Прежде чем их повесят - Джо Аберкромби

— Как ты потерял его?

Логен нахмурился. Разговор сворачивал куда-то не туда. Слушать про ошибки Байяза — одно дело, но копаться в своих собственных не стоит. Мертвые знают, он совершал ужасные ошибки. Но все уже смотрели на него. Нужно что-то говорить.

— Я потерял его в бою. У стен Карлеона. Я тогда был молод и горяч. По своей дурацкой привычке я нырнул в гущу сражения. А когда вынырнул, пальца не было.

— В запале? — сказал Байяз.

— Вроде того. — Логен нахмурился и аккуратно погладил обрубок. — Удивительно: еще долгое время после того, как пальца не осталось, я все еще чувствовал его — самый кончик чесался. Я просто с ума сходил. Как почесать палец, которого нет?

— Больно было? — спросил Луфар.

— Сначала, но совсем не так, как в другие разы.

— Какие?

Логен призадумался, поскреб щеку и начал прокручивать в голове часы, дни и недели, когда он валялся раненый, в крови, и кричал от боли. Когда еле ковылял или пытался разорвать свою плоть забинтованными руками.

— Однажды мне мечом раскроили лицо. — Логен пощупал зарубку на ухе, которую оставил Тул Дуру. — Кровищи было! Стрелой чуть глаз не выбили. — Тронул под бровью шрам полумесяцем. — Целыми часами щепки выковыривал. Как-то громадный камень на меня рухнул — во время осады Уфриса. В первый день. — Логен почесал затылок, почувствовав комковатые шишки под волосами. — Череп разбил и плечо сломал.

— Ужасно, — сказал Байяз.

— Сам виноват. Так и получается, если хочешь порвать стены города голыми руками. — Логен пожал плечами в ответ на удивленный взгляд Луфара. — Нет, не получилось. Я же говорю: горячий был в молодости.

— Я просто удивился, что ты не попробовал их прогрызть.

— Наверное, я бы и попробовал. Так что хорошо, что на меня скинули камень. По крайней мере, у меня зубы на месте. Провалялся, завывая, два месяца — пока шла осада. Поправился как раз вовремя, чтобы схлестнуться с Тридуба, который мне снова переломал все и от себя еще добавил.

Логен поежился, припоминая, сжал пальцы правой руки и снова выпрямил их, вспоминая, как они болели, раздавленные.

— Вот это действительно было больно. Хотя и не так, как здесь. — Логен сунул руки за пояс и вытащил рубашку. Все уставились через пламя костра, чтобы разглядеть, на что он указывает. Маленький шрам, под нижним ребром.

— Не слишком большой, — сказал Луфар.

Логен повернулся кругом и показал спину.

— Вот остальное, — сказал он, тыкая пальцем туда, где, рядом с позвоночником, должна была находиться большая отметка.

Все смотрели, затаив дыхание.

— Прямо насквозь? — пробормотал Длинноногий.

— Прямо насквозь, копьем. В поединке, с Молчуном Хардингом. Повезло, что выжил, это точно.

— Если это был поединок, — пробормотал Байяз, — как же ты остался жив?

Логен, облизав губы, почувствовал горечь.

— Я победил.

— Проткнутый копьем насквозь?

— Я только потом узнал про копье.

Длинноногий и Луфар недоверчиво переглянулись.

— Думается, такую подробность трудно не заметить, — сказал навигатор.

— Пожалуй… — Логен задумался, подбирая нужные слова, но нужных не было. — Иногда… ну… я сам не понимаю, что делаю.

Все молчали.

— Что это значит? — спросил Байяз, и Логен поежился. Все хрупкое доверие, которого он добился за последние недели, готово было рухнуть, но выбора не оставалось. Лжецом Логен никогда не был.

— Когда мне было лет четырнадцать, я спорил с другом — даже не помню, о чем. Помню только, что рассердился. Помню, что он ударил меня. А потом я посмотрел на свои руки. — И сейчас Логен посмотрел на свои руки, бледные во мраке. — Я задушил его. Насмерть. Я не помнил, как это было, но ведь я был там один, а под ногтями осталась кровь. Я затащил его на какие-то камни и сбросил головой вниз, а потом сказал, что он свалился с дерева и расшибся, и мне поверили. Его мать плакала и все такое, но что я мог поделать? Так это случилось в первый раз.

Логен чувствовал, что все не сводят с него глаз.

— Несколько лет спустя я чуть не убил собственного отца. Ударил ножом, когда он ел. Не знаю почему. Просто понятия не имею. К счастью, он выжил.

Логен почувствовал, как беспокойно отодвигается Длинноногий, и не мог его винить.

— Это случилось, когда шанка стали появляться чаще. Отец отправил меня на юг, за горы, искать помощи. И я нашел Бетода — он сказал, что поможет, если я буду сражаться за него. Я с радостью согласился — сдуру, — но сражения продолжались и продолжались. То, что я делал на этих войнах…. Что мне потом рассказывали… — Логен глубоко вздохнул. — Ну… Я убивал друзей. Вы бы видели, что я делал с врагами. Прежде всего, мне это нравилось. Мне нравилось сидеть у костра на главном месте, смотреть на людей и видеть их страх, знать, что никто не осмелится встретиться со мной взглядом; но дальше сталовилось хуже. И хуже. Настала зима, когда я почти не помнил ни кто я, ни что делаю. Иногда я осознавал, что происходит, но не мог ничего изменить. Никто не знал, кого я убью следующим. Они все струхнули, даже Бетод, а больше всего боялся я сам.

Все словно в рот воды набрали. Разрушенный дом, после открытых пространств равнины казавшийся уютным прибежищем, больше не радовал. Пустые окна зияли, как раны. Дверные проемы разверзлись, словно могилы. Тишина наползала и наползала, и тогда Длинноногий кашлянул.

— Чтобы сразу разобраться: думаешь, возможно, что — пусть не желая того — ты убьешь кого-то из нас?

— Скорее — не кого-то, а всех.

Байяз нахмурился.

— Прости, но мне это кажется не слишком ободряющим.

— Ты хотя бы мог сказать об этом раньше! — рявкнул Длинноногий. — О таком следует рассказывать своим попутчикам! И не думаю…

— Оставь его в покое, — прорычала Ферро.

— Но мы хотим знать…

— Заткнись, тупой звездочет. Ты кругом неправ. — Ферро сердито зыркнула на Длинноногого. — Некоторые тут только болтают, а как беда случится — их не дождешься. — Ферро сердито зыркнула на Луфара. — От некоторых тут куда меньше пользы, чем они себе воображают. — Ферро сердито зыркнула на Байяза. — А некоторые тут все хранят свои секреты, а потом засыпают не вовремя — и бросают остальных посреди неизвестно чего. Подумаешь, убийца. Так что с того? Когда нужно было убивать, он вам вполне годился.

— Я всего лишь хотел…

— Заткнись, я говорю! — Длинноногий поморгал, но решил повиноваться.

Логен смотрел через огонь на Ферро. Вот уж от кого он не ожидал доброго слова. Только она из всех видела, как это бывает. Только она знала, каково это. И все равно высказалась за него. Ферро заметила взгляд Логена, нахмурилась и снова забилась в свой угол, но это ничего не меняло. Логен почувствовал, что улыбается.