Блудный сын - Колин Маккалоу

— Симптомы Джона выглядят очень подозрительно, и скоротечность наступления смерти позволяет предположить скорее инъекцию, чем употребление внутрь. Если бы он проглотил яд с пищей, особенно с таким количеством еды, которое он употребил, то последовали бы сильнейшая рвота и понос. И смерть не наступила бы так быстро. Скажите тем, кто будет проводить аутопсию, поискать на теле следы укола и еще сообщите Полу, что доза может быть не больше половины миллиграмма. Рост Джона не превышал шести футов, да и вес у него небольшой.

Милли говорила вполголоса, радуясь, что Давины больше рядом нет. Надо же, нервный припадок!

— Сейчас не время и не место, доктор Хантер, но я хотел бы все — таки уточнить: вы знали, что у вашей жены в лаборатории находился тетродотоксин? — вежливо спросил Эйб у Джима.

— Да, она упоминала.

— Вы знали, насколько он опасен?

— Если честно, нет. Я не нейрохимик и не принял бы его за яд, даже если бы случайно наткнулся; по крайней мере, пока не изучил бы молекулярную структуру. Исследования всегда многое проясняют. Но только сегодня вечером, видя смерть Джона Танбалла, я понял, насколько этот яд смертоносен, даже в совсем малых дозах. Я имею в виду, что он убийствен даже в той крошечной дозе, которую ты можешь сам случайно принять!

— Кто счел смерть подозрительной, доктор Джим?

— Ал Маркофф. Он просто сказал, что это работа для следователя и надо вызвать полицию. Он был очень убедителен.

— Вы сочли смерть подозрительной?

Джим на некоторое время задумался, но вскоре помотал головой.

— Нет. Я скорее подумал бы на сердечный приступ или эмболию легочной артерии. Я, конечно, немного разбираюсь в медицине, но все же не практикующий врач. В целом его смерть показалась бы мне вполне обычной, если бы не возраст Джона. К тому же у Милли на днях украли тетродотоксин, а он безусловно смертелен, лейтенант.

— Вы знали о краже, доктор?

— Конечно, знал. Мы с Милли все друг другу рассказываем. Но я и не думал связать это с Джоном, потому что не знал симптомов отравления. Я думал, они схожи с обычными: тошнота, рвота, конвульсии. Ничего подобного с Джоном не происходило. Единственный яд, вызывающий симптомы как у Джона, — это газ, но больше никто не выказал подобных признаков отравления, поэтому газ отпадает. Тетродотоксин тоже не газ. Он может быть в жидком виде или в порошке. — Джим издал неловкий смешок. — Теперь вы видите, лейтенант, что мы с Милли действительно все обсуждаем.

Эйб прищурил свои большие серые глаза; так вот она какая — темнокожая половинка широко известного союза! Где бы ты ни встретил Джима Хантера, при любых обстоятельствах его глаза будут светиться невероятным интеллектом, природной добротой и взвешенным подходом. Кармайну он нравился, и теперь Эйб Голдберг понимал почему.

— Можем мы с женой побыть где — нибудь в сторонке, в тишине, лейтенант? — спросил Джим.

— Конечно, доктор. Только пока не покидайте дом.

Эйб продолжил опрос гостей, краткий и по существу: только происходившее за ужином, в кабинете, по дороге в туалет и недомогание Джона. В двуличности он заподозрил только миссис Давину Танбалл, чей нервный срыв, как нашептала ему Милли, выглядел довольно фальшиво. С ними всегда было тяжело, с этими женщинами, хоть в большинстве случаев они и не имели ничего общего с преступлением. Они мутили воду просто для того, чтобы быть замеченными, чтобы с ними носились и обхаживали их. И теперь не было никакой возможности увидеть Давину или ее прислугу, Уду, сегодня же.

Записав все детали произошедшего в свой блокнот и отправив тело Джона Танбалла в морг, Эйб завершил первую часть расследования и разрешил гостям разъезжаться по домам где — то сразу после полуночи.

— На самом деле ехать нужно только нам, — сказала Милли, укутываясь от холода, когда они с Эйбом остановились на пороге. — Все остальные живут в нескольких минутах ходьбы отсюда. О боже, это Музу тошнит там в саду? Должна заметить, у нее действительно очень чувствительная печень. Вижу, ее муж к ней очень внимателен.

— Где вы живете, Милли?

— На Стейт — стрит. Не доезжая пересечения с Кейтерби.

Джим подогнал ко входу старенький «Шевроле»; Эйб открыл пассажирскую дверь, помогая Милли сесть, и смотрел, как они уезжают, а стелющийся за машиной белый выхлоп говорил о минусовой температуре. Какая холодная зима!

Вот два несчастных человека, думал Эйб о супругах Хантер. Все еще достаточно бедны, чтобы переехать со Стейт — стрит. Наверняка продолжают выплачивать за кредит на обучение. А доктор Джим — ростом с небольшую гору. Если бы он был щупленьким слабаком, то подобное соседство, состоящее преимущественно из бедных белых и неонацистов, превратило бы жизнь этой пары в ад.

Суббота, 4 января 1969 года

Дездемона взяла смокинг за плечики и встряхнула.

— Ну вот, Милли! Он теперь не только выдержит это скучное празднование сегодня вечером, но и будет вполне сносно сидеть.

Сияя от радости, Милли обняла Дездемону.

— Спасибо тебе, спасибо! — воскликнула она. — Тетя Эмилия говорила, что ты иголкой творишь чудеса, но я не хотела тебя, мамочку двух детей, беспокоить. И все же, хоть книга Джима и будет бестселлером, мы просто не можем себе позволить пошитый на заказ парадный костюм.

— Заглядывай ко мне, если ему в ближайшее время понадобится еще. Когда сможете себе позволить, спроси у Эйба Голдберга, к кому обратиться. У него в семье портных больше, чем детективов. Кармайн тоже не может подобрать себе костюм из готовых. Наши фабрики не шьют для мужчин с широкими плечами и узкой талией. — Дездемона перевернула швейную машинку, чтобы убрать ее в нишу. — Все! Пойдем на кухню. Выпьешь со мной чаю или кофе? — Она нагнулась и подхватила Алекса из манежа. — Да, мой сладкий негодник, ты был очень терпеливым, — сказала она, присаживая его себе на левое бедро.

— Ты так ловко с ним управляешься, — заметила Милли, глядя, как Дездемона заваривает чай и насыпает в миску печенье с шоколадной крошкой, при этом не отпуская Алекса.

— О, с Алексом легко. Проблемы доставляет старший, — ответила Дездемона, усаживаясь за стол с сыном на коленке. Она макнула печенье в свой чай с молоком и дала пососать Алексу. — Когда у меня был только Джулиан, я бы с ума сошла от одной лишь мысли предложить девятимесячному ребенку печенье с сахаром, а теперь? Мой девиз: позволять все, что делает их счастливыми или на время молчаливыми.

«Какой прекрасный ребенок! — Так думала Милли, с завистью глядя на Дездемону. — Как бы я хотела оказаться на ее месте! Меня уже тошнит от лабораторных экспериментов! Хочу маленького замечательного Хантера, со смуглой кожей, невероятным цветом глаз и мозгами, как у Джима или моего отца…»

— Где ты витаешь? — спросила Дездемона, щелкая пальцами.

— Представляю себя на твоем месте. Хочу быть матерью.

— Это не всегда легко, — криво усмехнулась она. — Я еще до сих пор не оправилась от послеродовой депрессии.

— Но ты же в порядке, верно?

— Да, благодаря понимающему мужу.

В кухню вошел Джулиан, неся огромного рыжего кота. Дездемона протянула ему печенье.

— Спасибо, мам.

— Джулиан, ты отлично развиваешь свою мускулатуру, но как Уинстон сможет самостоятельно выполнять какие — либо действия, если ты везде его таскаешь? Поставь его на пол, пусть идет сам.

Оказавшись на полу, кот тотчас начал вылизываться.

— Видишь? Вот почему я его ношу, мам. Стоит мне его отпустить, как он сразу вылизывается.

— Чтобы избавиться от твоего запаха, Джулиан. Если он собирается вынюхивать крыс и мышей, то не должен весь насквозь пахнуть Джулианом.

— Ладно, я послежу за этим. — Джулиан устроился позади матери и уставился на Милли своими темно — желтыми глазами. — Привет!

— Привет. Я — Милли.

Краем глаза Милли заметила ужасного питбуля, который подошел к коту, и оба животных неспешно потрусили обратно к заднему входу.

— Можешь обращаться с ним ласково, — сказала Дездемона совершенно серьезно. — Самый беспокойный этап его становления позади, во всяком случае на данный момент.

— И каким же был самый беспокойный этап, Джулиан? — спросила Милли.

— Папа говорил, что я был адвокатом. — Джулиан дотянулся до кружки матери и с жадностью выпил содержимое.

— Ты разрешаешь ему пить чай? — изумилась Милли.

— Ну, распивание чая галлонами с самого детства не остановило нас, бриттов, от завоевания огромной части мира, — со смехом ответила Дездемона. — Я наливаю в чай много молока, если его пьет Джулиан, к тому же у нас хороший чай.

Она пристально посмотрела на Милли.

— Давай же! Расскажи мне о вас с Джимом.

— Вот так! — воскликнул Джулиан и, соскользнув со скамьи, слегка шлепнул Алекса по щеке, что Милли приняла за своеобразное проявление любви. — Я должен проконтролировать Рядового Фрэнки и Капрала Уинстона. Увидимся!