Долгая дорога домой - Дайни Костелоу

Частенько, когда девочки пекли коврижки и торты, Жанно ошивался в кухне в надежде попробовать результат. И всякий раз Берта, заметив, что он бездельничает, возвращала его к работе, дав легкий подзатыльник, но при этом не забыв сунуть кусочек пирога. Она испытывала слабость к этому мальчишке и сердилась на него редко.

Постепенно между Жанно и Элен возникла дружба. Клариса считала его грязным и брезгливо держалась подальше. Луиза вообще не замечала, как и всех, непосредственно не участвующих в обеспечении ее комфорта, а Элен он интересовал хотя бы тем, что пережил в Париже войну. Они были примерно одного возраста, хотя в смысле знания мира и жизненного опыта Элен по сравнению с Жанно выглядела грудным младенцем. Она любила с ним разговаривать, засыпая вопросами, задать которые никому другому не решилась бы.

— А где твои родители? — поинтересовалась она однажды. — Что с ними случилось?

— Не знаю, где они, — ответил Жанно. — И кто они, тоже понятия не имею.

— Но разве у тебя совсем нет родных? — спросила Элен, пытаясь себе представить, каково это.

Жанно мельком подумал о паре стариков, тете Эдит и ддде Альфонсе, которые дали ему приют во время осады. Но они ему родней не приходились.

— Не, — сплюнул он. — Я сам по себе.

Берта прерывала их болтовню, если находила ее неподобающей (что бывало часто), и отсылала Жанно работать во двор, но Элен незаметно уходила вслед за ним туда, где он колол дрова или качал воду. Опершись на топор или ручку насоса, парнишка рассказывал о том городе, который знал и который разительно отличался от города Элен. И она его рассказам верила, потому что многое увидела своими глазами в тот жуткий день, когда они приехали. А еще он рассказывал ей о бунтах, которые происходили чуть ли не ежедневно.

— Был тут большой митинг возле Июльской колонны на площади Бастилии, — важно говорил он. — Отмечали годовщину последней революции.

— И ты туда ходил?! — поражалась Элен.

— А как же! Я поддерживаю федератов.

— Федератов? — Элен о них даже не слыхала. — А кто это?

— Наши люди, — с важностью ответил Жанно. — Народ Парижа. Национальная гвардия. Они выбросят прочь пруссаков и будут править Парижем во имя народа.

— А как они это сделают? — спросила Элен с сомнением: Жанно ее не убедил.

— Мы, федераты… — начал Жанно.

Да кто же это такой — федерат? — нетерпеливо перебила Элен.

— Национальная гвардия, — повторил Жанно.

— Так ты же не в национальной гвардии! — удивилась она.

Жанно посмотрел на нее уничтожающим взглядом.

— Мы, федераты, будем драться! — Он вскинул в воздух тощую руку и воскликнул: — Vive la Republique! Vive la Federation![2]

На Элен это произвело впечатление, но сомнений не развеяло.

— Так что было возле Июльской колонны?

— Собрался народ Парижа, тысячи людей, и все шли мимо колонны. Впереди Национальная гвардия, а еще… — Жанно театрально понизил голос: — Еще там был шпион. Он считал…

— Что он считал?

— Ну, просто считал. — Жанно многозначительно кивнул головой. — Чтобы доложить потом правительству.

— И что было дальше?

— Его поймали. Ни один шпион правительства от нас не уйдет! Все кричали, вопили, решая, что с ним сделать.

— И что сделали? — У Элен округлились глаза.

— Связали и швырнули в реку!

— Но ведь он же наверняка утонул?!

Жанно снова кивнул:

— Еще бы. В том-то и смысл! Так со шпионами и поступают: убивают их.

Элен в ужасе замолчала. У нее перед глазами была картина, как старый Франсуа, садовник в Сент-Этьене, топит в бочке выводок ненужных котят. Он их побросал, мяукающих, в бочку с водой, откуда они не могли выбраться и утонули. Но разве можно так поступать с человеком?!

Элен молчала, и Жанно продолжил:

— Да плевать на него! Я тебе еще одно расскажу… — И тут он сообщил ей самую потрясающую новость: — В Париж идут пруссаки.

Сердце Элен сжалось от страха.

— Ой, нет! — вскричала она. — Не надо их сюда, они нас всех убьют!

Жанно рассмеялся:

— Нет, не убьют. Они не драться сюда идут, а на парад. Чтобы мы их увидели. Хотят нам показать, что они победители.

— Но мы и так это знаем, — заметила Элен.

Ее страх стал отступать, раз это всего лишь парад.

— Знаем, конечно, — согласился Жанно, — но они, понимаешь, хотят, чтобы весь мир это увидел. Их император хочет въехать в Париж и сделать вид, будто он и наш император тоже. Показать, что они могут ходить по Парижу как хотят. — Мальчишка снова засмеялся и добавил шепотом: — Если, конечно, у них хватит глупости прийти одним.

Элен снова сделала большие глаза:

— А что такое? Ты о чем? Что с ними будет?

Жанно, закатив глаза, театральным жестом провел пальцем поперек горла и с задушенным всхлипом рухнул на землю.

— Ты хочешь сказать?.. — Элен прикрыла рот ладошкой.

Жанно кивнул и встал. Он, может быть, сказал бы еще что-нибудь, но из кухни появилась Берта и позвала Элен в дом. Жанно подхватил топор и продолжил энергично колоть дрова.

Элен подумала над его вестями, и потом, работая в обществе матери над вышивкой, спросила невзначай:

— Мама, мы увидим парад?

— Парад? — Розали удивленно подняла глаза. — Какой парад?

— В среду. Парад пруссаков. Они идут в Париж, и их возглавляет император.

— Где ты это слышала? — резко спросила мать. — Кто тебе сказал?

Элен, чтобы не подвести Жанно и сохранить в тайне дружбу (которую, как она понимала, мать бы не одобрила), сказала, что слышала, как Пьер говорил Берте на кухне.

— Понимаю. Тебе не следует слушать досужие сплетни слуг.

Она, видимо, не собиралась ничего больше говорить, но Луиза, которую заинтриговала мысль о параде, спросила:

— Мама, но мы пойдем? Посмотреть на парад, увидеть императора?

— Разумеется, нет, — твердо ответила мать. — И я не желаю больше об этом слышать. Ваш отец очень рассердился бы, узнав, что вы обсуждаете подобные темы.

При такой реакции матери на известие о прусском параде Элен решила второй вопрос, интересовавший ее, не задавать и ни слова не сказала о национальной гвардии и федератах, о которых упоминал Жанно.

Но Розали, хотя и велела не слушать сплетни слуг, все-таки не запретила девочкам ходить на кухню.

На следующий день у Элен снова появилась возможность поговорить с Жанно, и она тут же спросила про грядущий парад.

— Когда он будет, Жанно? Ты пойдешь смотреть?

— А то, — ответил мальчик. — Пойду наверняка. Заготовил немного гнилой картошки и другой гадости. Мы ходили на рынки и собирали отходы. Может, эти пруссаки и победили, но