Время для звезд. Небесный фермер - Роберт Хайнлайн

– Я попрошу, чтобы вам ответил эксперт. Доктор Лихтенштейн? Если вы не возражаете…

Встала доктор Мэйбл. Выглядела она суетливо. Она покраснела, хихикнула и сказала:

– Я страшно сожалею, мистер Грэхем, правда, сожалею, только с телепатией все совсем не так. – Она хихикнула еще раз и продолжила:

– Конечно, мне не стоило так говорить, ведь это вы телепаты, а не я, только телепатия не обращает ни малейшего внимания на скорость света.

– Но она же обязана. Физические законы…

– Господи! Неужели мы оставили у вас впечатление, что телепатия – физическое явление? – Она всплеснула руками. – Скорее всего, это не так.

– Все подчиняется законам физики. Здесь же я имею в виду и физиологию.

– Подчиняется? И физиология? О, как бы я хотела быть в этом уверенной… но физика всегда была для меня слишком глубокой наукой. Только я не понимаю, как можно быть уверенным в том, что телепатия – физический эффект: мы никогда не могли зарегистрировать ее каким-либо прибором. Господи, да мы даже не понимаем, каким образом сознание сцеплено с материей. Является ли сознание физическим явлением? Я в этом совершенно не уверена. Но мы знаем, что телепатия быстрее света, так как измерили это.

Пэт резко выпрямился.

– Слушай внимательно, старик. Пожалуй, мы посмотрим второй спектакль.

Вид у Грэхема был ошарашенный. Доктор Мэйбл торопливо добавила:

– Это сделала не я, это доктор Абернети.

– Горацио Абернети? – вскричал Грэхем.

– Да, его зовут именно так, хотя я никогда не решалась называть его по имени. Он – довольно важная персона.

– Ну, всего лишь лауреат Нобелевской премии, – мрачно произнес Грэхем, – в области теории поля. Ну так что же дальше? Что он обнаружил?

– Дело в том, что мы послали этого самого близнеца на Ганимед – это очень далеко. А затем мы использовали параллельно радиотелефонную и телепатическую связи. Близнец, бывший на Ганимеде, разговаривал по радио, и одновременно прямо – телепатически, то есть – со своим братом, который находился в Буэнос-Айресе. Телепатическое послание всегда обгоняло радиосообщение примерно на сорок минут. Ведь так и есть, не правда ли? Точные цифры вы можете посмотреть у меня в кабинете.

Грэхем с трудом закрыл разинутый рот.

– А когда это было? Почему это еще не опубликовано? Кто держит это в тайне? Это же самый важный эксперимент со времен опыта Майкельсона-Морли – это же потрясающе.

Доктор Мэйбл выглядела расстроенной, и тут в разговор вступил мистер Говард. Он произнес успокаивающее:

– Никто не собирается скрывать этих результатов, мистер Грэхем, и доктор Абернети готовит к печати статью в Физикл Ревью. Правда, я должен сознаться, что Фонд попросил его не давать предварительного сообщения, чтобы у нас было время осуществить другой проект – известный вам под названием «Генетические исследования» – самым срочным образом. Мы считали, что имеем право найти и взять к себе на работу потенциальные телепатические пары прежде, чем нам попытается перебежать дорогу каждая психологическая лаборатория, да что там, каждый амбициозный фокусник. Доктор Абернети охотно согласился – он не любит преждевременных публикаций.

– Если вам, мистер Грэхем, будет приятно это слышать, – робко добавила доктор Мэйбл, – на закон обратных квадратов телепатия тоже не обращает ни малейшего внимания. На расстоянии в полмиллиарда миль уровень сигнала был столь же высок, как и тогда, когда телепаты работали в соседних комнатах.

Грэхем тяжело сел.

– Я и сам не знаю, приятно мне это слышать или нет. Я сейчас пытаюсь с трудом переосмыслить все, во что я раньше верил.

Разъяснения, которые давали братьям Грэхем, внесли кое-какую ясность, но отвлекли нас от основной цели этого собрания, состоявшей в том, что мистер Говард пытался уговорить нас записаться в астронавты. Меня уговаривать было не нужно. Я думаю, что любой мальчишка мечтает отправиться в Космос; мы с Пэтом однажды сбежали из дома, чтобы записаться в Космическую Морскую пехоту – а это намного серьезнее, чем просто попасть на рейс Земля–Марс–Венера, это – лететь к звездам.

– Звезды!

– Мы рассказали вам об этом до истечения срока ваших исследовательских контрактов, – объяснил мистер Говард, – чтобы у вас было время все обдумать, а у нас – объяснить вам все условия и преимущества этого предприятия.

Преимущества меня не интересовали. Если бы они предложили мне прицепиться к космическому кораблю сзади на санках, я бы согласился, ничуть не беспокоясь о выхлопах двигателя, космическом скафандре и прочей ерунде.

– Обоим членам телепатической пары будут предоставлены равно хорошие условия, – уверил он нас.

– Отправляющийся в космос получит отличную оплату и отличные условия труда на одном из лучших современных факельных кораблей, в обществе людей, отобранных как из соображений специальной подготовки, так и из соображений психологической совместимости. Остающийся на Земле будет обеспечен как с финансовой стороны, так и в смысле заботы о его здоровье. – Он улыбнулся. – Забота о здоровье – это уж обязательно. Совершенно необходимо будет сохранить его в живых столь долго, сколько это может делать наука. Не будет преувеличением сказать, что, подписывая этот контракт, вы продлеваете свою жизнь лет на тридцать.

Тут я сообразил, почему испытанию подвергались молодые близнецы. Тот из них, который отправится к звездам, не будет особенно стареть, он ведь будет двигаться почти со световой скоростью. А тот, который останется, стареть будет. Им придется трястись над ним, как над королевской особой, сохранять его в живых – а то их «радио» сломается. Пэт сказал:

– Млечный Путь, я иду к тебе!

Но мистер Говард продолжал свою речь:

– Мы хотим, чтобы вы все это тщательно обдумали, это – самое важное решение в вашей жизни. На ваши плечи и на плечи таких же, как вы, из других городов, рассеянных по земному шару, на вас, представляющих крохотную долю одного процента рода человеческого, на плечи столь немногих возложена надежда человечества. Так что обдумайте все хорошенько и, если вас что-либо беспокоит, дайте нам возможность все вам объяснить. Не торопитесь принимать решение.

Рыжие девицы встали и, задрав носы, вышли из зала. Им не надо было говорить, чтобы стало ясно, что они не собираются иметь ничего общего с таким неженским, неизящным занятием, как исследование космоса. Они шествовали в полной тишине, и Пэт сказал мне:

– Это идут матери первопроходцев. Такая сила духа и открыла Америку. – Когда девицы проходили мимо нас, он вдруг защелкал языком, и тогда только я сообразил, что он говорил вслух. Рыжие как-то напряглись и пошли быстрее. Раздались неуверенные смешки, а мистер Говард быстренько вернулся к делу, словно ничего такого не случилось. Тем временем я ругал Пэта.