Новый порядок (Часть II) - Александр Dьюк
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Не понравилось, что в «Сельдь» Арно прибежал уличный мальчишка. Обычный, ничем не приметный, в штанах с заплатками на коленках, какие стайками околачиваются возле каждого угла и выискивают, у кого бы свистнуть мелочи. Таких мальчишек часто подряжают за медяк надежным посыльным, который точно не прочитает письмо в силу отсутствия навыка чтения.
Мальчишка принес записку и нагло затребовал зильбер. На вопрос «От кого?» ответил, что от Эльзы. Расставшись с Ротерблицем, сигиец сказал, где его в случае чего искать. Бруно это не понравилось, но кто вообще считался с его мнением?
В записке говорилось, что Эльза ждет неподалеку, и это тоже оказалось правдой. В небольшом сквере сигийца и Бруно встретил знакомый отставной гренадер-сапожник, который рассказал, что Ротерблиц вышел на Жана Морэ и просит помощи, после чего назвал адрес и время.
Бруно все это не понравилось, однако сигиец сказал, что Эльза не лгал. Кассан тоже был не в восторге от подобных новостей. Полдня Маэстро и сельджаарец спорили и пытались донести до сигийца простую мысль, что не стоит бросаться сломя голову, но с тем же успехом могли убеждать камень не катиться по склону. К ночи сигиец собрался и ушел. Вернее сказать, просто исчез, не сказав ни слова. Один.
И вот уже шли третьих сутки, а он не возвращался.
Конечно же, Бруно за него не переживал. И не подряжался нянькой. Вот еще, больно нужно переживать и бегать за полудурком, готовым пробить стену безмозглой башкой.
Маэстро переживал за себя. Полбеды, если сигийца просто убьют. Задача эта проблематичная, но не невыполнимая все-таки. А если его взяли? Если раскололи? Или куда как проще — спросили просто. Он же дурак, все выложит, спроси только. Никто не знает, что в этой башке творится, что в нее взбредет. Вдруг он возьмет да сдаст? Вот просто потому, что так ему захочется. А список тех, кто с удовольствием закатал бы Бруно в цемент или отправил бы исследовать речное дно, за последний месяц стал пугающе длинным.
Да, Бруно переживал только о себе. О ком еще переживать в этом мире, как не о себе?
Так оно и шло два последних дня: Маэстро вздыхал, Кассан нарезал круги по комнате, неодобрительно качал головой на каждый вздох и все раздраженнее просил не вздыхать. Бруно чувствовал, что, если так пойдет и дальше, к вечеру одному из них двоих точно захочется дать другому по морде. Не скандалить же с покладистым дю Бономэ, который повода для недовольства «дорогим» постояльцам вообще не давал.
Когда Кассан наре́зал очередной круг, Бруно решил, что вот сейчас точно не вытерпит. Но вместо этого поднялся из-за стола, зашел к себе, оделся и вышел из «Спящей сельди», не сказав ни слова. Захотелось проветрить зудящие мозги. А пистолет? Пистолет у него в кобуре висел уже неделю, с той ночи, как Бруно побывал в роли приспешника огненного демона, разверзшего, если верить газетам, на Речной улице огненные врата в саму Бездну. С пистолетом Бруно обращаться научился и не сомневался, что воспользуется им вновь при первой же необходимости, если кто-то окажется слишком дерзким. По крайней мере, свое отражение Маэстро дерзить уже отучил.
Он бродил по Лявиллю около часа, вздыхая на проклятые туфли. Потом как-то так получилось, что вышел на широкую оживленную улицу и вроде бы побрел обратно к гостинице, однако заметил краем глаза едущий экипаж. Пустой. С извозчиком особо незадачливого вида, совершенно точно не заработавшего сегодня ни нидера.
Бруно нащупал в кармане кошелек. Денег осталось не так много, но сердце отчего-то повелело помочь бедному работнику мелкой компании, которая, если опять же верить газетам, в последнее время испытывала серьезные трудности из-за возросших аппетитов гиганта транспорта, постепенно объявляющего монополию на перевозки в Анрии.
Маэстро нашел благовидный повод, решив, что хватит мучить ноги, да и быстрее получится вернуться. Он сел в остановившуюся карету и скомандовал:
— К площади Байштана.
Только когда извозчик хлестнул лошадей, Бруно понял, что совершает очередную глупость.
II
Бармен в кантине «Esturión borracho», иначе «Пьяный осетр», был тем же, что и в прошлый раз, однако Бруно не узнал.
— Buenas tardes, señor, — приветствовал он.
— Buenas, buenas, — отозвался Маэстро, оглядываясь в зале. Сегодня в кантине народу было больше, чем в прошлый раз, но никого особо подозрительного Бруно не замечал. — Я к Эльзе.
— К Эльзе? — переспросил бармен.
— Да, к Эльзе, — держа себя в руках, сухо повторил Бруно. — Или что, ее опять нет?
Бармен огладил черные усики, вежливо улыбнулся:
— Угадали, señor.
— А когда будет, ты, конечно, не знаешь, — сказал Маэстро.
Бармен виновато развел руками.
— Понятно, — Бруно поскреб за ухом.
— Если хотите…
— Не-а, не хочу, — нетерпеливо перебил бармена Маэстро. — Adiós.
— Adiós, señor, — вежливо простился бармен.
Бруно вышел из «Осетра» не оборачиваясь, перебежал дорогу и пристроился у фонтана на площади Байштана, спрятавшись за вычурной морской живностью. Площадь, как и в прошлый раз, была оживлена, шумела детскими голосами и воркованием прикормленных голубей, плеском воды под гитарный аккомпанемент уличного музыканта у постамента статуи грозного фельдмаршала. Бросали в шляпу неохотно, однако гитариста это мало смущало — он трудился ради искусства.
Бруно просидел на борту бассейна фонтана с четверть часа, выглядывая из-за мраморных рыбин на кантину. Пару раз заметил на веранде бармена, разносящего напитки посетителям, прячущимся от солнца в тени навеса. Маэстро даже показалось, что бармен как будто бы смотрит на площадь, как будто бы кого-то там выискивает. Хотя это могло быть просто совпадением, бармена мог привлечь громкий детский смех или резкий окрик матери, когда ее чадо лезло в фонтан или гналось за несчастным голубем, не ожидавшим предательства и подвоха со стороны руки кормящей.
Затем Бруно решительно встал. Одну глупость сегодня он уже сделал, зачем останавливаться?
Маэстро сунул руки в карманы сюртука, приблизился к гитаристу и кинул ему в шляпу мелочь не считая. Музыкант поклонился с благодарной улыбкой и заиграл со всей страстью и чувством, провожая музыкой Бруно к парадной трехэтажного дома, в котором располагался «Пьяный осетр».
III
Дверь в квартирку сапожника на третьем этаже была заперта, хотя иного Бруно и не ожидал. Он постучался. Стук разнесся по лестничной клетке гулким эхом. Маэстро прислушался — шагов за дверью естественно не расслышал. Он постучался еще раз, обождал и постучался вновь. Эльзы дома действительно не было.
Бруно поскребся за ухом. Он делал глупость. Большую глупость, сам не понимая, зачем. Но останавливаться было уже поздно: зря, что ли, выложил четыре кроны за проезд от Лявилля до Пуэсты? И пистолет. Зря, что ли, он висит в кобуре на поясе под сюртуком? Поразительно, насколько человек чувствует себя увереннее, совершая глупость, когда его поддерживает заряженный пистолет.
Бруно постоял немного на лестничной клетке, держа руки в карманах. Очень хотелось курить, но последнюю сигару Маэстро прикончил еще два дня назад, а купить все никак не мог сподобиться.
Ему показалось, что где-то очень тихо скрипнула дверь. Затем хлопнула дверь в парадную. Бруно замер, слушая чьи-то шаги по лестнице. Кто-то поднимался. Кто-то грузный и нерасторопный, пыхтя, как котел на плите. Бруно сжался, считая шаги. Рука непроизвольно полезла под сюртук и нащупала рукоять пистолета.
Через минуту на клетку поднялся тучный, обливающийся потом мужчина с обширной проплешиной в седеющих волосах. Он остановился, согнулся, упершись в колени, и громко выдохнул. Обтер лицо, стряхнул крупные капли пота прямо на пол, разогнулся и посмотрел на Бруно, отступившего к двери квартиры Эльзы. Поиграв жидкими бровями, мужчина облизнул губы и кивнул на дверь соседней квартиры. Бруно перевел на нее взгляд и отрицательно помотал головой. Мужчина выдохнул, вроде бы даже с облегчением, широко улыбнулся, подмигнул и грузно прошагал к квартире, откашлялся, огладил плешину, расправил плечи, приосанился и, наклонившись к двери, постучался.
