Зомбированный город - Сергей Самаров

В планшетный компьютер, закрепленный в автомобильном держателе на клетке с Цицероном, были внесены все показатели его состояния, снимаемые несколькими датчиками. Игорь Илларионович просмотрел все три страницы с данными, после чего спросил пожилую лаборантку Ларису Михайловну:

— Как у него сегодня с аппетитом?

— Уже под утро, перед рассветом, немножко перловки пожевал. Но пьет много воды. Слишком много, мне кажется. Обычно столько воды они при отравлении потребляют, чтобы вывести из организма яд и кровь разжижить. Я уж хотела спросить у вас, может, убирать воду?

— Не надо. Пусть пьет. Цицерон — мудрый. Он лучше нас с вами знает, что ему необходимо.

Профессор хотел пройти дальше, чтобы посмотреть на других животных, участвующих в эксперименте, но тут ему позвонили, пришлось остановиться и вытащить мобильник. Звонил заместитель генерального директора института по научной работе Лукин. На этот звонок следовало отвечать даже во время эксперимента.

— Слушаю вас, Иосиф Викторович.

— Игорь Илларионович, ты не знаешь, куда пропал Торсисян? Ни один его телефон не отвечает. Уже двадцать минут не могу дозвониться.

— От меня он ушел полчаса назад. Хотел позвонить в ФСБ по поводу какого-то совместного практического проекта. Больше я его не видел.

— Если вдруг встретишь, скажи, что он срочно нужен. Срочно! У нас тут ЧП. Неприятности в общем-то не наши, тем не менее в какой-то степени они и нас задевают, требуя вмешательства.

Страхову показалось, что Лукин намеревается послать его, как мальчика на побегушках, искать Арсена Эмильевича. Это в планы Игоря Илларионовича не входило.

— Если случайно встречу, скажу. Но мы редко встречаемся в корпусе. А что случилось?

— Машина, которая забрала у нас сегодня генератор, попала в аварию. Навстречу им фура выехала. Один из старших лейтенантов погиб. Аппарат поврежден. Нам необходимо срочно заменить панель управления. А это сможет только Торсисян. Не знаешь, есть у него готовые панели?

— Знаю. Нет. Он делал последнюю для моей лаборатории, но поступил срочный заказ из ГРУ, и моя панель ушла туда. А я уж так обхожусь…

— Как обходишься? Вообще без панели?

— Вручную провода соединяю, индикаторы датчиков — тоже в ручном режиме. И в ручном режиме все остальное делаю. И так уже третью неделю.

— Лично делаешь? Или лаборанты?

— Никому не доверяю. Я сам сначала пробую контакты подключать и на индикаторы смотрю, чтобы не зашкаливало. Там, в отсутствие автоматики, больше интуиция нужна, чем знания. Все только сам.

— Придется тебе, Игорь Илларионович, учить работе в ручном режиме спецназовцев… А то кто еще их научит… Короче говоря, увидишь Арсена Эмильевича, гони его срочно ко мне.

— Обязательно, Иосиф Викторович. Так погоню, чтобы вприпрыжку скакал. Мне еще только здесь обучения не хватало. Хватит с меня лекций в университете…

Игорь Илларионович открыл своим ключом лабораторный стенд и подошел к генератору, лишенному верхней панели управления. Сам генератор был размерами с профессиональный сварочный аппарат, хотя и не такой тяжелый. Это была одна из первых моделей, создаваемых двумя соседними лабораториями, и потому в ней еще речи не шло об эргономике, о каком-то промышленном дизайне — модель была на завершающем этапе предпромышленного производства. Да в промышленное производство такую аппаратуру, наверное, никогда не запустят. Станут выпускать отдельные образцы, которые будут совершенствоваться, обрастать новыми функциями и возможностями. И только эти опытные образцы и будут сначала испытываться, а потом кем-то использоваться. Скорее всего, силовыми структурами. Хотя лаборатории, как и весь научно-исследовательский институт, входят в систему Министерства обороны и состоят на финансировании этого министерства, заказы на оборудование наверняка будут поступать и со стороны ФСБ, и со стороны МВД. Сам генератор — сложный прибор. Умеренно сложный, как говорил про него профессор Торсисян. Пульт управления, верхняя, грубо говоря, крышка с приборами настройки, совершенно отдельный и суперсложный прибор, собираемый всегда только вручную под строгим контролем других приборов. Игорь Илларионович имел только медицинское образование, в отличие от профессора Торсисяна, который в дополнение к медицинскому оканчивал еще и технический вуз. И потому Страхову было не все понятно в действии генератора. Вернее, действие он понимал, но не понимал происходящих внутри прибора процессов. И иногда ставил перед Арсеном Эмильевичем такие задачи, что тот только руками разводил:

— Если я это сделаю, ох, и обмоем мы с тобой Нобелевскую премию… Пить будем только отборный армянский коньяк. Никакой французской дряни.

Впрочем, Нобелевскую премию дают, как правило, за открытые работы. А и Торсисян, и Страхов прекрасно знали, что если их работы и станут когда-то открытыми, то не скоро. Оба они, скорее всего, до этого не доживут…

Глава четвертая

Искать руководителя соседней лаборатории Игорь Илларионович не собирался. У него своих дел хватало. И он занимался своими делами до тех пор, пока случайно не увидел, что лаборанты и лаборантки собираются домой. А они обычно уходят последними. А все младшие и просто научные сотрудники, и даже старшие сотрудники уже сидели, наверное, в автобусе. Поспешил и Игорь Илларионович, но он намеревался еще поработать дома и потому перебросил все новые материалы, необходимые ему для работы, в отдельную, только что созданную папку и отправил электронной почтой на свой домашний электронный адрес. Профессор спешил, но выйдя из дверей лабораторного корпуса на крыльцо, увидел, что автобус уже выезжает за ворота. А это значило, что и сотрудники, которые приезжают на своих машинах и оставляют их снаружи, тоже уехали, потому что они уезжают еще раньше, чем автобус. В таких случаях кто опаздывает или просто работает допоздна уезжает тем же автобусом, только вторым рейсом, или же добирается как может. Однако идти в темноте до дороги Игорю Илларионовичу не хотелось, и неизвестно было, подвернется ли там какой-нибудь транспорт и посадят ли на дороге одинокого мужчину. Бывали случаи, что люди выходили из лаборатории и пешком топали до самого Реутова. А это часа два пути… Такой участи профессор себе не желал. Но еще больше ему не хотелось просить машину в администрации института. Пока Страхов раздумывал, через проходную в институтский двор вошел Арсен Эмильевич Торсисян.

— Ты что так поздно?

— На минутку заскочить надо. Схему одну возьму. Дома поработаю.

— Лукина видел?

— Днем. С тобой вместе. А что?

— Он тебя разыскивал, даже мне звонил. Машина со спецназом ГРУ в аварию попала. Погиб один из старших лейтенантов. Расколота панель управления генератора.

— Ничем не могу помочь. Мне нечем заменить панель.

— Это я понимаю. Ты мне все никак не сделаешь. Позвони Лукину. А то он до тебя дозвониться не мог.

— Ага… Я свои мобильники на столе оставил. А ты что стоишь? Автобус ушел…

Сколько у Арсена Эмильевича сотовых телефонов, Страхов не знал, но часто видел у него в руках все новые и новые. Видимо, у профессора была страсть к мобильникам.

— Потому и стою. Опоздал на автобус. А у меня встреча у метро.

— Меня машина ждет. Подбросим до метро. Все равно мимо ехать… Я быстро.

«Быстро» у Торсисяна, как обычно, затянулось на этот раз на полчаса. Зато ехали в самом деле быстро. Возможности «Тойоты» позволяли. И даже как-то умудрились не сильно застрять в пробках при въезде в Москву. Только перед Кольцевой дорогой еле ползли. Но дальше уже ехали свободнее. Водитель был немолодой, ездил аккуратно, без риска, но и без уважения к правилам, умел ловко перестроиться из ряда в ряд и не стеснялся «подрезать» идущие в соседнем ряду машины. Недалеко от станции метро «Шоссе Энтузиастов» обогнали институтский автобус. Игорь Илларионович издали заметил под фонарем старенькую «Победу» кремового цвета.

— Вон там меня высадите… За той «Победой». Ни разу в жизни на таких машинах не катался. Хоть на старости лет попробую.

— Вас ждет? — спросил водитель.

— Меня.

— Осторожнее с этим журналистом, — сказал водитель, узнав, видимо, «Победу». — Он постоянно нос сует куда не следует. И очень бесцеремонный парень. У вас какие-то общие дела?

«Кэмри» остановилась там, где Страхов и просил. Но после вопроса водителя Игорь Илларионович выйти не спешил.

— А вы, простите, кто? — спросил он.

— Подполковник Нестеренко. Из управления ФСБ по Москве, — представился водитель.

Видимо, Арсен Эмильевич прочно завяз в связях с ФСБ. Но это личное дело профессора Торсисяна, и вмешиваться в эту ситуацию Страхов не имел желания.

— Да. У нас общие дела, — сказал Игорь Илларионович без стеснения. — Моя дочь собирается за него замуж.