Тень Гегемона. Театр теней (сборник) - Орсон Скотт Кард

Ну ладно, зато этот солдат никогда не отдавал приказы, изменяющие ход истории. Хорошо выглядеть в форме – не единственный способ завоевать свое место в мире.

Три пролета вниз по лестнице, короткая остановка у задней двери, когда двое солдат вышли и подождали сигнала от вертолета МЗФ в тридцати метрах от дома. Вертолет просигналил. Графф и сестра Карлотта повели группу вперед все тем же быстрым шагом. Они не смотрели по сторонам, только на вертолет. Все сели, пристегнулись, вертолет взмыл с лужайки и полетел над самой водой.

Мать все хотела выяснить, в чем же истинный план, но на этот раз обсуждение прервал Графф жизнерадостным ревом: «Давайте подождем с разговорами, пока можно будет не орать!»

Матери это не понравилось, и никому не понравилось, но сестра Карлотта улыбалась всепрощающей улыбкой монашки, как полномочный представитель Богоматери, и не верить ей было невозможно.

Через пять минут полета вертолет сел на палубу субмарины. Это была большая лодка с полосами и звездами Соединенных Штатов, и Бобу пришла в голову мысль: а ведь неизвестно, какая страна похитила остальных детей. Что, если они летят прямо в руки врагов?

Но когда вертолет сел, стало видно, что, хотя весь экипаж в форме флота США, вооружены только бойцы МЗФ, сопровождающие вертолет, и еще полдюжины людей в той же форме, ожидавших на палубе. Поскольку власть исходит из ствола винтовки, а единственными владельцами стволов были здесь люди Граффа, Боб несколько успокоился.

– Если вы нам скажете, что и здесь нельзя разговаривать… – начала мать, но, к ее ужасу, Графф опять поднял руку, а сестра Карлотта опять поднесла палец к губам, и Графф поманил всех следовать за передовым бойцом по узким коридорам подлодки.

Наконец все шестеро снова набились в тесное помещение – на этот раз каюту старпома – и снова подождали, пока Графф привесит к потолку свой глушитель. Когда замигал огонек, мать заговорила первой.

– Я все пытаюсь придумать для себя доводы, что нас не похитили, как всех остальных, – сухо сказала она.

– Вы все правильно поняли, – ответил Графф. – Их похитила группа монахинь-террористок при содействии жирных старых бюрократов.

– Он шутит, – быстро сказал отец, пытаясь смягчить гнев матери.

– Я знаю, что он шутит! – отрезала мать. – Но мне эта шутка не кажется смешной. Мы столько пережили, и вот нам предлагают подчиняться без единого слова, без вопросов – просто… верить, и все.

– Прошу прощения, – сказал Графф. – Но ведь вы верили греческому правительству – там, где вы до сих пор были. Кому-то надо верить, так почему не нам?

– Греческая армия хотя бы объяснила нам, что делает, и делала вид, что у нас тоже есть право решающего голоса.

«Мне с Николаем ничего не объясняли», – хотел сказать Боб, но промолчал.

– Ну-ну, давайте не будем ссориться, – сказала сестра Карлотта. – План очень простой. Греческая армия продолжает охранять квартиру, будто вы все еще там, приносит еду и стирает белье. Это вряд ли кого-нибудь обманет, но зато у греческого правительства будет право думать, что оно участвует в операции. Тем временем четыре пассажира, отвечающие описанию вашей внешности, но под другими именами, летят на Эрос, грузятся на первый идущий в колонии корабль, и только после старта делается заявление, что семья Дельфики ради собственной безопасности решилась на эмиграцию и начинает новую жизнь в новом мире.

– А где мы будем на самом деле? – спросил отец.

– Этого я не знаю, – очень просто ответил Графф.

– И я тоже, – добавила сестра Карлотта.

Семья Дельфики вперила в них недоверчивые взгляды.

– Значит, мы не останемся на этой подлодке, – заключил Николай, – потому что тогда вы точно будете знать, где мы.

– Двойная слепая игра, – сказал Боб. – Они нас разделят. Вы в одну сторону, я в другую.

– Этого не будет, – твердо сказал отец.

– Хватит с нас разделенной семьи, – поддержала его мать.

– Это единственный способ, – настаивал Боб. – Я это знал. И я… я хочу, чтобы так было.

– Ты хочешь расстаться с нами? – спросила мать.

– Это меня они хотят убить.

– Мы этого не знаем! – возразила мать.

– Но это наверняка так. Если меня с вами не будет, то даже если вас найдут, вряд ли тронут.

– А если мы разделимся, – сказал Николай, – это меняет картину поиска. Ищут отца, мать и двоих сыновей. А сейчас будет отец, мать и один сын. И еще – бабушка с внуком. – Николай улыбнулся сестре Карлотте.

– Вообще-то, я надеялась сойти за тетку.

– Ты так говоришь, будто уже знал об этом плане! – возмутилась Елена.

– Это же очевидно было, – ответил Николай. – С того момента, как нам изложили легенду в ванной. Иначе зачем полковник Графф привез бы с собой сестру Карлотту?

– Мне это не было очевидно, – сказала мать.

– Мне тоже, – добавил отец. – Так случается, если сыновья – военные гении.

– Это надолго? – настойчиво спросила мать. – Когда это кончится? Когда Боб снова будет с нами?

– Я не знаю, – ответил Графф.

– Мам, он и не может знать, – объяснил Боб. – До тех пор, пока мы не узнаем, кто похитил детей и зачем. Когда мы будем знать, в чем именно состоит угроза, тогда и будем решать, приняв достаточные меры, чтобы можно было высунуться из укрытия.

Мать разразилась рыданиями:

– Джулиан, и ты этого хочешь?

Боб обнял ее – не потому, что ему самому это было нужно, но потому, что знал, насколько это сейчас нужно ей. Прожитый с семьей год не дал ему полного понимания эмоциональных человеческих реакций, но Боб выучил примерно, какие они должны быть. И одна такая нормальная реакция у него сейчас была – он чувствовал себя виноватым за то, что может лишь изобразить то, что нужно матери, а не ощутить это сердцем. Слишком поздно он изучил этот язык, чтобы тот стал родным. На языке сердца Боб всегда будет изъясняться с акцентом.

На самом деле, хоть он и любил свою семью, ему хотелось сейчас найти место, где можно будет начать работать, искать контакты, необходимые для получения информации, которая поможет разыскать друзей. Кроме самого Эндера, из всего Эндерова джиша остался на свободе только он. Он нужен друзьям, и он уже слишком много времени растратил зря.

Он прильнул к матери, и она прижала его к себе и пролила много слез. Боб обнялся с отцом, хотя и куда короче, а с Николаем они только хлопнули друг друга по плечам. Все эти жесты были для Боба чужими, но он знал, что они значат, и принимал их как настоящие.

Лодка была быстрой. После недолгого перехода она подошла к оживленному порту Салоников – так решил Боб, хотя это мог быть любой грузовой порт Эгейского моря. В гавань лодка входить не стала – она всплыла между двумя кораблями, шедшими в гавань параллельным курсом. Мать, отец, Николай и Графф перешли на торговый корабль в сопровождении двух солдат, переодетых в штатское, будто это могло изменить их военную повадку. Боб и Карлотта остались на лодке. Ни одна группа не знала, куда направляется другая. Попыток установить контакт тоже не будет. Это было для матери еще одним ударом.

– Почему нельзя переписываться?

– Нет ничего проще, чем отследить в Сети переписку, – сказал отец. – Даже если будем пользоваться сетевыми псевдонимами, если кто-то найдет нас, то обнаружит и нашу регулярную переписку с Джулианом, а тогда выследить его будет делом техники.

Это мать поняла. Разумом, но не сердцем.

В недрах субмарины Боб и сестра Карлотта сели за столик в кают-компании.

– Ну? – спросил Боб.

– Ну, – ответила сестра Карлотта.

– Куда мы теперь?

– Понятия не имею. Нас пересадят на другой корабль в другом порту, и, когда мы сойдем, я получу фальшивые документы, по которым мы будем жить. Но куда нам направиться оттуда, я действительно не знаю.

– Надо переезжать. Не жить на одном месте больше нескольких недель, – сказал Боб. – И мне нужно будет входить в сети на каждом новом месте под новым именем, чтобы никто не проследил.

– Ты серьезно думаешь, что кто-то может обработать всю почту всего мира и из всех выбрать именно нас? – спросила сестра Карлотта.

– Да. Это, наверное, и без того делается, так что осталось только запустить поиск.

– Но это же миллиарды писем каждый день!

– Потому-то столько клерков и сидят на проверке электронных адресов на центральном коммутаторе, – усмехнулся Боб.

Она не улыбнулась в ответ.

– Ты действительно наглый и непочтительный мальчишка.

– Ты в самом деле предоставляешь мне решать, куда нам направиться?