Песни бегущей воды. Роман - Галина Долгая

Бермет притушила огонь в очаге, только уголья перемигивались красными всполохами, но сил разгореться не хватало, так и светились в ожидании новой порции дров, чтобы накинуться на сухую древесину, разойтись по ней, заалеть высоким пламенем!

– Идем, – позвала коротко старика, а молодой пес сам увязался за хозяйкой.

Пошли они берегом реки, поднялись на лысый холм, обошли его по проторенной тропе и снова спустились к реке. Бермет села на поваленное дерево, а гостю кивнула на скалу, которая каменными ногами спускалась прямо в бурлящий поток.

– Лезь туда. Вещи здесь оставь, я посижу тут, пока ты купаться будешь.

Джаркын отошел, насколько тропа позволила, и оглянулся: девушка сидит боком, соломинку прикусила, смотрит на воду. Он скинул вещи, чистые положил рядом и, как есть нагой, пополз наверх. А там пар виден – висит прям над гротом. Как ближе подобрался Джаркын, так и дух захватило. Большая чаша в скале, и доверху наполнена водой, от нее и пар поднимается. Перелез Джаркын через край и опустился на дно по самые уши.

– Уф! Хорошо-то как!

Вода оказалась в меру горячей. И места много. Джаркын вытянулся, расслабился, закрыл глаза. Снизу по телу струятся ручейки, пузырьки воздуха облепили иссохшую кожу, ласкают ее, как девичьи пальчики. Джаркын перевернулся на живот, подгреб ближе к краю, оперся на руки и будто птенец смотрит из гнезда, любуется елками, которые на другом берегу растут, синими цветами, облепившими край скалы, парящим ручейком, стекающим в реку из чаши, где он лежит. Так и лежал бы здесь!

– Эй! – Бермет снизу машет. – Хватит, пошли уже, скоро ата вернется, мне хозяйничать надо.

Как ни сладко было в воде, а все когда-то заканчивается! Вылез Джаркын, и сразу холод пробрал до мурашек. Это в воде жарко было, а снаружи ветер – дело-то к вечеру! Джаркын спустился быстрее, чем залез наверх, облачился в чистое, собрал свои пожитки и, запахнув халат потуже, чтобы принятое тепло не так скоро растратить, обновленный пошел за женщиной.

Глава 3. Уроки пути

III век, Согдийские горы

Мир меняется! Он меняется на глазах! Горы меняются, люди, сам воздух меняется! Джаркын сделал открытие. И это потрясло его. Раньше он слышал рассказы о других землях, о других людях. Он и видел других людей, идущих с караванами – одетых, не как они, с горбатыми носами, длинными бородами, а каких и с волосами цвета спелого ячменя, с глазами цвета неба. Но Джаркын не видел, как меняется мир. То, что он слышал, воспринималось сказкой, песней, какие поют бродячие певцы. Но в них не рассказывалось о том, что горы могут быть разные, что на самом деле есть долины, которым не видно конца. А теперь он сам увидел это и понял, что и люди становятся разными в зависимости от того, у каких рек они живут, какую воду пьют, каким воздухом дышат. Вот он сам – жил среди гор, поросших высокими елями. Не каждый куст или дерево могло выжить под их густой хвоей. Корни исполинов Небесных гор, едва прикрытые почвой, раскидывали свои плети далеко вокруг ствола. В ненастье ели качались от ветра, стеная и охая от каждого порыва, внушая человеку страх и уважение к их силе и стойкости.

А в этих горах, среди высоких скал и желтых холмов которых он оказался, нет деревьев его родины! Но появились другие, хоть и уступающие им в высоте, но тоже источающие хвойный аромат. Только не иглы облепляют корявые ветви, а ажурная зеленая вязь, которую ни листьями не назовешь, ни хвоей. Вокруг этих деревьев растут кусты или низкорослые деревья с плодами. Пробовал он некоторые и раньше. Растет здесь терпкая, с кислинкой, алыча, то желтая, словно налитая солнцем, то темно-красная, впитавшая вместе с соками земли ее цвет. Коричнево-красные капли плодов с мягким вкусом гроздьями висят на ветках боярышника. Местами попадаются они же, но крупные, желтые, похожие и формой и вкусом на яблоки.

Джаркын утолял голод дарами природы и вспоминал ароматные ягоды своих гор – смородину, облепиху, малину, землянику. Но здесь вдоль берегов бурных рек ему попадались колючие заросли ежевики. Не малина – черна, как ночь, но вкусна! Только все руки поцарапаешь, пока наберешь горсть.

Присев отдохнуть у ручья, в редкой тени молодого деревца тала, Джаркын достал кусок сухого круглого хлеба, которым угостила его хозяйка одного из глиняных домов небольшого кишлака, притулившегося у входа в ущелье. Помакав хлеб в воду, путник не торопился есть, подождал, когда хлеб размягчится, и только потом откусил. Ягоды ягодами, а то, что сотворено руками людей, несет в себе их силу, их настроение. Та женщина, которая угостила хлебом, хоть и была уставшей от повседневных хлопот по хозяйству, но через ее натруженные руки хлебу передалась природная доброта. Джаркын намочил хлеб еще раз и только прикоснулся губами к пахнущей землей мякоти, как за спиной раздалось пофыркивание. Джаркын оглянулся. Пожилой человек в свободных одеждах, когда-то, видимо, бывших белыми, а ныне впитавшими в себя пыль летних дорог, остановился со своим ослом и, как показалось Джаркыну, ласково смотрел на него.

– Здравствуй, ата, – приложив руку к груди, приветствовал его Джаркын, – присядь, отведай хлеба, который мне дала добрая женщина.

– Спасибо, сынок, я сыт, но от глотка воды не откажусь.

Старик перекинул ногу через шею своего длинноухого возницы и встал на ноги. Освободившись, осел отошел в сторону и принялся жевать сухие кустики трав. Старик присел на камень рядом, а Джаркын опустил кожаный сосуд в реку; дождался, когда из горлышка выползли все пузыри и полный подал страннику, между тем рассматривая его.

Стар, да, стар! Редкая седая борода отдельными прядками доходит ему до груди. Струйки воды стекают по волнистым волоскам прямо на край простого холщового халата, за которым виднеется ворот рубахи. Голову странника закрывает круглая валяная шапочка с острым, как пика, навершием.

Утолив жажду, старик облизнул губы, давно потерявшие алый цвет. «Не так уж стар я, если посмотреть на этого человека», – подумалось Джаркыну. Старик вернул бурдюк, вздохнул, положив руку на колени.

– Молодыми мы и не задумываемся, что вкушать пищу – это тоже труд, – с улыбкой сказал он.

– Ваша правда, – согласился Джаркын. Помолчал и вежливо поинтересовался:

– Давно вы в пути?

Старик прищурился. Морщинки у глаз сгустились, а самих глаз и не увидеть под кустистыми бровями, такими же седыми, как и борода.

– Нет, добрый человек, я еду от сына – он там, на холмах овец пасет. Еду в свой кишлак, за ту гору, которая здесь смотрит на нас стеной скал! А наш кишлак как раз стоит у ее подножия, с другой стороны.

– А-а, – понимающе протянул Джаркын.

– А ты, я вижу, не из наших краев?

– Не из ваших. Оттуда пришел, из-за гор.

– А-а! – удивился старик. – В дальний путь отправился без поклажи? Или растерял все по дороге?

– Что-то потерял, что-то нашел, – уклончиво ответил Джаркын.

Тень от дерева передвинулась, и жаркое солнце припекло спину. Джаркын встал, наклонился к воде, зачерпнул горсть и плеснул себе в лицо. Растер шею. Почувствовав живительную силу воды, улыбнулся.

Старик все смотрел на него.

– Свободен ты! – сказал вдруг. – Легко идешь, нет за тобой груза, о котором думал бы с тоской и заботой.

– Это так, ата. Ничего там не осталось – ни дома, ни жены, ни детей. Даже собаки нет. Иду легко, только куда – не знаю.

Старик тоже встал. Джаркын поймал его осла за повод, подвел ближе, помог на него взобраться.

– Ты не бродяга, вижу я. Если хочешь мудрый совет получить, иди в гору, – посоветовал он и кивнул на тот скалистый кряж, что всей своей массивностью загораживал небо вдали от сая, – туда ведет тропа, прямо к пещере, в которой живет отшельник. Сколько он там живет, никто не знает. Я еще ребенком был, а его уже почитали как мудреца! Поднимись к нему. Но знай: старец суров, но, если что посоветует, так и сделай. Ему открыта истина!

Сказал так, пнул осла пятками и потрусил дальше.

Джаркын вернулся к саю, снова присел в тени. Но от благостного настроения, которое до встречи со стариком так грело душу, не осталось и следа. Шел себе, шел, даже забыл о былых думах – куда, зачем идет, и надо же было так случиться, что несколько слов со случайным человеком вновь озадачили. Джаркын в сердцах сплюнул. Что так растревожило? Что такого сказал старик? Ничего… ничего такого. Просто напомнил о былом горе. Но раздосадовало не это. А то, что не смирился он, Джаркын, с судьбой, что не оставили его вопросы о смысле его дороги, только спрятались на время, как злополучная лягушка за его рубахой!

Джаркын посмотрел по сторонам. Никого! Только воздух – горячий, напоенный ароматами трав – колышется вдали. Джаркын достал свое сокровище. Опустил лягушку в воду, раскрыл ладонь, давая прозрачным струям омыть все ее каменное тело. Держал руку, пока ее чуть не свело от холода. Ледники, питающие сай, далеко, а вода так и не прогрелась, так и бежит студеная, так и хранит дух высокогорья.