Святая, смешная, грешная - Виктор Ермаков

Костя прижал меня к себе и начал целовать. Его руки соскользнули ниже талии и крепко прижимали к себе. Платье было из тонкого ситца и, облепив моё тело, словно вторая кожа, делало его очень сексуальным и манящим. Костя расстегнул пуговицу на лёгких льняных брюках. Если бы они были сухими, то упали бы вниз, без помощи лишних движений. Сейчас же они облипали его бёдра, ноги, не желая расставаться с телом. Когда то, лет десять назад, Костя увлекался латинскими танцами. Иногда, закинув в клубе, пару тройку шотов текилы или несколько порций рома с колой, имея природный дар пластики и хорошую фигуру, он демонстрировал узнаваемые элементы этих страстных, грациозных танцев. А я, усевшись на высоком барном стуле или удобном кресле, похлопывая в такт ладонями, выкрикивала что-то типа: «Браво! Брависсимо!» или «Муй бьен!». Сейчас всё было иначе. Этот танец скорее напоминал стриптиз или соблазнение под дождём. Ничего подобного в жизни я не видела, ну, разве только в каком-нибудь музыкальном клипе.

Заложив руки за пояс брюк, он медленно двигался, покачивая бёдрами, закинув голову назад, подставляя лицо дождю. Затем его руки, скользя по бёдрам, опустились ниже, оголив белую полоску лобка. Костя вообще не любил носить нижнее бельё, и сегодня, в такую жару, он, конечно же, был без него. Не желая оставаться в стороне, я, словно ящерка кожу, сняла через голову прилипающее платье, откинув его на скамью. В эту же минуту Костины брюки шлёпаются рядом с моим платьем. Мы стоим в двух метрах друг от друга, красивые, возбужденные и совершенно голые! Как Адам и Ева. Возможно, где-то там, вверху, на этой яблоне рос наш запретный плод. Но мы оба готовы были согрешить, даже не отведав его.

Костя повернул меня к себе спиной, обнял, прижимая, и его ладони легли на мою грудь. Я не знаю, какой танец он пытался танцевать со мной: сальсу, самбу или ламбаду. Безусловно, все они красивы, зажигательны, эротичны. Но наш танец был просто неподражаем! Столько в нём было чувств, импровизаций, сексуальной энергии… Под струями дождя наши тела слились в одно целое. Они щекотали, ласкали, целовали плечи, спины, ягодицы. Одно движение, один прогиб, и он мог быть во мне. Но я развела его руки и сделала шаг к столу. Сев на него, медленно легла на спину, поставив ступни ног на край стола. Разведя ноги и раскинув руки, я, смеясь, ловила капли дождя ртом. Его крупные, тяжёлые капли с силой попадали по соскам, возбуждая их ещё сильнее. Некоторые, самые наглые и бесстыжие, словно подушечки пальцев, нажимали на клитор, как на кнопки саксофона, рождая музыку желания, музыку огня и страсти.

Закрыв глаза, отдаваясь струям дождя, я вспомнила свой первый оргазм. Даже не от мастурбации, а просто от таких же струй. Это было классе в десятом… Я лежала в ванне, наполнив её пеной. Чтобы пена была ещё пышнее, я включила душ и струями воды, как миксером, взбивала её. Увлекшись, я не поняла, как направленная струя попала на клитор. Приятные ощущения не давали возможности моей руке уйти в сторону. Наоборот, изменив режим воды в лейке, сведя рассеивающие струйки в одну более мощную, я опустила её под воду, направив между ног. Через несколько минут, даже немного испугавшись от неожиданно накрывшего меня нового, ни с чем не сравнимого, не знакомого ранее ощущения, я получила свой первый оргазм. С того вечера я стала чаше и дольше принимать ванну. Настолько дольше, что мама, видимо, что-то заподозрив или вспомнив свои 16 лет, в самый неподходящий момент стучала костяшками пальцев в дверь ванной со словами: «Катяяя, ты юбку погладила? Опять с утра будешь метаться между гладильной доской и завтраком».

Сейчас я могла лежать, сколько угодно, наслаждаясь вседозволенным состоянием эйфории, в предвкушении новых ощущений секса под дождём. В голове промелькнула мысль: «Вот бы забеременеть сегодня, а… Вот было бы здорово! Сейчас самые благоприятные деньки, самая середина цикла. Тем более, мы решили с Костей не предохраняться…» Меня охватило какое– то радостное состояние предчувствия того, что это может случиться, случиться сегодня вот здесь, на этом столе, под тёплым июльским дождём. Я так хочу сына! Он такой долгожданный, как сегодняшний дождь в эту июльскую жару. Я обещаю, если это случится сегодня, я дам сыну имя Дождь! А что? Дождевёнок – красиво, необычно и романтично. Дождевёнок – это неполное имя, уменьшительно-ласкательное, а вот Дождь звучит вполне солидно. Дождь Константинович – очень даже красиво! А если дочь? Ну, Капелька, допустим, или Дождинка. Я лежала, улыбаясь, закрыв глаза, то сводя, то разводя коленки, поглощённая мечтой.

Его ладони, легли на мои колени в тот момент, когда я развела их в стороны. Он вошёл сразу, весь, без остатка, сильно, напористо. Движения были страстными, бурными, стремительными, как поток этого ручейка, прокладывающего себе путь. Моя поза была легка, и естественна. Не нужно было что то изобретать или, наоборот, исполнять невыполнимое из тысячелетней Камасутры. Я лежала, разведя и согнув ноги в коленях, а Костя так же легко и естественно двигался. Думаю, он мысленно всё же сказал спасибо тому столяру, который смастерил и вкопал этот стол. По высоте он был в самый раз – Косте не пришлось вставать на цыпочки, скользя по мокрой земле, или наоборот приседать, качая мышцы икр. Он стоял во весь рост, положив руки на мои бёдра, и входил. Входил всё сильнее, слаще! Его движения ускорились, и мы оба почувствовали приближение конца нашей ночной истории. Вверху, где-то там, далеко над нами, сверкнула молния, осветив его лицо за мгновение до оргазма: закрытые глаза, всклокоченные и мокрые волосы, открытый рот.

Через секунду громыхнуло так, что я от испуга сжалась. Сжалась вся. Сжалось всё! Без исключения. И там тоже. Я физически почувствовала, как моё влагалище сжалось, обхватив его член. В этот момент мы оба получили какое-то неземное, просто космическое наслаждение! Костя прижался ко мне с силой, и остановился. Его член, всё ещё сильный и упругий, пульсирующе напрягся. Мгновение, ещё одно, и горячая сперма вырвалась наружу. Не на живот или грудь, не на ягодицы или спину. Всё в меня! Её было так много, она была так горяча, что моя матка стала бешено сокращаться, приводя всё тело в конвульсивный оргазм. Потом Костя не раз, улыбаясь и подмигивая, скажет: «В ту ночь ты была, как девственница, испуганная и такая маленькая».

Свесив в бессилии ноги со скамьи, я лежала. Костя, опершись ладонями о крышку стола, положил голову мне на живот, как будто прислушиваясь: «Зарождается?» Взяв меня за руки, Костя помог мне встать. Мы стояли, обнявшись от избытка чувств и нежности. Дождь, как будто дождавшись, когда наша стихия любви и оргазма закончится, стал стихать. Нацепив на себя мокрую одежду, по скользкой от дождя земле мы шли на дачу. Краюшек луны стыдливо выглядывал из-за тучи, освещая нам путь. Придя домой Костя, разжёг камин. Переодевшись в сухое, мы попили чай и пошли спать.