Терапевтическое консультирование. Беседа, направленная на решение - Т. Ахола

Тема преступления и наказания вызвала дискуссию о вине как таковой и о причинении зла. Хейкки был единственным ребенком и воспитывался в детском доме до 7 лет. В это время его мать, которая в одиночку боролась за то, чтобы сводить концы с концами, взяла на себя его дальнейшее воспитание. Спустя годы Хейкки постепенно взял на себя заботу о матери. Например, будучи подростком, когда все мальчишки ходили на танцы, он, не желая огорчать свою мать, оставался дома и составлял ей компанию. Когда впоследствии он уехал из дома учиться юриспруденции в другом городе, то чувствовал себя предателем. Хотя он почти каждую неделю проделывал путь в несколько сот километров, чтобы повидаться с матерью, он всегда испытывал чувство вины, когда снова покидал ее. Однажды его мать заболела и попала в больницу. Он поехал проведать ее и увидел, что у нее наступило значительное улучшение. Через несколько дней по возвращении в университетский городок, его известили, что мать умерла. Хейкки до сих пор испытывал чувство вины за то, что отсутствовал в момент, когда она больше всего в нем нуждалась, и был убежден, что именно он виноват в ее смерти. Я пытался убедить его думать иначе, но безуспешно.

По моему мнению, у Хейкки было четыре альтернативы. Первая — взглянуть на смерть своей матери под другим углом и вместо того, чтобы обвинять себя в черствости, обвинить свою мать в чрезмерной зависимости от него. Вторая — искупить свой грех, наказав себя. Он должен постараться терпеть страдания до тех пор, пока Бог не сочтет, что он причинил себе достаточно боли. Третья — заслужить раскаяние за свои грехи, бескорыстно помогая другим, пока не почувствует, что сделал достаточно, чтобы простить себя. Четвертая альтернатива — сказать себе: что было, то было. Но я предупредил Хейкки, что последний вариант — самый трудный. Когда Хейкки пришел на следующую сессию, он объявил, что думал о всех четырех альтернативах, но не смог решить, что ему делать. Однако был уверен, что ни первая — винить свою мать, ни вторая — страдание, не подходят ему. Намерение Хейкки отвергнуть эти две альтернативы не только помогло ему перестать винить себя в смерти матери, но также положило конец его тревоге по поводу ошибок в своей работе.

Негодование или сильный гнев, вызванный чувством обиды, как и чувство вины, может стать препятствием на пути к наслаждению жизнью. Единственный ответ на стойкое негодование — это прощение, но всем известно, часто это легче сказать, чем сделать.

Следующий пример, представленный Тапани — рассказ о молодой женщине, которая в недалеком прошлом испытала неприятие. Ее гнев по поводу случившегося был настолько неистов, что она не могла думать ни о чем другом, кроме самоубийства. Одна из многих фаз ее успешного выздоровления была связана с тем, что ей предоставили возможность фантазировать о мести.

Самоубийство из мести

Эва позвонила мне и сказала, что хочет записать на прием свою подругу Нину, молодую женщину слегка за тридцать, которая недавно трижды пыталась покончить с собой, приняв повышенную дозу транквилизаторов. Эва пыталась говорить с Ниной, не спускала с нее глаз, советовала искать помощи. Нина, в твердом намерении убить себя, до сих пор категорически отказывалась от профессиональной помощи. Я назначил прием на следующий день и попросил, чтобы женщины пришли вместе.

Когда мы встретились, я узнал, что Нина была поглощена суицидными мыслями. Эва рассказала мне, что Нину недавно покинул ее друг, с которым она жила, а раньше постоянно встречалась с момента окончания ими школы. Нина объяснила, что посвятила свою жизнь этому человеку, что превратила его из робкого мальчика в мужчину, и даже платила за его университетское образование. Именно в тот момент, когда он должен был получить свою первую работу, он внезапно бросил ее ради другой женщины. Нина сказала, что у нее нет причины продолжать жить и что ее суицид послужит ему уроком.

В результате нашего разговора мы пришли к выводу, что для Нины небезопасно оставаться в доме совсем одной и будет лучше, если на какое-то время она переедет к Эве и ее мужу. Мы назначили встречу на следующей неделе.

Через четыре дня мне неожиданно позвонила Эва. Она рассказала, что Нина переехала к ней, как мы и планировали, но на третий день она отпросилась съездить домой взять какие-то вещи. Когда она не вернулась в назначенное время, Эва пыталась ей дозвониться, но ответа не было. Они с мужем приехали к Нине домой и нашли ее в состоянии опьянения, лежащей в ванне и готовящейся лишить себя жизни с помощью электрошока. Они отвезли ее в клинику скорой помощи, а на следующий день она была переведена в психиатрическую больницу.

После телефонного звонка от Эвы я позвонил в клинику Нине и узнал, что единственное, чем она была озабочена, это как оттуда выбраться.

— Если вы хотите выйти, вы должны пообещать, что не будете убивать себя, — объяснил я.

— Но мне нет смысла жить, — сказала она.

Я знал, что у меня слишком мало шансов убедить ее в том, как изумительна может быть жизнь, поэтому я избрал другой путь.

— Я могу назвать вам одну причину остаться в живых, — сказал я.

— Да? И что бы это могло быть? — спросила Нина циничным тоном.

— Вы могли бы жить ради меня.

— Что?

— Видите ли, — сказал я, — мы, терапевты, упорно трудимся, чтобы заработать себе хорошую репутацию. Если вы сейчас лишите себя жизни, это сильно повредит моей карьере.

— Вы сумасшедший! — резко ответила она с веселой ноткой в голосе.

— Может быть, но, честно говоря, мне отвратительна мысль, что вы хотите себя убить. Если во всем мире для вас нет причины жить, вы по крайней мере могли бы оставаться в живых ради меня.

— Так и быть, но если я и останусь жива, это не решит проблемы, — объяснила Нина, — у меня жалкая жизнь, такой она и останется.

— Я обещаю постараться помочь вам сделать свою жизнь менее жалкой. Так или иначе, я должен признать, что пока от меня помощи было мало. Есть еще кто-нибудь, кто мог бы помочь вам? Как насчет ваших родителей? — спросил я.

— Я не хочу иметь с ними ничего общего, — сказала Нина. — Единственный человек, кто может помочь мне — это Яри (бывший друг), но он отказывается разговаривать со мной.

— Я могу пообещать, что поговорю с ним и попрошу его прийти к вам. Хотите, чтобы я это сделал?

— Да, хочу, но я не верю, что он это сделает.

Я позвонил Яри в тот же день, рассказал ему о том, что случилось и сказал, что Нине нужно поговорить с ним. Он объяснил, что после того как они расстались, он несколько раз пытался поговорить с Ниной, но каждый раз Нина впадала в истерику, обвиняя его в том, что он погубил ее жизнь. Несмотря на это, он согласился повидать ее в клинике. Когда он пришел, Нина снова начала обвинять его и с такой яростью, что пришлось вмешаться персоналу. Кончилось тем, что Нина и Яри полчаса сидели на ее кровати, всхлипывая и обнимая друг друга.

Неделю спустя, когда Нина выписывалась из больницы, она позвонила и просила назначить ей прием. Вместо того, чтобы принять ее в моем городском офисе, я решил попросить ее приехать за город, километров за 50, чтобы встретиться со мной. Это ее заинтриговало. Я объяснил, что возле моего дома есть целебная река. Она согласилась приехать, и мы назначили день.

Несколько дней спустя мы шли по тропинке к речушке, протекающей вблизи моего дома. К моему изумлению Нина достала из сумки камеру. Она хотела заснять целебную речку.

Стояла ранняя весна, и моя речушка выглядела довольно мрачно. Воды было мало, льдины медленно плыли вниз по течению. По берегам виднелись клочки потемневшего снега, все выглядело серым, так как листья еще не начинали пробиваться.

— Это выглядит ужасно! — воскликнула Нина.

— Да, так и есть, — вынужден был признать я. Потом добавил: — И останется таким.

— Нет, не останется, — сказала Нина, не задумываясь. — Я очень хорошо знаю, что весна идет и скоро все будет выглядеть красиво.

— Кто знает, — ответил я, — может, наступит вторая зима, учитывая парниковый эффект и прочее!

— Бросьте, я знаю, весна вот-вот придет. Это меня позабавило, чего я не мог скрыть.

— Над чем вы смеетесь? — спросила Нина.

— Не знаю, эта ситуация кажется мне забавной, — попытался объяснить я.

— Ага, значит это своего рода метафора, — сказала она, понимающе кивая.

Повернув к дому, мы начали говорить о будущем. Я сказал Нине, что сейчас, по-моему, перед ней три возможных выбора.

— Выбор первый — вы можете стать стервой, — сказал я. — Вам известен такой тип озлобленной женщины, которая живет одна, никогда ничему не рада, одевается в унылые вещи, не думает ни о чем, кроме своих несчастий и доживает до очень преклонных лет.

Этот сценарий не произвел впечатления на Нину, и она спросила о втором выборе.

— Второй — это поиск способа отомстить, — сказал я и заметил, что она явно заинтересована этой идеей. Я стал предлагать умные способы расплаты, используемые персонажами мыльных опер, И предложил Нине сделать что-то подобное.