Красный сад - Элис Хоффман

Она стояла потрясенная его исчезновением подо льдом. Мэри сделала судорожный вдох, словно ей не хватало воздуха, хотя это не она погрузилась под лед. Она чувствовала, что ее сердце останавливается. Собака бегала взад-вперед, лаяла вне себя из-за исчезновения хозяина. Мэри постояла несколько мгновений, а потом побежала к реке. Все происходило очень быстро — так стремительно мчатся во время грозы облака, так стремительно падают во время урагана снежные хлопья. Ярон исчез, обломки льда вращались вокруг полыньи, пробитой им.

Мэри стояла на самой кромке берега, ее ботинки промокли. Она ступила дальше, зашла по колено в воду. Холод пронизывал ее до костей. Ноги стали увязать глубже. Ей показалось, что подо льдом она видит большую синюю рыбу. Эта рыба была как рыба из сна, которую невозможно поймать. Потом мелькнула тень, лед раскололся. На поверхности показался Ярон, а в руках он держал рыбу — Эми, с которой стекала вода.

Они стояли рядом на прибрежной отмели, между ними было мокрое тело девочки. Они быстро и горячо дышали, Мэри плакала, а Ярон пытался ее утешить. Собака успокоилась, присела на задние лапы и не спускала глаз с ребенка, которого ей поручили отыскать. Платье Эми заледенело, и она стала тяжелой, как глыба льда. Они положили ее на берегу. Мэри прижалась своим телом к телу сестры и дышала в крошечный холодный рот сестры. Она читала, что иногда таким образом мертвых можно оживить. Но это не помогло.

— Я нашел ее. Они подумают, что это сделал я.

— Нет!

Снег был необычно ярким. Эми светилась и походила на звезду, упавшую с неба.

Ярон покачал головой. Его темные волосы были мокрыми.

— Они всегда думают на нас.

Одежда на нем тоже замерзла, в волосах появился снег. Мэри вспомнила, что она почувствовала, когда он исчез под водой. Она вспомнила выражение его глаз перед тем, как он прыгнул в реку. Она ощутила в душе что-то непонятное, когда Ярон наклонился и нежным движением закрыл глаза ее сестры.

Утром поисковый отряд нашел на берегу Угорьной реки тело девочки в синем платье. За ночь выпал толстый слой снега, он хрустел под ногами. Эрнеста Старра пришлось удерживать силой. От горя он потерял рассудок. Кричал, что никогда не расстанется с Эми. Клялся, что сохранит ее тело с помощью соли или спирта, что его девочка всегда будет с ним, но Ребекка и слышать об этом не хотела. Она велела, чтобы дочь похоронили на кладбище за городом, а заупокойную службу отслужили под деревом, которое одно смогло зацвести в то холодное лето, под деревом, которое называли Деревом жизни, и вполне справедливо называли, потому что его плоды спасли людей от голодной смерти. Ребекка Старр потребовала открыть гроб — она хотела снять с дочери туфли, чтобы Эми могла войти в Царство Божие босиком. Никто не посмел возражать Ребекке. Ей позволили сделать все, как она хотела. В один день она потеряла двух дочерей. Дело в том, что Мэри исчезла. Никто не решился спросить у Ребекки, откуда у нее на крыльце взялся щенок, которого видели у торговцев лошадьми. Каждый день она ходила с колли гулять вдоль реки и на луг, где борозды оставались даже следующим летом, которое выдалось теплым, безоблачным и ясным.

Филин и мышь

1848

В последний день учебы Эмили отправилась на прогулку. Родные хотели забрать ее из семинарии «Маунт холиоке»: в ней нуждались дома, к тому же школа пришлась ей не по душе. У нее на все имелась своя точка зрения, а преподаватели не всегда одобряли свободомыслие. Пора было ехать. Но прежде чем вернуться домой и снова подчиниться чужим требованиям, Эмили хотела побывать там, где она еще никогда не бывала. Ее манили леса и дали. В детстве, собирая полевые цветы, она часто уходила далеко-далеко и отыскала почти шесть сотен разных видов, среди них много неизвестных. Ей нравилось исчезать с глаз долой, даже когда в комнате рядом с ней находились люди. Это был ее талант и ее проклятье. Что-то отделяло Эмили от других людей, какая-то пелена, белая, полупрозрачная. Сквозь пелену мир казался приглушенным и трудноразличимым, но порой Эмили удавалось что-нибудь разглядеть за пеленой. У Эмили было такое чувство, что если она вернется домой, то больше никогда оттуда не вырвется. Ей на ум пришла птица, пойманная в силки. Так и с ней. Что-то скрывалось внутри, билось о ребра, заставляло совершать поступки, о которых иначе она бы и помыслить не смела. У нее возникло острое желание затеряться, исчезнуть.

Она вышла за ограду школы и пошла куда глаза глядят. Она любила ходить пешком, одиночество было естественным ее состоянием. Очутившись на природе, она превращалась в призрак. Она радовалась встрече с полевыми растениями, как другие радуются встрече со старым другом: бухарник шерстистый, очиток пурпурный, полынь лечебная. Она сорвала листик полыни и положила его в ботинок. Местные жители говорят, что это колдовство помогает найти свою настоящую любовь. Эмили и впрямь чувствовала себя околдованной. Она шла уже который час. Повстречала красную лилию, древесную лилию и лилию пятнистую. Перейдя две дороги, углубилась в лес. Здесь он был густой и темный. Деревья росли, переплетаясь друг с другом, день не отличался от ночи, ночь ото дня, и никто на всем белом свете не знал, где она. Ее охватило чувство свободы и беззаботности, ноги не знали усталости. На ковре из мха и листьев виднелись гиацинты, лапчатка и пролесник. Сама не подозревая об этом, она дошла до горы Хайтоп. Наконец-то ей удалось очутиться там, где она никогда не бывала. Она шла без остановки около десяти часов и почти все это время была поглощена грезами. В этих местах водились черные медведи, которые могут бегать быстрее человека и весить шестьсот фунтов. Эмили читала, что раненый медведь плачет, как человек, и это ее немного успокаивало. Значит, между ними есть что-то общее.

Ночь она проспала, сидя под деревом. Сначала она думала, что умрет от ужаса, потому что часто трепетала от страха и в собственной комнате, даже закрыв окна на засов и занавесив их одеялом. Но, как ни странно, под открытым небом в глуши она ощутила удивительное спокойствие. Может, так чувствуют себя люди в то мгновение, когда прыгают с обрыва в реку? А может, так себя чувствуют, когда влюбляются, встают на рельсы, отправляются в страну, где все говорят на незнакомом языке? Почти всегда ей казалось, что она живет именно в такой стране, в стране, где люди слышат ее слова, но не понимают их смысла. Ей хотелось, чтобы ее поняли, но никто не понимал.

Утром, когда Эмили проснулась, было холодно. Она дрожала. Теперь при свете дня она осознала, что поднялась на вершину горы. Она стала спускаться в небольшой город, расположенный у подножия. По пути попадались заросли ежевики, колючего кустарника, скопления сумаха и птичьи гнезда. Ей никогда не доводилось бывать так далеко от дома, она была напугана и взволнована собственной смелостью. Волосы растрепались, руки покрылись царапинами. Туфли промокли от росы.

Скоро воздух прогрелся солнцем. Эмили все шла и наконец дошла до заброшенного дома на подступах к городу. Во дворе она заметила кроликов. Кролики кричат по-человечески, когда попадают в капкан. Дом, стоявший почти у самого леса, был очень старый, с соломенной крышей. Что, если ей поселиться в нем? Даже если брат с отцом будут ее искать, они пройдут мимо этого дома и не заподозрят, что она находится там. Она станет невидимкой. Ее семья смирится с ее исчезновением, прекратит поиски, и она останется жить здесь, на свободе, в покое и одиночестве. Будет делать одежду из скатертей, спать на тюфяке с сеном, держать окна открытыми и оставит в прошлом тот неотступный страх, который пробирал ее до самых костей.

Она продолжила путь вдоль поля, через сад. Над головой раскинулся купол из яблоневых цветов, воздух был напоен ароматом. Глядя сквозь белое благоухающее марево, она воображала, что это снег, что небеса приоткрылись, что мир принадлежит только ей. Городок, куда она пришла, был маленький, никто не заметил ее появления, пока она не оказалась возле старейшего дома в городе — обиталища семейства Брэди. Во дворе на стуле сидел мужчина и грелся на солнышке. На вид ему было лет тридцать, красивый, с черной бородой. Он смотрел в небо, но каким-то образом почуял, что она рядом.

— Почему ты идешь мимо и даже не здороваешься? — спросил мужчина с легким, очень приятным акцентом.

— Доброе утро, — с трудом выдавила Эмили. У нее было такое чувство, словно она проглотила целый пчелиный рой. Может, ее даже и ужалили. Позже она обнаружила на запястье красную полосу, на которую в тот момент не обратила внимания. Вот Эмили пришла в город, которого никогда раньше не видела, разговаривает с мужчиной, у которого хватает духу обращаться к ней так, словно он ее знает, хотя ее на этом свете не знает никто. И на том свете, скорее всего, тоже.

— А ты не местная, — сказал мужчина. Это он знал наверняка.