Мечты Энни - Маурин Ли

— Я хорошо помню тот день, — сказал дядюшка Берт. — Тогда лило как из ведра. Потом пожаловал отец О'Рейли, и мне пришлось встать с постели.

— Точнее, отец Хинан, — поправила его Дот.

— А вот и нет, милая, это был отец О'Рейли.

— Я прекрасно помню, что это был отец Хинан.

— На самом деле, — сказала Энни, — это был отец Мэлони. Ты его так и не увидел, дядюшка Берт. К тому времени как ты спустился вниз, он уже ушел.

То утро стало поворотным моментом в ее жизни, ярко запечатлевшимся в ее памяти.

Когда Мари поднялась по лестнице в ванную комнату, Дот шепнула:

— С ней все в порядке? Выглядит она ужасно.

— Мари просто слегка переутомилась, — сказала Энни.

— Дот ужасно выглядит! — заметила Мари, когда они, проводив гостей и помахав им на прощанье рукой, вернулись в дом.

— С чего ты взяла? Она такая же, как и раньше. Ее лицо практически не изменилось, на нем нет ни единой морщинки.

— Да, но она ходит, прихрамывая, словно старушка, и еще — почему она весь вечер размахивала руками?

Энни засмеялась.

— У нее артрит, только и всего. Она делает специальную гимнастику. Ты же знаешь Дот, она обязательно победит свой недуг.

— Неужели его можно победить? Я всегда думала, что если уж эта хворь начинается, то остается навсегда.

Сильвия была на седьмом месяце беременности. Однажды днем она, неуклюже передвигаясь, пришла вместе с Сиси и Жасмин. Сиси с нежностью обняла Мари.

— Я по-прежнему считаю тебя своей дочерью.

Сильвия, стоя за спиной матери, скорчила гримасу, Энни же сделала вид, что ничего не заметила. Присутствие Сиси сносили в Ормскирке лишь потому, что она присматривала за Жасмин, пока Сильвия отдыхала. Теперь Сиси придется сидеть с обоими детьми, когда их мать найдет очередную работу. Эрик, само великодушие, всецело поддерживал решение жены.

Мари была очарована Жасмин. Девочке исполнилось почти два годика. Она была красивым ребенком с блестящими черными волосами, короткой челкой и кудрями на висках. Бархатные карие глаза загадочно сверкали из-под длинных ресниц. Энни никогда не могла понять, было ли это детское озорство или же малышка владела каким-то тайным знанием, возможно, сокрытым в глубине ее души. Мари сидела на траве и терпеливо показывала ей, как сделать венок из ромашек.

— У Сильвии есть все, так ведь? — заметила Мари после того, как гостьи ушли.

Энни резко взглянула на нее. В голосе сестры послышалась зависть.

— Что ты подразумеваешь под словом «все»?

— Муж, ребенок, мать и отец. Она уж точно не нуждается в нескольких шиллингах, и главное — она беременна.

— Ты говоришь так, словно завидуешь.

— Я не завидую тому, что у нее есть отец, мать, муж, и мне плевать на ее деньги, но я бы отдала все, что угодно, лишь бы иметь такую же малышку, как Жасмин.

Энни как раз готовила на ужин салат.

— Ты что, язык проглотила? — беззаботно сказала Мари.

Энни гневно взглянула на сестру.

— Я просто думала над тем, какое же это было глупое замечание! Ты три раза была беременна. Первый аборт был неизбежен, но никто не заставлял тебя делать два других.

— Ты сама доброта. — Вскинув голову, Мари пошла в гостиную.

Энни последовала за ней, размахивая хлебным ножом.

— Нельзя ожидать сочувствия, если ты с восхищением говоришь о ребенке другой женщины, когда сама могла бы уже иметь собственных ребятишек.

Мари выскочила через стеклянные двери. Энни вышла следом за ней.

— Ты сама предпочла карьеру семье.

— Спасибо, что напомнила мне об этом, — огрызнулась Мари.

— Мы все хозяева собственной судьбы.

— Какая глупость!

Мари исчезла под сенью ивы.

Энни опустилась на колени рядом с деревом.

— И вот еще что. Ты разве никогда не слышала о противозачаточных средствах?

— Ну разумеется, слышала, но таблетки мне не подходят, и остальное тоже не помогает. Должно быть, я самая плодовитая женщина на земле. То есть была таковой.

— О Мари, — вздохнула Энни. — Даже не знаю, что сказать.

— Все, что могла, ты уже сказала.

Энни сделала над собой усилие, чтобы придумать что-то ободряющее:

— По крайней мере, летом ты будешь играть в театре.

— С чего ты это взяла? Я буду работать в баре.

— А я думала, что в театре!

Энни приоткрыла завесу из листьев и забралась внутрь.

— Мне что же, нужно залезть на дерево, чтобы скрыться от тебя? — заворчала сестра.

— А помнишь, как мы, бывало, ходили в драматический театр? Игра некоторых актеров была просто великолепной, но о большинстве из них я никогда с тех пор не слышала.

— К чему ты клонишь, сестренка?

— В твоей профессии большая конкуренция, милая. Даже мне известно, как мало актеров добиваются успеха.

Мари сверкнула глазами.

— Вообще-то у меня нет ни малейшего желания отступать.

— В таком случае прекрати распускать нюни и прими все как есть.

Энни вздохнула с облегчением, увидев, что Мари улыбнулась.

— Я не часто хнычу, сестренка. Все из-за этой дурацкой операции. Когда я лишилась матки, мне показалось, что я больше не смогу быть полноценной женщиной. Все, что у меня осталось, это сцена. А ради чего же еще я тогда пожертвовала двумя малышами? Я провела большую часть своей жизни, стремясь стать актрисой, однако сейчас нахожусь не ближе к заветной цели, чем в тот день, когда покинула Ливерпуль.

— Ты актриса, Мари. В любом случае, может, что-нибудь да и получится из картины, которую вы снимали в Испании.

— Она не появится в прокате до начала следующего года, и это обыкновенная дешевка, сестренка. Фильм малобюджетный, а у режиссера еще молоко на губах не обсохло. Он даже не осознавал, что делает.

Энни легонько похлопала ее по руке.

— Ты обязательно добьешься своего, сестричка. Я чувствую это.

Вторая дочка Сильвии, Ингрид, родилась светлокожей и белокурой и как две капли воды была похожа на Эрика, по единодушному мнению его родителей.

— Я паршиво себя чувствую, — призналась Сильвия, когда Энни пришла проведать ее в роддом, — но идея обмануть их принадлежала Эрику, а не мне.

— Я бы отдала все на свете, чтобы иметь еще одного ребеночка.

— А что тебе мешает, Энни?

Энни засмеялась.

— Вообще-то, если ты этого еще не заметила, у меня нет мужа.

— А зачем они нужны? — беспечно сказала Сильвия. — Соблазни Криса, он будет только рад. А потом мы могли бы вместе гулять с нашими детишками в парке, как когда-то мечтали. Правда, мы опоздали ровно на десять лет, но это не важно!