего не испортить. Добравшись до Лондона, я отправился прямо в дом Мортмэйна, где меня сразу же проводили в его кабинет. Мортмэйн приветствовал меня с большой теплотой, сообщив, что рад видеть меня и что я здорово похож на свою покойную мать. Потом он стал серьезным. Усадил меня в кресло и сказал, что всегда любил моих родителей и был страшно опечален, когда они оставили Англию. Он не знал, что они умерли, пока не получил мое письмо. И даже несмотря на то, что я собирался предать гласности их отношения, он все равно будет счастлив дать мне работу и сделать для меня все возможное в память о моих родителях… Я сказал Мортмэйну, что сохраню его тайну, если он возьмет меня с собой на встречу «Клуба Преисподняя», чтобы показать то, что в свое время показал моим родителям. Дело в том, что моя мать в своем дневнике вскользь упоминала одну азартную игру и мне во что бы то ни стало захотелось ей научиться. Я вообразил, что встречу там людей достаточно глупых для того, чтобы верить в волшебство и дьяволов. А значит, таких дураков несложно было бы раскрутить на деньги… — Натаниэль закрыл глаза. — Мортмэйн неохотно согласился взять меня с собой. Полагаю, я просто не оставил ему выбора. Тем же вечером в доме де Куинси состоялась встреча. В тот момент, когда двери открылись, я понял, что единственный дурак в этой комнате — я. Мне предстояло встретиться не с идиотами, балующимися спиритизмом, а с самой настоящей нечистью. Нижний мир оказался реальностью. Оправдать я себя мог лишь тем, что мать писала о Клубе вскользь и я не понял, насколько все это было реально. Меня чуть не хватил удар, когда я увидел вокруг себя… невероятных существ. Там были Темные сестры. Они играли в карты и время от времени бросали на меня хищные взгляды. Их длинные кривые пальцы, которыми они сжимали карты, напоминали птичьи лапы. Женщины с напудренными лицами и плечами улыбались мне, а капельки крови сочились из уголков их ртов. Маленькие существа, чьи глаза то и дело меняли цвет, сновали по залу. Я и вообразить себе не мог, что подобное возможно. Так я и сказал Мортмэйну. «Есть многое на небе и земле, что и во сне, Натаниэль, не снилось твоей учености»[98], — ответил он. Хорошо, что я знал эту цитату благодаря тебе, Тесси. Ты всегда читала мне Шекспира, и я даже иногда слушал тебя. Я собирался попросить Мортмэйна не смеяться надо мной, когда к нам подошел один человек. Я видел, что Мортмэйн вытянулся, словно солдат на посту. Его лицо исказилось страхом. Потом Мортмэйн представил меня как своего нового служащего и познакомил меня со странным человеком. Звали его де Куинси. Как только мой новый знакомый улыбнулся, я сразу понял, что он не человек. Прежде я никогда не видел вампира, потому сразу и не понял, кто такой де Куинси на самом деле. Но как только я увидел его зубы… Должно быть, я имел страшно дурацкий вид, когда разглядывал его с выпученными глазами и открытым ртом. «Мортмэйн, вы вновь прячете от меня свои замечательные находки, — заговорил де Куинси. — Он больше чем просто новый служащий. Натаниэль Грей… Сын Элизабет и Ричарда Грея». Мортмэйн тяжело сглотнул, выглядел он очень испуганным. Де Куинси тихо засмеялся. «У меня очень хороший слух, Аксель, — заметил он, а потом обратился ко мне: — Я знал вашего отца. Даже любил его, если хотите. Не желаете ли сыграть в карты?» Мортмэйн покачал головой, давая мне тем самым знак — откажись. Но я уже видел карточные столы, видел игроков, и искушение было невыносимым. Ночь напролет я играл в фарго с вампиром, двумя оборотнями и чародеем со странной прической. В тот раз мне улыбнулась удача: я выиграл много денег и выпил множество потрясающих на вкус спиртных напитков, которые слуги разносили по комнатам на серебряных подносах.

В какой-то момент Мортмэйн исчез, но меня это уже не волновало. Рассвет я встретил ликуя. Мне казалось, что я стою на вершине мира. Де Куинси сказал, чтобы я приходил в Клуб всякий раз, как того захочу. Конечно, я свалял дурака и согласился. Мне бы, дурню, понять, что я так хорошо провел время, потому что в напитки подмешали колдовские зелья. К тому же тем вечером мне позволили выиграть. Я возвратился, и на этот раз уже без Мортмэйна. Сначала я выигрывал — постоянно выигрывал. Тогда-то я и послал деньги тебе и тете Генриетте, Тесси. На самом деле я получил их не за работу на Мортмэйна. Я вообще нерегулярно ходил на работу, часто прогуливал, но я уже был не в силах сконцентрироваться даже на самых простых задачах. Все, о чем я думал, так это о Клубе, а вместе с тем о выпивке и игре в карты. С каждым разом мне хотелось все больше и больше денег…

А потом я начал проигрывать. И чем больше я проигрывал, тем отчаяннее хотел отыграть свои деньги. Де Куинси предложил играть в кредит, и я занял у него деньги. Я вообще прекратил ходить на работу. Днем я спал, а ночи напролет проводил за карточным столом. Я потерял все, что у меня было. — Его голос теперь звучал отрешенно. — Когда я получил твое письмо, Тесси, в котором ты сообщала мне о смерти тети, то подумал, что это случилось из-за меня. Кара настигла меня. В тот день я хотел купить билет, чтобы как можно быстрее вернуться в Нью-Йорк… Но у меня не было денег. Отчаявшись, я снова пошел в Клуб… Я был небрит, несчастен, глаза мои покраснели. Наверно, я дошел до грани отчаяния, потому что де Куинси именно в тот вечер жестоко отчитал меня. Он отвел меня в заднюю комнату и напомнил, что я задолжал Клубу больше денег, чем смогу когда-либо заплатить. При этом он казался очень довольным. То и дело стряхивал со своих кипельно-белых манжет невидимые пылинки и скалился мне в лицо. Он спросил, на что я готов, чтобы расплатиться с долгами. Я сказал: на все что угодно. Тогда-то он и спросил: «А как насчет твоей сестры?»