Дикая магия. Проклятье «черного тюльпана» (СИ) - Княжина Елена

Только он и был мраком. Сам по себе. Черным сгустком, настоянным на чувстве вины и скорби. Он не способен приносить счастье.

Он не хотел тянуть девчонку в свою персональную тьму. Увлекать за собой, в мир холодный, злобный, беспощадный… Наполненный болью и сожалением. Во всяком случае, пока он мог держать ее на расстоянии. У пигалицы и без него море проблем.

Да, самое лучшее сейчас – отступиться. Оградить, приглядывать издалека, оберегать… Вот только Рождество. Время чудес… Сойти с ума лишь единожды. Показать свое небезразличие. Выразить чувства, которых он не испытывал вот уже… Нет, не просто давно. Никогда не испытывал. Ни разу. Даже… Тогда.

Догадывалась ли она, чего ему стоило уехать после разговора в Оранжерее Вяземских? Подальше от ее зардевшихся в смущении щек, нервно сцепленных пальчиков и взволнованно вздымающейся груди в тугом бархатном корсаже, созданном, видно, чтобы наказать и замучить насмерть весь род мужской?

Он спрятал улыбку в ладонях, приложив указательные пальцы к губам. Вредная пигалица. Его пигалица. Как забавно она сегодня ворчала, надменно задирая подбородок, пока обрабатывала четыре десятка мелких, зудящих ран… А эти нежные пальчики, созданные для совсем других целей?

Его наглый, дерзкий, ворчливый Ангел. А какой еще может быть у Мрачного Демона?

Маленькая ревнивица.

Он вспомнил, с каким трудом покидал свою спальню, оставляя в ней перепуганную «оранжерейную» девочку на черных простынях. Ничего в жизни так сильно не хотел, как остаться с ней.

Как мальчишка!

Писал дурацкие записки и прислушивался, как непривычно колотится сердце, как странно распирает грудь… Как трудно отводить глаза от застенчиво улыбающейся лохматой головки через пять столиков от него… На кону судьба мира, а он… Глупец.

А потом появилась Джорджина. Он столкнулся с ней и Артуром на пороге Академии и чуть было не запорол все дело. Первая реакция – развернуться, сбежать от обнадеженного взгляда ректора, отыскать занозу, закинуть себе на плечо и… И дальше он придумать ничего не успел, потому что Джин вскрикнула радостно, бросилась ему на грудь и принялась что-то шептать про Кристиана, печаль, старую размолвку, одиночество и непонимание.

Судьба не преминула привести Анну в чертово фойе. Каждое появление этой девчонки – что болезненный удар под ребра. Он ощущал себя той самой боксерской грушей, что она нещадно колотит в ночные часы. Пигалица материализовалась словно из воздуха. Растерянная, сердитая, нервно краснеющая… и в выбранном им бордовом платье. Проклятье!

Но Артур не ошибся: общение с Джиной принесло плоды. Почти сразу Андрей понял, что она далеко не так нейтральна, как надеялся его наставник. Он проверял ее, она – его… Оба робко прощупывали почву, пытаясь найти точки соприкосновения. Но после смерти Кристиана и перехода Карпова в МОС между ними осталась только одна единственная – ее женский интерес.

Это была западня.

Он сразу понял, что провалит порученное Артуром дело и даже не сможет объяснить тому свои мотивы. Сколько пострадавших будет после этой оплошности? Так ли страшны рукописи? Станет ли его слабость причиной конца света?

«Тебе придется делать то, что должно, а не то, что хочется…»

Так сказал отец, однажды заявившись в дом к Карпову и пытаясь наладить отношения с сыном.

И он пытался делать то, что должно…

Кесслер, поддерживавший связь с четой Ловетт последние годы, рассказывал Андрею, что Джина окончательно растеряла свою адекватность. Как по мнению Карпова, она просто стянула лишние маски, обнажив себя настоящую.

Но в Академии она прекрасно играла роль старшей представительницы рода и, пусть и не безутешной, но все-таки вдовы. Морщила носик, проливала слезы… Годы пошли Джорджине на пользу: ее броская, выбивающая землю из-под ног красота как будто облагородилась. Несколько месяцев назад он бы с удовольствием ей подыграл. Оба были опытными, опасными хищниками, но Джин заигрывалась и одним лишь взглядом выдавала себя с потрохами. Это был бы не самый честный поединок: молодая, взбалмошная лисица против матерого волка…

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Андрей и сам поначалу удивился, почему воспринял предложение Артура в штыки. Почему так долго тянул с ответом. Все казалось логичным, до боли простым и легко исполнимым. Всего-то и нужно, что не сопротивляться.

Джин проверяла почву, это чувствовалась. Их беседы напоминали перетягивание каната взглядом. Все ее «грустные воспоминания о далеком прошлом» касались арканов… Жена Кристиана (а иначе он ее пока воспринимать не мог и не хотел) прощупывала Карпова на лояльность. Хотела сделать лестное предложение? А если бы он сделал встречное?

Этот дикий, чуть безумный взгляд сапфировых глаз… Да, Джина была на охоте. Но будь он чуть настойчивее, она бы прогнулась. Поддалась. Андрей чувствовал, что был единственной слабостью златовласой дьяволицы.

А он все провалил.

И неизвестно теперь, чьими жертвами обернется его собственная слабость. Чувства сделали Андрея уязвимым, а вместе с ним – и всю организацию сопротивления…

Старая подруга что-то вещала бархатным голосом, игриво поправляла его волосы, чарующе улыбалась… А он тер саднящую грудь. Ощущал, как ткань рубашки липнет к мелким кровоточащим ранкам. Пигалица… Зараза… Как знала!

И ведь должны были давно затянуться! С другой стороны, Андрей и сам мог взять у Мари целебную мазь. Пара капель, и он обрел бы покой и трезвость мыслей. Но он не хотел расставаться с этим терзающим мозг и тело воспоминанием. Да и не был уверен, что грудь перестанет саднить.

Упрямая девчонка пробралась ему под кожу не только ногтями. Влезла вся целиком. И сидела теперь там, как у себя дома.

Джин сверкала синими глазами, а он вспоминал черные. А еще волосы, бешеным водопадом залившие его подушку. Сколько бы он ни уверял себя, что принес пигалицу в свою постель исключительно в целях безопасности… Определенно, она смотрелась в ней очень уместно. Гармонично. Желанно.

Он возвращался в свою спальню и не мог надышаться ароматом сирени – приторным, сильным, удручающе навязчивым… По утрам болела голова, и нормально поговорить с Джорджиной снова не получалось.

Второй раз, после свадьбы мисс Мэй, он идти к Джине даже не собирался. Знал, что такая «благородная жертва» ему не по силам.

Как легко было раньше, с холодной головой и пустым сердцем! Он никогда не колебался. А теперь… Вселенская печаль в черных глазах отравляла сознание, терзала душу. Он не смог бы переступить через свои чувства. Не сейчас. Никогда.

Две недели Андрей выжидал момент, чтобы встретиться с Кесслером с глазу на глаз. Что было не так-то просто… Подставлять друга не хотелось, но и ждать, когда двойной агент выйдет на связь, он не мог. Поэтому обошелся без Джильберты. Пришел сам.

Фридрих жил в австрийской деревеньке, ни одного магического порога на много миль. Глушь, одним словом. Свой порог Кесслер, конечно, зачаровал, но валиться вот так на голову двойному агенту было бы верхом беспечности. Андрею пришлось телепортироваться в Зальцбург, к дому одной знакомой травницы, и оттуда добираться пешком.

Разговор вышел скомканным и туманным. Друг подтвердил, что «грядет Великий союз и единение двух высоких родов». Проще говоря, свадьба состоится…

Новый магистр усилил бдительность. Кесслер был скован свежей клятвой на крови, завязанной на проклятье целого рода. Фридрих пытался обойти ее, но едва ли существовал проверенный и безопасный способ это сделать. Так что говорили больше намеками.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Церемония должна пройти в Логове. Избранником Джины стал тот самый верховный магистр-аркан. Новая Голова братства. Высоко же замахнулась старая подруга… На этом полезная информация иссякла.

А значит, рукописи они потеряли.

Все, что Андрей мог сделать теперь, – вернуться и оберегать Анну. Если Артур не ошибся, и арканы жаждут кинуть ее на жертвенный алтарь, – Карпов никак не мог взять в толк, почему именно ее? – он должен быть рядом. И тут его организм – весь, до последнего нерва, – полностью с этой «миссией» соглашался.