Беллилия. Убийца или жертва? - Вера Каспери

Беллилия скромно опустила глаза.

– А я бы никогда не отдала, – заявила Эбби. – Наверное, в этом и есть разница между умной супругой и такой глупой, как я. Если когда-нибудь снова выйду замуж, буду приходить к тебе за советами, Беллилия.

– Сделай милость, Эбби, – сказала Беллилия, поправляя свои кружева. На ее правой руке сияло золотое кольцо с гранатами – рождественский подарок Чарли.

На десерт был торт из слоеного теста с заварным кремом. Чарли не получил ни крошки. Ханна принесла ему только заварной крем. Конечно, это было распоряжение Беллилии. Она узнала от Мэри, что будет подано к столу, и попросила ее сообщить Ханне, что можно подавать мистеру Хорсту, а что нельзя.

Он съел несколько ложечек крема и почувствовал себя еще хуже. Боль в голове становилась все сильнее. Когда Ханна обносила гостей сырами, он взял кусочек и положил себе на тарелку. Беллилия покачала головой:

– Только не горгонзол,[5] Чарли.

Произнесла она это полушепотом, но все услышали и расхохотались. Позже, когда Чарли внезапно заболел, они вспомнили ее озабоченность.

Закончилось все довольно рано. Вечер получился не очень удачным. Было слишком много тяжелой еды, а гости оказались довольно скучными. Чарли с Беллилией ушли в половине одиннадцатого. И хорошо, что они не задержались. Иначе приступ у Чарли произошел бы еще в доме Бена, и можно себе представить, какая бы началась суматоха.

Это случилось минут через десять после того, как они пришли домой. Беллилия первой поднялась по лестнице в спальню, так как Чарли никогда не ложился спать, не проверив все замки и не бросив последний взгляд на пепел в камине. Когда он вошел в спальню, она стояла перед зеркалом в своем шелковом корсете. Чарли считал корсет самым соблазнительным одеянием, которое он когда-либо видел, ну а когда видел его на Беллилии, у него сразу же возникало желание заняться с ней любовью.

Она увидела его лицо в кривом зеркале и, резко обернувшись, воскликнула:

– О, Чарли, любимый, что с тобой? Тебе плохо?

– Вовсе нет, – ответил он.

– Но тебе было плохо у Бена, я это видела. Потому и предложила вернуться домой. Ты выглядишь ужасно.

Существо, уставившееся на Чарли из кривого зеркала, выглядело действительно ужасно: опухшие глаза, бесцветные губы и бледно-зеленое лицо. Но Чарли был полон решимости не болеть, поэтому расправил плечи и начал быстро раздеваться.

Беллилия стала готовить ему болеутоляющее средство. Когда она сыпала порошок из голубого пакета в стакан с теплой водой, руки у нее дрожали.

– Пей быстро, и ты не почувствуешь неприятного вкуса, – как всегда посоветовала она. Пока он пил вспенившуюся жидкость, она внимательно за ним наблюдала. – Ну как? Чувствуешь себя лучше, солнышко мое?

В этот момент Чарли действительно почувствовал себя лучше. Он сидел и смотрел, как Беллилия расстегивает завязки на корсете.

– Если бы ты не была моей женой, я бы сказал, что корсет слишком сильно затянут.

Она надула губы:

– Если ты так считаешь, я вообще его никогда больше не надену.

– Ну не будь такой обидчивой, Белли. Я ведь хотел сделать комплимент. Женщина, у которой было два мужа, должна знать, что мужскому глазу дорог даже намек на предстоящее, на то, что он сможет увидеть. Как там выразился Геррик:[6]«Милый беспорядок в одеянии разжигает огонь в…»

Это было все, что он вспомнил из Геррика. Беллилия, которая пошла в ванную за своим халатом, услышала, как он поперхнулся на последнем слове. Она быстро обернулась и увидела, что у него началась рвота. Скрючившись, он сначала держался за заднюю спинку кровати, потом с трудом выпрямился и вдруг грохнулся на пол.

Несколько минут он вообще не шевелился. Беллилия стояла у двери в ванную, крепко вцепившись в круглую ручку. Чарли лежал на розовом ковре белый как мел, будто уже умер и замолчал навсегда. С трудом разжав пальцы, его жена отпустила ручку двери и медленно двинулась к нему. Колени у нее так дрожали, что казалось, будто по комнате идет пьяная женщина, а когда она наклонилась над ним и взяла руку Чарли, чтобы нащупать пульс, она так и не смогла его обнаружить, потому что собственная рука не слушалась.

На следующее утро Мэри встала раньше обычного. Ей не терпелось позвонить Ханне до того, как проснутся Хорсты и мистер Чейни.

– Хочешь знать, что случилось? – спросила она, когда набралась смелости воспользоваться хозяйским телефоном.

– Хен Блэкмен опять что-нибудь выкинул? – попробовала догадаться Ханна. Хен Блэкмен был приятелем Мэри.

А Мэри просто сгорала от нетерпения поскорее выложить новости, поэтому не стала дразнить Ханну, оттягивая время.

– Мистер Хорст страшно болен. Чуть не отдал концы прошлой ночью. Когда я вернулась с танцев, там уже был доктор.

– Мистер Хорст? Он ведь был здесь на ужине. А что с ним случилось?

– Отравился.

– Не может быть! Отравился? Чем же?

– Что-то такое съел, – сказала Мэри.

Ханна подала эту новость Бену Чейни вместе с завтраком:

– Ничего такого он не мог съесть. Ведь никто, кроме него, не заболел! А Мэри представляет все так, будто что-то было в моих блюдах, но я скажу вам…

Прежде чем она успела договорить, Бен Чейни был уже в своей студии у телефона. Он даже захлопнул за собой дверь, давая понять Ханне, что не хочет ее присутствия во время своего разговора. Сначала он пытался связаться с доктором Мейерсом, но ему ответили, что доктор выехал по вызову и связаться с ним пока невозможно, тогда Бен позвонил на междугородную станцию и попросил оператора сделать два звонка: один в Нью-Йорк, другой в Сент-Пол, после чего сбросил свой рабочий халат, надел твидовый пиджак, накинул пальто, схватил шляпу и выскочил из дому до того, как Ханна успела спросить, вернется ли он к обеду.

Бен не стал звонить в дверь Хорстов, а обошел дом и постучал Мэри в кухонное окно. Она побежала открывать дверь, приглаживая по дороге волосы и вытирая руки о фартук.

– Я не хотел звонить, чтобы не разбудить мистера Хорста, если он спит. Как он?

– Все еще спит.

Он задал ей массу самых разных вопросов, но Мэри не увидела в этом ничего странного. Жители маленьких городков не скрывают своего естественного интереса к делам соседей. Мэри пересказала ему с точностью до последнего слова все то, что она сообщила Ханне, то есть все, что ей было известно.

– Они вызвали опытную сиделку? А что посоветовал доктор?

По словам Мэри, доктор Мейерс объяснил ей вчера ночью, что миссис Хорст сама собирается ухаживать за больным мужем, поэтому все дела по дому Мэри должна взять на себя.

– Так хотела миссис Хорст, она не желает, чтобы кто-то чужой ухаживал за ним. А раз я буду отвечать за порядок в доме, она справится с работой сиделки. Лучше делать все самой. Так она считает.

Бен выглянул в окно. С сырой земли поднимался легкий туман. И тут вдруг Мэри испуганно вскрикнула и схватилась руками за сердце. Бен обернулся и увидел Беллилию, стоявшую в открытой двери на кухню. У него тоже от неожиданности екнуло сердце. Беллилия появилась так тихо и стояла так неподвижно, что казалось, будто из темноты коридора на свет вышло приведение.

Бен подошел к ней, взял за руку и поздоровался:

– Доброе утро, Беллилия. Как ты себя чувствуешь?

Она не ответила и продолжала стоять неподвижно, глядя куда-то вдаль, сквозь него, словно не замечала его присутствия. Она была до крайности возбуждена, губы шевелились, а глаза сузились до темных узких полосок.

– Миссис Хорст, что с вами? Я могу вам чем-то помочь? – обратилась к ней Мэри.

Беллилия подняла плечи, слегка повела ими, словно стряхивая наваждение и, улыбнувшись, поздоровалась с Мэри. Только потом посмотрела на свою руку, лежавшую в руке Бена. Она продолжала улыбаться, но уже как-то по-другому. Верхняя губа чуть-чуть опустилась, прикрыв зубы, а в глазах появилась настороженность.

– Доброе утро, Бен.

– Как Чарли? Если я хоть чем-то могу помочь, Беллилия, ты должна мне сказать. Я сделаю все.

– Хорошо иметь добрых друзей. В такие моменты это единственное… – она сделала паузу, подыскивая нужные слова, – что придает силы. О, Бен, если что случится с Чарли!..

– Он поправится, – ответил Бен.

Беллилия позволила ему отвести себя в кабинет, где он поставил для нее кресло у камина и разжег огонь. Она все еще была возбуждена. Ее острые розовые ноготки вцепились в кожу кресла.

– Как ты себя чувствуешь? – спросил Бен.

– Тот же вопрос задал мне Чарли, как только пришел в сознание вчера ночью. Как я себя чувствую? Можно подумать, что заболела я, а не он.

Беллилия снова стала самой собой: спокойной, собранной и ласковой – улыбка и ямочки на щеках.

Бен выбрал кресло напротив нее. Они долго сидели молча. Пошел дождь. Голые ветви деревьев качались от ветра, река сердито шумела. Бен перевел взгляд от мокрых окон к голубым языкам пламени в камине, где догорал уголь, а потом снова посмотрел на Беллилию.