Среди сыпучих песков и отрубленных голов - Вильгельм Гартевельд

Верблюд же не знает никаких расовых предрассудков и требует минимального ухода. А после смерти он своей шерстью греет хозяина, своей кожей покрывает его кибитку и своим мясом питает его.

Одним словом, верблюд настоящий демократ…

Конечно, есть верблюды подороже и подешевле, но цены тут не зависят от превосходства рождения, а лишь от его индивидуальных качеств (от силы и выносливости). Породу «Махария» ценят выше, но, в общем, верблюд в Туркестане стоит недорого: от 50 до 100 руб.

Лошадь почти неприменима на огромных пространствах безводных степей и пустынь Туркестана.

А верблюду нужно напиться раз в неделю, а ест он, когда и что ему дадут. Подымает он на себе порядочную тяжесть (до 6 пудов), но при этом у него есть одна особенность: когда его вьючат, он ложится; и если ему накладут лишнего, по его мнению, хотя бы фунт весу, он ни за что не поднимется с земли.

Туркмены любят и хорошо относятся к своим верблюдам.

Они украшают их разными лентами и побрякушками, и я никогда не видел, чтобы туркмен ударил животное.

Несколько смешно видеть огромный караван верблюдов, идущий, например, в Персию или в Афганистан.

Смешным элементом является ослик с туркменом на нем. Ослик этот всегда идет впереди, и уже за ним тянется весь караван. Верблюды при этом связаны между собою и идут гуськом.

Сколько я ни наблюдал караванов, но иного порядка не видел.

Езда на верблюдах — уже дело «на любителя». Я (еще раньше, чем побывал в Туркестане) испробовал эту езду и получил все, кроме удовольствия, т. е. головокружение, тошноту и т. п. Да помимо этого, все время кажется, что куда-то падаешь.

Ослики тоже в большом ходу в Туркестане. Они там сильной и выносливой породы и стоят до смешного дешево (5–6 рублей). Полезны они туркмену до бесконечности.

Но я отвлекся в сторону моими зоологическими наблюдениями.

Побродив еще немного по азиатской части Байрам-Али, я зашел посмотреть караван-сарай и из любопытства спросил о цене грязной и темной конуры; с меня потребовали за нее чуть ли не груду золота.

Сейчас же около азиатской части Байрам-Али лежат развалины старого города Мерва.

Старый Мерв, один из самых древних исторических памятников Туркестана. Расположенный между Ираном и Тураном; немудрено, что он постоянно являлся ареной кровавых битв и опустошений. Когда-то он был столицей Харазана. О его древности можно уже судить по тому, что Зороастра-Вендидат за 2500 лет до Р. X. упоминает о нем.

Город переходил из рук в руки всех азиатских воителей и забияк, а в 18 столетии бухарцы его совсем завоевали и сделали местом ссылки преступников.

Пространство, занимаемое развалинами древнего Мерва, имеет почти 100 квадратных верст.

Происходит это оттого, что все завоеватели, по обычаю того времени, огнем и мечом разрушали город, а новый (свой) строили уже рядом.

И, таким образом, замечаются следы городов: Байрам-Али, Хан-Када, Искандер-Кала, Султан-Санджар-Кала и Гяур-Кала.

Сохранились некоторые удивительные памятники древнего зодчества, из которых красивее всего мечеть Султан-Санджара. Искандер-Кала построен Александром Македонским. (По крайней мере, о его подвигах в Мерве рассказывает Квинт Курций.)

Для археолога развалины древнего Мерва должны дать огромное поле для работ одним только историческим событием, происходившим здесь. Но, как мне передавали старожилы в Байрам-Али, о русских археологах, посетивших развалины Мерва, не слыхать, а иностранцам пребывание в Туркестане не разрешено.

Пройдя через старинные ворота за стену древнего Мерва, я убедился лично, что пора археологу заехать сюда, пока не будет поздно. Дело в том, что внутренность развалин обращена в место для свалки мусора. Да, кроме того, при мне какие-то люди приехали сюда с телегой и, преспокойно начав ломать стену, увозили массу камней (по всей вероятности, для шоссейных работ).

И, таким образом, дело по разрушению старого Мерва продолжается так же успешно (но с меньшим риском), как и при великом македонском герое.

Господа археологи!

Господа этнографы! Ау!

Где вы?

VI

Бухара

Из Байрам-Али я через Чарджуй поехал в Бухару.

— Станция Коган! — провозглашает кондуктор, и вы в Бухаре…

(Английский язык труден: пишется каучук, а выговаривается гуттаперча!).

При чем тут Коган, когда кругом Бухара и даже две: Новая и Старая?

Новая Бухара называется русский поселок-городок около самой станции Коган.

А Старая (настоящая) Бухара лежит на 13 верст в сторону, и к ней ведет отдельная ж. д. ветка.

Что за странная привычка у русских давать всем своим поселкам, возникающим около разных исторических или восточных местностей, название «новый»?

Ужели скудость фантазии не позволяет дать какое-нибудь свое название этим поселкам? Странно звучит «Новая Бухара», «Новый Маргелан» и т. д. (В погоне за новшеством близ Москвы находится даже «Новый Иерусалим»!..).

Обо всем этом размышлял я мимоходом, когда ехал с вокзала «Коган» в гостиницу в «Новой Бухаре».

При расчете с извозчиком меня постигла неприятность, но эту неприятность испытывают все путешественники, начиная с г. Чарджуя вплоть до г. Самарканда, а особенно чувствительна она в Бухаре.

Дело в том, что здесь в обращении находится лишь серебряная монета 15-копеечного достоинства. Монеты эти большею частью т. н. «сартовские», хотя и чеканятся они в Бухаре, а остальные деньги просто русские пятиалтынные. Кроме того, в ходу медные бухарские деньги (по 4 штуки на копейку и даже по 8 штук). Рубли, двугривенные и полтинники здесь представляют собой чуть ли не нумизматичесую редкость.

И, если вам надо отдавать извозчику 40 копеек, вы находитесь в безвыходном положении и, в конце концов, конечно, отдаете 45. Эти бухарские монеты доставляют одни неприятности и, действуя на нервы (мне, по крайней мере), прямо-таки отравляют жизнь.

Новая Бухара представляет из себя городок, состоящий из одних почти больших и пустых площадей. Домов мало, все одноэтажные, невзрачные и отстроенные в строго выдержанном серпуховско-калужском стиле.

Единственный очень хороший дом (тоже в строгом стиле русских казенных палат), это дом русского политического агента. Над ним развевается русский флаг.

Новая Бухара имеет отделение Государственного банка, почтовое отделение и т. п. ну все, что требуется. Восточного в ней ничего нет решительно, и она с успехом могла бы заменить любой из русских городов.

На другой день по своем приезде, я отправился в настоящую Бухару с одной русской дамой, г-жой М. в и часов утра уже был на вокзале, а через полчаса езды по ж. д. ветке вышел на станции «Бухара».

Тут мы сразу попали в другой мир. Пестрая толпа сартов, хивинцев, бухарцев, индусов и др. в восточных костюмах гудела, шумела на всех концах перрона.

День был хороший, теплый и солнце (должно быть, в погоне за эффектами) освещало и толпу, и здания города с его минаретами.

Мы взяли пароконный экипаж и отправились в город.

Он начинался сейчас же у вокзала, и мы ехали по полумощенному, так сказать, шоссе. В самом городе мощеных улиц совершенно нет, и весной и осенью, в ненастную погоду, сообщение с ним почти прекращается.

Отъехав немного от вокзала, мы проезжали мимо огромного кладбища, тянувшегося по обеим сторонам дороги на большое пространство. Я бы не назвал это кладбищем, а вернее складом покойников, ибо одна могила (все из глины) налеплена на другую, и все они были совершенно одинаковой формы. Все это напоминало денежный ящик (только гигантских размеров) в «железной комнате» какого-нибудь банка и, в довершение сходства, у каждой могилы я заметил нечто вроде дверцы.

Миновав «склад мертвых», мы через ворота въехали на улицу города и сразу попали в толпу живых.

(Слово «улица» прошу принимать только как манеру выражаться.)

Весь город состоял из узких проходов (немощенных), в которых два встречных экипажа с трудом могли бы разъехаться. Теперь прибавьте к этому, что за несколько дней перед нашим приездом в Бухару шел дождь, и вы можете смело мне верить, если я скажу, что жидкая грязь на «улицах» лежала не менее как на пол-аршина.

Несмотря на это, движение было большое. Всадники, верхом на лошадях, верблюдах, осликах сновали по всем направлениям. Что же касается пешеходов, то бухарцы, подобрав свои халаты, показывали истинные чудеса эквилибристики, ухитряясь переходить и перепрыгивать через неимоверные лужи.

В бухарских домах окон на улицу совсем не существует. Да и к чему они, когда жизнь туземной семьи большей частью проходит на крыше дома?

На одной из этих крыш я увидал пару девушек (бухарских евреек), нарядно одетых в какие-то странные и богатые одежды. Обе были очень красивы, но одна из них обладала прямо-таки исключительной красотой. Они, увидев нас, смеялись и весело кивали нам головой.