Рассказы геолога. Археологические бредни. Рассказы и эссе. Воспоминания автора о работе в геологии и археологии - Алексей Каздым

– База, База, я «пятнадцатый», я «пятнадцатый», приём…

Через шорох помех он услышал голос Юрика, радиста Базы, и его закадычного друга.

– Сиплый, ты что ли? Чего не в урочный час, и ты на связи, а не пижон? Соскучился?

– Юрик, у нас ЧП, поднимай «летунов», всех кого можно… У меня один пацан с воспалением легких, второй с пробитой головой! Срочно нужен врач и лекарства!

– Лёня, плохо слышно! Что случилось? Приём!

– Ещё раз – у нас ЧП, срочно «вертак», врача с пенициллином, батареи садятся! Приём!

– Понял… ЧП… Врач нужен… Батареи…

Рация заглохла… «Вот невезуха, и батареи сели… Когда «борт» прилетит, ещё неизвестно и вообще может и не скоро, туман опять сгущается, дождь…».

Лёня растопил печурку, поставил чайник, порылся в аптечке. Володя спал плохо, периодически просыпаясь, сухой кашель раздирал ему грудь, начальник стонал и бредил.

Ночь прошла беспокойно, Лёня почти не спал, ухаживая за больными, в перерывах умудрился немного восстановить батареи рации, проколов шилом отверстия и залив солёную воду, смог связаться с базой и услышать от дежурного радиста неутешительные новости, что «вертака» пока нет, на Базе такой туман, что «носа не видно», но «…все в курсе, Главный в ярости, девушки в печали, врач наготове…». Надо было идти за пробами, да и туша медведя пропадала.

Он быстро собрался, засунул в рюкзак полиэтиленовую пленку, оселок и два ножа, поставил перед каждым «болящим» по кружке с чаем, наматывая бороду на палец, осмотрел «лазарет», вздохнул, закурил и быстрым шагом пошел по ручью, решив немного сократить дорогу.

Дождь моросил как обычно, и всё было серым и скучным. Он шёл и думал о своей жизни, что всё-таки прошла не зря, что она была интересной, удалась, только вот устал он что-то от постоянных приключений и разъездов, всё время кого-то то спасал, то искал, то тащил, то ухаживал за больными, прямо-таки «добрый доктор Айболит». Что ж, «делай добро и бросай его в воду», вспомнил он армянскую пословицу. А вообще надо бы уже думать о доме, уютной избе где-нибудь в Поселке, прибиться к рыбакам, и потихоньку жить дальше, хватит бродяжить, полстраны пешком прошёл, ноги стоптал.

Туша медведя лежала на месте, нетронутая, но уже кружили вòроны, он собрал рассыпанные мешочки с пробами, освежевал тушу, забрав только два окорока и немного жира, больше не унести… Что ж, пусть и таежное зверье полакомится, такова жизнь – или медведь нас, или мы медведя. И лапа у него явно деформирована, потому и хромал; вероятно, это и есть «трехлапый», гроза поселковых собак и ужас промысловиков, шатун.

Лямки тяжелого рюкзака резали плечи, и надо было торопиться, он дошёл до места встречи с Володей, догрузил его пробы, рюкзак и спальный мешок оставил, «…спишем как сгоревшие, не в первой, что эту мокроту тащить, спина своя, не казённая…».

В избе было всё также, но в воздухе витал запах болезни и …смерти. «…Плохи дела, если через сутки – двое „вертака“ не будет – хана…» – подумал Лёня.

Володя поднял голову: – Ты где был, я звал, звал, плохо мне, дышать трудно.

– За пробами я бегал, принес, сейчас и медвежатинку сварю, окорок, поешь, и жиром медвежьим тебя намажу, легче станет… Что начальник наш?

– Стонет, без сознания, бредит, пытался его напоить чаем, не получается, нарыв у него на голове, большой. А что за медведь, ты обещал рассказать!

Лёня поставил ведро с медвежатиной на печку, растопил жир, натер им Володю, напоил чаем, закурил, и в красках, как хорошо умел, рассказал и про молодого медведя, как тот, вопя от страха, удирал, почувствовав удар дроби в зад, и про матерого «трехлапого», и как начальник палил из «ТТ», чуть не попав в него, и про свой единственный удачный выстрел…

Несмотря на невероятную усталость, ведь пройдено было почти 30 километров по ручью, тайге и курумникам, и смертельное желание поспать, Лёне надо было ухаживать за больными, опять связаться с Базой, и придумать, чем лечить гематому «пижону», нарыв был огромный и пульсировал, надо было вскрывать… «Мало того, что я им сиделка, я ещё и хирург. И швец, и жнец и на дуде игрец!».

Лёня налил в миску горячей воды, порылся в своем рюкзаке, нашел всё-таки стрептоцид, пузырёк с йодом, упаковку бинта, накалил нож на свечке, продезинфицировал спиртом, и, зажмурившись, ткнул в нарыв. Хлынул гной, «пижон» громко застонал. «Всё, всё, начальник, терпи начальник, теперь всё!». Выдавил как смог, гной, промыл тёплой водой, залил йодом, засыпал стрептоцидом, наложил повязку. Что ж, остается только ждать, ждать «борта», ждать врача, ждать, ждать, опять ждать… За свою почти 40-летнюю бродячую полевую жизнь он привык ждать, был бы чай да курево, ждать погоды, вездехода, вертолета, самолета, продуктов, ждать людей из многодневных маршрутов… Лёня незаметно уронил лохматую лысеющую голову на стол и тут же уснул… – «Лёня, Лёня», услышал он сквозь сон: «Пить, пить!».

– О, начальник очнулся, живой, разговаривает! Попей, попей, родной, и анальгин съешь, и спи, спи, тебе сейчас сон – лучшее лекарство, скоро окорок сварится, ещё часик, накормлю медвежатиной, оживешь! И Володьке вроде легче стало, кашляет меньше! Помог наш медведь-то, не зря завалили!

Он вызвал Базу, сообщил что ситуация уже лучше, что нарыв он вскрыл, но «борт» и врач по-прежнему нужны срочно. Радист ответил, что как только малейший просвет, «борт» вылетит, что «доктор сидит на своём чемодане со шприцами и клизмами и всегда готов», а Главный «всех разогнал, и велел лично и каждый день сообщать обо всём, что творится в отрядах».

Следующая ночь прошла беспокойно, Володя надрывно кашлял, и, похоже, ему снова стало хуже, медвежий жир и варёный медвежий окорок особо не помогли, правда, сам Лёня наелся до отвала. Начальник стонал, температура у него была явно высокой, а утешительных вестей с Базы не было. «Погоды нет», «летуны» готовы, но начальник аэродрома «добро» не давал, не имел он права рисковать жизнями экипажа и врача. А метеосводки были неутешительны – дождь и туман, туман и дождь…

Измученный Лёня заснул… Сквозь сон ему почудился знакомый шум лопастей, он поднял голову… «Приснится же такое…». Однако шум лопастей становился все слышней, и Лёня понял, что это вертолёт ищет место для посадки…

Посадочной площадки здесь не было, сесть было сложно, тайга и скалы, единственное место – метрах в пятистах от избы, где ручей широко разливался, было мелко и «борт» смог бы «приводнится» на камни плёса. Лёня схватил ракетницу и опрометью выбежал из избушки, добежал до ручья, выпустил подряд две ракеты. Вертолёт развернулся, посадке мешал туман, но увидев падающую ракету и машущего руками человека, экипаж виртуозно «приводнился» на ручей. Открылась дверь, и из ещё не успевшего коснуться колесами камней вертолёта, выскочил базовский доктор по прозвищу «Шприц» со своим знаменитым чемоданчиком, потом лихо соскочили два молодых небритых парня в ещё необмятых, новёхоньких энцефалитках, видимо новоприбывшие студенты-практиканты, они аккуратно, под руки вынесли медсестру Варечку, «Рыжее Солнце», в которую было влюблено больше половины всего мужского населения Базы. А потом – Лёня даже обомлел от неожиданности, и, пригибаясь от ветра лопастей, побежал к вертолёту. По лесенке не торопясь, на камни ручья, вышел сам Главный, потом Нач. Спецотдела, Главный инженер и даже бессменный Секретарь и Помощник Главного, однорукий Михал Афанасьевич.

– Так, веди к больным! – тут же приказал доктор.

– Что за высокая комиссия, смотрю, всё начальство здесь! А если что случись, так и все сразу, в тайгу, в гольцы?

– Привет, Сиплый, всё остришь? Что у тебя здесь, что случилось? Почему ЧП? Голову сниму! – Главный явно был не в духе, но это можно понять, ЧП, раненый, поэтому и притащил с собой почти всё базовское начальство, для подстраховки, если что, делить ответственность будут вместе – «дальстроевская закалка» давала себя знать.

Лёня вкратце рассказал, утаив, что начальник по глупости прыгнул, сказал лишь, что тот упал, обороняясь от медведя, что они были в маршруте вдвоем, а Володя мыл шлихи и простудился после возни в ледяной воде. Он скрыл, не стал говорить про одиночные маршруты, про то, как Володя больной, рискуя здоровьем ради плана, отбирал пробы, про нарушение всех инструкций, незачем Главному об этом знать, а то ребятам достанется, а может и выгнать.

– А где начснаб-то? Я б его угостил гвоздями с мышиным дерьмом!

– Не волнуйся, с ним разобрались, в Городе уже, отправили, показания в прокуратуре дает. У своих же воровать! – Главный даже выругался. – Не у Вас одних проблемы оказались, чуть все полевые работы не сорвались!

Доктор вышел из избы, вытирая руки…

– Тебе, Лёня надо было бы не в геологи, а во врачи идти! И диагноз поставил правильно, и даже нарыв вскрыл! Иди ко мне в медчасть, медбратом!