Страна, которой нет - Kriptilia
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
- А к чему имеют отношение ваши единомышленники, которые вам настолько не единомышленники?
- К тому, за что вы их сейчас арестовываете, я полагаю. К преступному сговору с целью покушения на убийство президента Акбар Хана.
Оксюморон. Сговор с целью покушения на убийство Акбар Хана не может быть преступным, только несвоевременным.
А вот и сигнал от Ильхана.
- Вообще-то мы их арестовываем за сотрудничество с известным религиозным террористом и попустительство оному.
- Вынужден признать, что это – правда. Если речь идет об Ажахе аль-Рахмане.
- А почему вы в этом так легко признаетесь?
- Разве вы не обложили нас со всех сторон? Судя по вашему списку, молчать нет смысла.
- Тогда давайте проговорим список еще раз, под запись.
- Давайте. – Бригадный генерал Хадад олицетворял безупречную армейскую любезность. – Итак, первый номер – полковник Абузар-Заде...
Все. Есть. Можно брать Хадада в вертолет, отправлять в офис и там уже допрашивать с чувством, толком и расстановкой. Самое важное зафиксировано, и теперь нужно получить еще хотя бы 5-6 признаний и полупризнаний, но эту информацию можно собирать и компилировать по дороге. Дороге куда? В приемную Вождя, конечно…
Но не сразу. Не сразу и не погодя, а своевременно. Так, чтобы оказаться там уже после того, как в аппарате заметят суматоху, но до того, как заинтересованные или просто увлекшиеся стороны отдадут приказ об аресте капитана Хамади или - для верности - всего персонала Сектора А. Не так уж его много.
Рафик аль-Сольх, во всех лицах
Выпросить в аппарате Вождя аудиенцию для Бреннера – лучший способ снять с себя и «Вуца» все подозрения, которые уже возникли и могли возникнуть в будущем. Так думал Рафик аль-Сольх вчера, когда посредник соизволил выйти на связь и потребовал – именно потребовал, - встречи с самим Алтыном. Бреннер ясно дал понять: отказ будет приравнен к добровольному признанию ответственности за все дурное, что случилось в Туране начиная с первого дня конференции, включая убийство Тахира, но не ограничиваясь им; и улики найдутся; а впрочем, кого на самом деле волнуют улики, когда речь идет о таких прибылях?
Сообщить полковнику Штаалю об аудиенции и ее времени – лучший способ укрепить дружбу с начальником своего сына, который ведет расследование дела, в котором твоя семья и твоя компания завязли по уши. Так думал Рафик аль-Сольх нынче утром, когда сразу же после Бреннера связался с полковником.
После того, как Фарид нашелся, Рафик уже не сомневался, что Бреннера вместо помощи нужно было скинуть с моста Аль-Гархуд.
После того, как по виноградной лозе из Дома - единственного в городе дома с большой буквы Д, резиденции Вождя - пришло, что Сам сначала вызвал Штааля, потом Айнура, потом, что Штааль не просто вызван, а, кажется, арестован... не кажется, совсем не кажется, телефон не отвечает, рация не отвечает, даже тот самый номер - и то молчит... после этого Рафик аль-Сольх подумал, что, оказав лишнюю услугу недоубийце сына, он, кажется, убил человека, которому очень сильно обязан. Был обязан.
Сам прыгать с моста по сему поводу Рафик не стал бы. Очень, очень неприятно, стыдно и унизительно – да; но все, что ни делается – делается с позволения Аллаха, а потому к лучшему. Есть люди, с которыми хорошо состоять в дружбе и родстве, быть связанными взаимными обязательствами, но еще предпочтительней – вообще не состоять ни в каких связях; Две Змеи как раз из таких. Но положение, в которое Рафика поставил Бреннер, требовало решительных и жестких показательных действий: чтоб впредь неповадно было никому, а в особенности – человеку, взявшему на себя обязательства посредника семьи аль-Сольх, и очень, очень щедро награжденному.
«Я его убью, - подумал Рафик. – Сначала опозорю перед Коллегией, добьюсь изгнания, а потом добью…»
Здесь убийство было не только необходимой, но и правильной мерой. Для Бреннера жизнь - инструмент и средство. Сломай ему только карьеру и он построит себе новую. Правильной мерой и приятной, да.
Ярость медленно уходила из крови куда-то совсем внутрь, в кости, в костный мозг, устраивалась там, ворочаясь, время от времени чуть выплескиваясь наружу, но все реже. Еще час-другой-третий - и ее не прочтет не только физиономист, но и медик. Так она может лежать долго, служить топливом. А потом, когда настанет время, можно будет чуть развести руками - и распахнутся ворота...
Министерство, где Рафик аль-Сольх был оставлен за хозяина – сам господин министр пребывал на все той же конференции, с которой начались все злосчастья Турана и «Вуца», - тихо бурлило, и, судя по всему, больше интересовалось делами не иностранными, а внутренними. Народная Армия устроила в столице крупную облаву. Кого-то арестовывают, где-то стреляют. Это при том, что Айнур у Вождя, Штааль там же. Исключительно странные события, и малообъяснимые даже при том уровне осведомленности, что есть у замминистра; что уж говорить об остальных.
Потом коротко кашлянула совсем уж защищенная связь и слухи перестали быть слухами и стали серией совершенно конкретных арестов. В отсутствие начальника, Сектор А атаковал не то армию, не то армейскую контрразведку и ее союзников, не то - и это больше всего было похоже на правду - какую-то межведомственную военную группировку - и, кажется, атаковал успешно, потому что над каналами связи не было слышно ни воплей Генштаба, ни воплей Генсера... И не важно, что армейская штаб-квартира - в Стамбуле. Хоть на Аляске. Они уже знают. Они наверняка узнали первыми. И до сих пор молчат. Значит, что-то там есть.
В кулуарах Министерства иностранных дел уже родилась и поползла наружу первая версия: армия готовила переворот, и теперь жайш рубит головы гидре. Звучало достаточно правдоподобно, даже с учетом Бреннера. Тот что-то узнал по своим каналам, презентовал Золотому в обмен на что-то еще, Вождь разъярился и потребовал на ковер того, кто обязан заботиться об его безопасности – Айнура, Айнур как-нибудь извернулся и свалил вину на Штааля, а Сектор А запоздало принялся ликвидировать гидру.
Такую сплетню даже можно было кому-то скормить и она продержалась бы минут... с полчаса. Потом вспомнили бы, что у Сектора А нет ни таких обязанностей, ни таких полномочий. И переворот силами этих арестованных никак
