Тайна семи будильников - Агата Кристи

А Билл продолжал:

— Я не видел Ронни целую вечность, с того самого уик-энда в вашем доме. Ну знаешь, когда бедняга Джерри Уэйд отдал концы.

Он помолчал и заговорил снова:

— Скверно все это получилось. Тебе, наверно, рассказывали? Алло, Юла! Ты слушаешь?

— Разумеется, слушаю.

— Но ты молчишь и молчишь. Я уж подумал, ты повесила трубку.

— Нет, просто я соображаю.

Сказать Биллу о смерти Ронни? Она решила не говорить. Такие вещи по телефону не сообщают. Ей надо встретиться с Биллом, и поскорее, а пока…

— Билл?

— Алло?

— Я могла бы пообедать с тобой завтра вечером.

— Прекрасно! А потом потанцуем! Мне столько всего надо тебе рассказать. Знаешь, честно говоря, меня это здорово пришибло — надо же, такое несчастье…

— Ладно, расскажешь об этом завтра, — безжалостно оборвала его Юла. — Кстати, ты знаешь адрес Джимми Тесиджи?

— Джимми Тесиджи?

— Ну да.

— У него комнаты на Джермин-стрит. Постой, правильно я говорю? На Джермин-стрит или где-то в другом месте?

— Напряги свои первоклассные мозги и сообрази.

— Да, на Джермин-стрит. Сейчас скажу номер дома.

Наступило молчание.

— Слушаешь?

— Я все время слушаю.

— Дурацкие эти телефоны, никогда не поймешь, то ли повесили трубку, то ли нет. Дом номер сто три. Поняла?

— Сто три. Спасибо, Билл.

— Да, кстати, зачем он тебе? Ты же сказала, что не знаешь его?

— Пока нет, но через полчаса узнаю.

— Поедешь к нему?

— Вот именно, Шерлок.

— Да, только учти… во-первых, он еще спит.

— Спит?

— Думаю, да. С какой стати подниматься спозаранку, если спешить некуда? Сама посуди. Ты не представляешь, чего мне стоит являться сюда каждое утро к одиннадцати и какой шум поднимает Карась, стоит мне задержаться. Знала бы ты, Юла, какая у меня теперь собачья жизнь!

— Вот и расскажешь мне завтра, — поспешно проговорила Юла.

Она бросила трубку и прикинула, что делать дальше. Прежде всего она посмотрела на часы. Без двадцати двенадцать. Несмотря на осведомленность Билла о привычках его друга, Юла склонялась к мысли, что в это время мистер Тесиджи уже бодрствует и готов принимать посетителей. Она взяла такси и отправилась на Джермин-стрит, 103.

Лакей, открывший ей дверь, был типичным образцом слуги джентльмена, пребывающего в отставке. В этом районе Лондона можно встретить десятки таких лиц, как у него, — вежливых и бесстрастных.

— Не угодно ли пройти сюда, мадам?

Он провел ее наверх, в очень удобную гостиную, обставленную кожаными креслами необычайных размеров. В одном из этих чудовищных кресел едва виднелась другая посетительница — девушка, немного моложе Юлы. Маленькая, светловолосая, вся в черном.

— Как доложить, мадам?

— Не надо докладывать, — сказала Юла. — Мне просто нужно повидаться с мистером Тесиджи по важному делу.

Суровый лакей отвесил поклон и удалился, бесшумно закрыв за собой дверь.

Наступила пауза.

— Прекрасное утро, — робко произнесла светловолосая девушка.

— Да, просто шикарное, — согласилась Юла.

Снова пауза.

— Когда я сегодня ехала в город на машине, — сказала Юла, снова вступая в разговор, — мне показалось, что опять будет этот мерзкий туман. Но обошлось.

— Да, — подтвердила девушка. — Обошлось, — и добавила: — Я тоже приехала из-за города.

Юла пригляделась к ней повнимательней. Ее немного раздосадовало, что у Джимми еще одна посетительница. Юла принадлежала к разряду энергичных людей, которые предпочитают брать быка за рога, а тут, как она понимала, прежде чем приступить к делу, придется ждать, когда разберутся со второй гостьей. Задавать свои вопросы при посторонних Юла не хотела.

И вдруг, когда она вгляделась в девушку, ее осенила невероятная догадка. Возможно ли это? Да, девушка в глубоком трауре, даже на ногах у нее черные чулки. Предположение рискованное, но Юла не сомневалась, что ее догадка справедлива. Она собралась с духом.

— Послушайте, — сказала она. — Вы случайно не Лорейн Уэйд?

У Лорейн широко открылись глаза.

— Да. Как вы догадались? Мы ведь не встречались, правда?

Юла покачала головой:

— Хотя вчера я отправила вам письмо. Я — Юла Брент.

— Я страшно вам благодарна за то, что вы переслали мне письмо Джерри, — сказала Лорейн. — Я уже написала вам. Никак не ожидала вас здесь встретить.

— Знаете, почему я здесь? — спросила Юла. — Вы знакомы с Ронни Деверуксом?

Лорейн кивнула.

— Он приезжал ко мне на следующий день после того, как с Джерри случилось это… ну, вы понимаете. И потом еще раза два-три. Он один из самых близких друзей Джерри.

— Я знаю. Ну так вот — он умер.

У Лорейн от удивления раскрылся рот.

— Умер? Но он же прекрасно выглядел!

Юла, как могла более сжато, рассказала ей о событиях предыдущего дня. На лице Лорейн появилось выражение страха и горя.

— Значит, это правда. Правда!

— Что правда?

— То, что я думала. Над чем все эти дни ломала голову. Джеральд не сам умер. Его убили.

— Ах, и вы так считаете?

— Да! Джерри в жизни не принимал снотворных. — Она словно бы рассмеялась. — Он так спал, что таблетки ему были ни к чему. Мне эта история недаром казалась странной. И он тоже так считал. Я знаю.

— Кто?

— Ронни. И вот, пожалуйста. Его тоже убили. — Она помолчала, потом заговорила снова: — Поэтому я и приехала сюда. Это письмо от Джерри, которое вы мне переслали… Как только я его прочла, я попыталась разыскать Ронни, но мне сказали, что он уехал. И я решила, что надо съездить к Джимми — он ведь друг Ронни. Я думаю, может быть, он посоветует мне, что делать.

— Вы хотите поговорить, — Юла помедлила, — насчет «Семи Циферблатов»?

Лорейн кивнула.

— Видите ли… — начала она.

Но тут в комнату вошел Джимми Тесиджи.

ГЛАВА VIII

ДЖИММИ ПРИНИМАЕТ ГОСТЕЙ

А теперь нам придется вернуться минут на двадцать назад. К тому моменту, когда Джимми Тесиджи, выбравшись из тенет сна, услышал привычный голос, произносящий что-то непривычное.

Некоторое время, еще не проснувшись окончательно, он пытался понять, что происходит, но тщетно. Он зевнул и повернулся на другой бок.

— Сэр, вас хочет видеть молодая леди.

Голос был неумолим. Чувствовалось, что он будет повторять одно и то же до бесконечности, и Джимми сдался. Он открыл глаза и зажмурился.

— О чем вы, Стивенс? — спросил он. — Повторите еще раз.

— Молодая леди, сэр, хочет вас видеть.

— Ох, — Джимми еще раз попытался оценить обстановку. — Зачем?

— Не могу сказать, сэр.

— Ну да, понятно. — Он немного подумал. — Откуда же вам знать.

Стивенс наклонился к подносу возле кровати:

— Я принесу вам свежего чая, сэр. Этот остыл.

— Вы полагаете, я должен встать и… э… принять эту леди?

Стивенс не ответил, но его прямая спина напряглась, и Джимми совершенно правильно расценил этот знак.

— Ну хорошо, — сказал он. — Видимо, придется встать. Она назвалась?

— Нет, сэр.

— Гм… А это, случайно, не моя тетка Джемайма, как вы думаете? Если она, то черта с два я встану!

— Смею сказать, сэр, эта леди может быть теткой разве что самого младшего члена многодетной семьи.

— Ага, — сказал Джимми, — молодая и хорошенькая. А она… Слушайте, какая она?

— Молодая леди, сэр, несомненно, comme il faut[2], если можно так сказать.

— Можно, — великодушно разрешил Джимми. — Признаюсь, у вас отличное произношение, Стивенс, мне бы такое!

— Приятно слышать, сэр. Недавно я окончил заочные курсы французского языка.

— Вот как? Вы потрясающий человек, Стивенс.

Стивенс улыбнулся с видом превосходства и вышел из комнаты. А Джимми продолжал лежать и силился вспомнить, кто из молодых и хорошеньких девушек, да еще, несомненно, comme il faut, мог бы его навестить.

Стивенс вернулся со свежим чаем, и Джимми, отхлебывая его, строил приятные догадки.

— Надеюсь, Стивенс, вы снабдили ее газетой и все такое?

— Я предложил ей «Морнинг Пост» и «Панч», сэр.

Звонок в дверь заставил Стивенса выйти снова. Спустя несколько минут он вернулся:

— Еще одна молодая леди, сэр.

— Что?

Джимми схватился за голову.

— Еще одна молодая леди; она отказалась назваться, сэр, но велела передать, что у нее важное дело.

Джимми уставился на него.

— Чертовски странно, Стивенс. Дьявольщина какая-то. Слушайте, когда я вчера вернулся?

— Около пяти, сэр.

— А я… в каком я был состоянии?

— Слегка навеселе, сэр, не более того. Вы все порывались спеть «Правь, Британия!».

— В высшей степени странно, — сказал Джимми. — «Правь, Британия!», вы говорите, да? Не могу представить, чтобы в трезвом виде я запел «Правь, Британия!». Наверное, под воздействием… ну, скажем, парочки лишних бокалов проявился скрытый патриотизм. Я помню, мы что-то праздновали в «Салате с горчицей». Не такое уж, между прочим, невинное место, несмотря на название. — Он помолчал. — Интересно…