Очень полезная книга - Юлия Федотова

– С великим удовольствием поведаем, – живо откликнулся Кьетт. – Тем паче эта история будет еще более печальной и совершенно удивительной! Но боюсь, она займет немало времени…

– Вот и прекрасно! – возликовал граф. – Так будьте же сегодня моими гостями! Эй, Свир! Лошадей господам, живо! Они едут с нами!

Названный Свиром тут же подвел двух богатых коней – откуда только взял? Иван невольно попятился – езда верхом в число его умений отнюдь не входила. Кьетт это понял сразу.

– Любезнейший граф, нам с другом будет вполне достаточно одной лошади. Видите ли, после того ужасного происшествия он так боится лошадей, что не может управлять ими самостоятельно. Мы поскачем вместе.

Граф кивнул Свиру. Лишнюю лошадь увели. На оставшуюся «друзья» кое-как взгромоздились, медленно двинулись в путь. Иван чувствовал себя опозоренным навеки.

– Да как же так, милостивец! – завизжал им вслед вредный дед. – Да ведь они, вороги, ведьму оживили! Лоскотухой теперича бегает!

Граф придержал коня, сверкнул черным глазом из-под густой брови:

– А потому что жечь надо ведьм, ежели вред чинят, а не вешать! Почему не пожгли вместе с домом?! Расплодили нежити в моих землях!

– Дык ведь как оно дело вышло, ваша светлость! – быстро-быстро затараторил упитанный мужичок в относительно чистом кафтане – не иначе, староста, или кто у них здесь за главного? – Оно ведь в доме-то ее не возьмешь, там у нее вся сила! Ну выждали мы, покуда за кореньями пойдет, в рощах придорожных подловили да в петлю…

– А тело почему огню не предали? – продолжал допрос граф. – Поленились, дармоеды, мерзавцы?!

– Дык ведь дождик пошел, ваша светлость! – чуть не плакал мужик. – Тучу из проклятых земель пригнало – боязно! Ну мы и помыслили: повисит день-другой, ничего не станет с ей – кому она нужна? А там ужо мы все как надо сделаем! А оно вона как повернулось… Не вели казнить…

– А, ладно, не велю! – неожиданно легко согласился Сонавриз. – Пшел прочь, надоел! Но теперь ежели защекочет кого – с жалобами не ходите! Сами управляйтесь!

– Управимся, ваша светлость, управимся, – робко закивали мужики, потянулись по домам.

А небольшая благородная процессия продолжила движение. Во главе ее скакал граф, следом, на одной кобыле, как неразлучные друзья-Аяксы, – Кьетт с Иваном. Несколько приближенных слуг замыкали шествие. Конские копыта с чавканьем месили грязь.

– Ты чего ему про меня наплел?! – бесился Иван страшным шепотом. – Какая жена?! Какая кобыла?! Припадочным выставил! Убить тебя мало!

– Это называется «ложь во спасение», – веселился Кьетт. – Ну что ты злишься? Сработало ведь? А победителей не судят…

Глава 4,

которая учит: в гостях хорошо, а в гостях у графа – еще лучше, это первое. А второе: торговцам, особенно из породы гималов, доверять нельзя

Дорога верхом, Ивану на радость, оказалась недолгой. От непривычного способа передвижения у него быстро заболело то место, где спина теряет свое благородное название. Страдалец принялся ерзать, моститься, но лучше не становилось.

– Что ты возишься? Править мешаешь! – рассердился Кьетт. Путь шел неширокой горной тропой, требовалось соблюдать осторожность.

– Да! Тебе-то хорошо! Ты в седле сидишь! – прошипел Иван.

Нолькр противно хихикнул.

– Хочешь, поменяемся?

Пожалуй, Иван имел бы глупость согласиться, но тут впереди замаячила громада графского замка, и стало поздно что-либо менять.

Переправившись по откидному мосту через устрашающе глубокий ров и миновав красивые ворота с башенками, всадники спешились на просторной площади перед массивным графским замком, прилепившимся задней стеной к отвесной скале так плотно, будто вырастал из нее. Хоть и имел он изрядную высоту, но из-за широких пропорций своих, да еще в сравнении с гигантской скалой, казался приземистым и кургузым и на Ивана, уважавшего эффектную готику, особого впечатления не произвел. Зато Кьетт кивнул одобрительно – отличное сооружение для защиты от драконов! О том, что оные крылатые хищники были в этих краях нередки, наглядно свидетельствовали вертикальные черные подпалины на сером камне стен – будто кто-то закоптил их гигантской свечой. Иван, по незнанию, принял их за следы давнего пожара, зато Кьетт сразу смекнул: здесь пахнет дракониной!

И не просчитался! Была и драконина, и кабанятина, и перепела на вертеле, и кровяные колбасы, и еще очень много всего, что составляло, по определению графа, «скромный дружеский ужин». Дымились котлы, мельтешили слуги, лилось рекой кислое вино, такое слабенькое, что требовалось пить его литрами, чтобы захмелеть. Что, собственно, и делал граф и гостям наливал щедрой рукой. Иван пил покорно – куда деваться, не обижать же гостеприимного хозяина? Кьетт тоже пил, но предварительно что-то шептал в кружку, и тогда от нее начинало разить уксусом. К счастью, манипуляции его замечал только Иван и помалкивал, решив: все-таки чужой мир, пусть хоть один из них двоих останется трезвым.

Но хоть и был Кьетт практически трезв, в какой-то момент вдруг взял да и выложил графу всю правду о постигшем их несчастье и о том, что этому несчастью предшествовало. «Непорядочно обманывать того, кто отнесся к тебе с таким добром», – объяснил он позже.

В широкой душе графа Сонавриза эта история породила целую бурю чувств, от глубокого сострадания до неподдельного восторга. Никогда прежде не доводилось ему ужинать вместе с выходцами из иных миров, а теперь – такая удача – довелось, и за это тоже надо было выпить!

Все последующее из памяти Ивана ушло начисто. Когда он открыл глаза, на дворе было далеко за полдень, тусклое солнце заглядывало в стрельчатое окно опочивальни, рядом сидел Кьетт и злился.

– Ну наконец-то! – прошипел он, заметив, что спутник его пытается разлепить заплывшие веки. – Сколько можно разлеживаться? Вот задрых – не растолкаешь! Мы что, спать будем или пути к спасению искать?

Ответить ему Иван смог не сразу, равно как и понять, где именно они находятся. Только вытащив свою тушку из грязной, зато шелковой, с балдахином, постели, кое-как доковыляв до окна и бросив удивленный взгляд на чудесный вид, открывшийся из него, он сообразил, что к чему, и сказал «ой!».

– Именно что «ой»! – проворчал Кьетт. – Какого лешего было столько пить вчера?

– Так наливали, – пожал плечами Иван, он все вспомнил. – Слушай… ты не узнавал, где у них тут уборная?

– Под кроватью у тебя, – мрачно хмыкнул нолькр, указывая пальцем на крупный фаянсовый сосуд. – А сливать полагается прямо в окно.

Иван опрометью бросился во двор. Кьетт поскакал следом:

– Стой! Куда ты! Не туда! Заблудишься! Иди за мной, я все тут уже изучил, пока ты дрых.

Внизу (к счастью для Ивана, уже на обратном пути) их встретил хозяин. На его широком, немного простоватом для дворянина лице вчерашняя попойка не оставила ни следа, граф был весел, бодр и обуреваем жаждой действия.

– На рынок скакать поздно уже, – начал он без всякой преамбулы, из чего Иван заключил, что этот разговор – лишь продолжение начатого ранее, в его отсутствие. – Торговцы все разошлись уже. Я так думаю, чтоб не скучать, поскачем на нежить охотиться?! Перебить бы ее, чтоб в зиму голодная по округе не шастала. А повезет, так и лоскотуху вашу загоним.

– Ой! – вырвалось у Кьетта невольно. – Не надо ее загонять! Жалко!

Лицо графа расплылось в понимающей улыбке.

– А-а! Так вы с ней поладили?! А что, баба, она и есть баба, как ни обзови… Ладно, пусть живет, коли так. Зовите ее сюда, посмотрим, что за красотка!

– Зови! – Кьетт подтолкнул Ивана в бок. – Она тебя любит!

– Да как же я до нее доорусь? – опешил тот. – Она в роще у деревни осталась! Это ж километров десять!

Кьетт негодующе покрутил головой:

– Сам ты деревня! Не надо орать, зови обычным голосом: любимая, приди. Она и явится.

– Ну любимая, приди! – не без раздражения бросил Иван.

Явилась. Грязная, полуголая, счастливая. Хотела броситься Ивану на шею, уж и руки простерла для объятий, и губы вытянула трубочкой для поцелуя и вдруг застыла как вкопанная, устремив восхищенный взор на графа. А потом замирающим от восторга голосом прошептала:

– Не люблю тебя больше! Вот… его люблю!

– А что, и люби! – неожиданно легко согласился граф. – Человек я холостой. Пруд у нас в хозяйстве имеется, прогуливаюсь я там частенько… Ежели кого из пьяной дворни защекочешь иной раз – тоже убыток невелик. Оставайся! – и обернулся к гостям. – Уступите девку?

– Уступим! – выпалил Иван. У него как камень с души свалился.

Но Кьетт почему-то почувствовал себя уязвленным. Сначала, правда, промолчал – ума хватило. Уже потом, наедине Ивану пожаловался.

– Вот ведь дрянь какая! Я думал, она с тобой, потому что ты ее спас. А она в один момент к графу переметнулась, неблагодарная!

– Переметнулась, и слава богу! – не стал скрывать радости Иван. А потом поделился своим наблюдением: – Знаешь, мне кажется, она себе жертву по габаритам выбирает. Смотри: из нас двоих предпочла меня – я тебя крупнее. А граф вообще амбал натуральный, где же бедной девушке устоять? Совет им да любовь.