Клетка Удава - Тетти Нериус

— Ну-ну, — Азраил недобро хмыкнул. Так бы и лягнул тебя, пидора монолитовского! Скрипнули натужно пружины соседнего матраса, и Азраил обратился к Пророку. — Твоя порция, дружок. Подумай хорошо, готов ли ты к этому.

— Лежать без дела в кровати я точно не собираюсь, — и через несколько секунд раздался сдавленный кашель и попытки сдержать рвоту. Вовремя вернулся Семецкий, предусмотрительно взяв два граненых стакана, полные воды. Я потянулся за своим, радуясь, что избавлюсь от противного привкуса во рту. И тут-то меня накрыло!

Сначала в районе желудка стало горячо, как при изжоге. Затем тепло полилось по всему телу, и было даже приятно, расслабляло. Пока эта волна не добралась до сломанной ноги и обрубков пальцев. Меня будто хватанули невидимые жесткие руки, вонзив острые когти в поврежденные участки костей. Я заорал, вцепившись крепко в чистую простынь. Подорвался с места, но был тут же жестко пригвождён обратно. Надо мной завис Волков, крепко прижимая меня к кровати за плечи. Позади него маячила напуганная Брелок и хмурый Азраил. Саян скулил где-то вне поля моей видимости. Или же это я от дикой боли? Она ощупывала когтями-иглами каждый сантиметр переломанной кости. Скоблила по ним! Ковыряла по затянувшейся коже и мышцам на отрубленных пальцах. Глаза заволокло раскаленной пеленой. Я будто снова очутился в том аномальном тумане. Только вместо монстров пауков и ожившей статуи Ленина была одна сплошная боль!

Рыча сквозь зубы, я шарахнул кулаком по стене. Со всей дури! Хотел, чтобы одна боль хоть немного заглушила другую. Сука, на хуй я согласился выпить эту дрянь⁈ Лучше бы лежал себе в кровати, кинцо смотрел! Где-то на фоне послышался громкий стон или даже вой. Это я или Саян? Или Пророка торкнуло⁈ Азраил, погань ты последняя, не смей Багире эту хрень вкалывать!

— Терпите! — услышал я строгий голос Азраила, — вы же мужчины!

— Иди на хуй, пидармон проклятый! — выплюнул со всей злостью я. В голове появился какой-то хруст. Я словно слышал, как срастаются кости. Хлопнув Волкова, чтоб сдвинулся немного, я поднес к лицу правую ладонь. То ли меня уже глючит, то ли мизинец с безымянным пальцем медленно вытягиваются. Кожа на них розовая, полупрозрачная, что видна каждая жилка. Я пораженно смотрел, приоткрыв рот, как отрастают утерянные фаланги пальцев. Охренеть не встать! Это реально? У меня точно не глюки? Перед глазами стало вдруг стремительно темнеть, накатила страшная слабость. Уронив отяжелевшую руку на кровать, я полностью расслабился, падая в удивительно мягкую приятную темноту. Слышал приглушённые взволнованные разговоры, но разобрать их даже не пытался. Обрадовался, что боль, наконец, отступила…

Очнулся я со стоном, ни черта не понимая, где нахожусь. Рядом слышался чей-то шепот, настолько тихий, что слов не разобрать. Только я хотел протереть ладонями физиономию, как по моей щеке прошёлся горячий мокрый язык.

— Саян! — мигом придя в себя, я отпихнул от себя наглую волосатую морду собаки. — Я, конечно, понимаю, что ты очень рад меня видеть, но я терпеть не могу, когда меня слюнявят сразу после сна! Сколько раз тебе это можно повторять⁈

Рядом раздался тихий смешок. Брелок подбежала к моей кровати, провела рукой по моим влажным от пота волосам. Настоящая, не галлюцинация, не остаток моего сна. Смотрит на меня еще с беспокойством, но сама счастливо улыбается. Волновалась за меня, бедняжка… В ночлежке так же находился Волков, с ним, видимо, Брелок и беседовала. Я встретился с капитаном взглядом и заметил, как он облегченно выдохнул. А может, мне просто показалось. Багира лежал всё на том же месте, без сознания, укрытый плотным одеялом, или же просто очень крепко спал. Постель же Пророка пустовала, была аккуратно заправлена. Я слышал негромкую болтовню со стороны зала ожидания, даже чей-то не самый приятный хохот. Раз кто-то ржёт, значит, ничего страшного не случилось, так?

— Привет… — я взял Веронику за руку, не сильно сжал её, — сколько я в отрубе был?

— Полчаса, не больше, — сказал Волков, подойдя ближе, — как себя чувствуешь?

Вместо ответа я осторожно приподнялся. Брелок тут же подалась ко мне ближе, помогла сесть, поддержав под спину. Было немного страшно смотреть на свои покалеченные пальцы и двинуть сломанной ногой. Боялся, что ничего не вышло и мне просто показалось, что плоть отрастает заново. Боялся получить новую порцию разочарования. Слишком много я хапнул его за последнее время. Я замер, прислушиваясь к своим ощущениям. Вроде нигде не болит. Однако, это еще не показатель! Собравшись с силами и коротко выдохнув, я поднял правую руку. Все пальцы на месте. Даже ногти отросли! Несколько раз сжал ладонь в кулак, покрутив им, и не сдержал восторженного смешка. Смотри-ка! Сработал сок! Так, а что с ногой? Я закатал штанину, проверяя, не распухла ли. Осторожно ощупал голень, слегка нажал пальцами на месте перелома. Не болит! Будто и не было ничего! Медленно приподнял ногу, согнул её в колене. Ничего не хрустит, не стреляет. Как не ломал вовсе!

— Слушайте, зашибись! — обрадованный, я вскочил с кровати слишком резво. Голову обнесло, и, если б не Ника, вовремя подхватившая меня под плечи, я бы сел обратно. Тут еще Саян подскочил, взвалил здоровенные лапищи мне на плечи. Устоял с трудом, пришлось ругнуться на пса, чтоб успокоился. Но, самое главное, что я стоял! Без боли, без каких-либо трудностей. Помогло всё-таки варево Азраила!

— Потише, — шепнула Брелок мне с улыбкой, — Багиру разбудишь.

— Он в порядке? — я покосился в сторону постели Витьки, — Азраил вколол ему сок? Ему не было больно?

— Он вообще никак не среагировал, — Брелок грустно мотнула головой, — мелкие порезы затянулись, а на счёт его… мозга пока ничего не понятно. Просто ждём, когда проснётся.

Я скрежетнул от досады зубами. Успокаивает самую малость лишь то, что Витку не ломало как меня. Он будто безмятежно дрыхнет. Хорошо если так. А если он не очнётся и всё станет хуже? Превратится просто в овощ? Тогда я лично Азраилу шею сверну!

— А Пророк где? — спросил я, кивком указав на соседнюю пустую кровать, — он вообще жив?

— Конечно, жив, — ответил Волков, — он, в отличие от тебя не отрубался. У него ранение намного легче.

— Легче? — я усмехнулся, — это с дырой-то от стрелы?

— Не забывай,