Тихая моя родина (сборник) - Николай Рубцов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Жар-птица
Когда приютитзадремавшее стадоСемейство берез на холме за рекой,Пастух, наблюдая игру листопада,Лениво сидит и болтает ногой…
Есть маленький домик в багряном лесу,И отдыха нынче там нет и в помине:Отец мой готовит ружье на лисуИ вновь говорит о вернувшемся сыне.
А дальше за лесом —большая деревня.Вороны на елках, старухи в домах.Деревни, деревни вдали на холмах,Меж ними селос колокольнею древней…
В деревне виднее природа и люди.Конечно, за всех говорить не берусь!Виднее над полем при звездном салюте,На чем поднималась великая Русь.
Галопом колхозник погнал лошадей,А мне уж мерещится русская удаль,И манят меня огоньками уютаЖилища, мерещится, лучших людей.
Мотало меня и на сейнере в трюме,И так, на пирушках, во дни торжества,И долго на ветках дорожных раздумий,Как плод, созревала моя голова.
Не раз ко дворцу, где сиял карнавал,Я ветреным франтом в машине катился,Ну, словом, как бог, я везде побывалИ все же, и все же домой воротился…
– Старик! А давно литы ходишь за стадом?– Давно, – говорит. – Колокольня вдалиДеревни еще оглашала набатом,И ночью светились в домах фитили.– А ты не заметил, как годы прошли?– Заметил, заметил! Попало, как надо.– Так что же нам делать? Узнать интересно…– А ты, – говорит, – полюби и жалей,И помни хотя бы родную окрестность,Вот этот десяток холмов и полей…– Ну ладно! Я рыжиков вам принесу…
Как просто в прекрасную глушь листопадаУводит меня полевая ограда,И детское пенье в багряном лесу,И тайна древнейших строений и плит,И только от бывшей печали, быть может,Нет-нет да и вспомнится вдруг, затревожит,Что осень, жар-птица, вот-вот улетит…
1965
Осенние этюды
1
Огонь в печи не спит, перекликаясьС глухим дождем, струящимся по крыше…А возле ветхой сказочной часовниСтоит береза старая, как Русь, —И вся она, как огненная буря,Когда по ветру вытянутся ветвиИ зашумят, охваченные дрожью,И листья долго валятся с ветвей,Вокруг ствола лужайку устилая…
Когда стихает яростная буря,Сюда приходит девочка-малюткаИ робко так садится на качели,Закутываясь в бабушкину шаль.Скрипят, скрипят под ветками качели,И так шумит над девочкой березаИ так вздыхает горестно и страстно,Как будто человеческою речьюОна желает что-то рассказать.Они друг другу так необходимы!
Но я нарушил их уединенье,Когда однажды шлялся по деревнеИ друг спросил играючи: «Шалунья!О чем поешь?» Малютка отвернуласьИ говорит: «Я не пою, а плачу…»Вокруг меня все стало так уныло!Но в наши годы плакать невозможно,И каждый раз, себя превозмогая,Мы говорим: «Все будет хорошо».
2
И вот среди осеннего безлюдьяРаздался бодрый голос человека:– Как много нынче клюквы на болоте!– Как много нынче клюквы на болоте! —Во всех домах тотчас отозвалось…От всех чудес всемирного потопаДосталось нам безбрежное болото,На сотни верст усыпанное клюквой,Овеянное сказками и быльюПрошедших здесь крестьянских поколений… Зовешь, зовешь… Никто не отзовется…
И вдруг уснет могучее сознанье,И вдруг уснут мучительные страсти,Исчезнет даже память о тебе.И в этом сне картины нашей жизни,Одна другой туманнее, толпятся,Покрытые миражной поволокойБезбрежной тишины и забытья.Лишь глухо стонет дерево сухое…«Как хорошо! – я думал. – Как прекрасно!»И вздрогнул вдруг, как будто пробудился,Услышав странный посторонний звук.
Змея! Да, да! Болотная гадюкаЗа мной все это время наблюдалаИ все ждала, шипя и извиваясь…Мираж пропал. Я весь похолодел.И прочь пошел, дрожа от омерзенья,Но в этот миг, как туча, над болотомВзлетели с криком яростные птицы,Они так низко начали кружитьсяНад головой моею одинокой,Что стало мне опять не по себе…
«С чего бы это птицы взбеленились? —Подумал я, все больше беспокоясь. —С чего бы змеи начали шипеть?»
И понял я, что это не случайно,Что весь на свете ужас и отраваТебя тотчас открыто окружают,Когда увидят вдруг, что ты один.Я понял это как предупрежденье, —Мол, хватит, хватит шляться по болоту!Да, да, я понял их предупрежденье, —Один за клюквой больше не пойду…
3
Прошел октябрь. Пустынно за овином.Звенит снежок в траве обледенелой,И глохнет жизнь под небом оловянным,И лишь почтовый трактор хлопотливоТуда-сюда мотается чуть свет,И только я с поникшей головою,Как выраженье осени живое,Проникнутый тоской ее и дружбой,По косогорам родины брожуИ одного сильней всего желаю —Чтоб в этот день осеннего распадаИ в близкий день ревущей снежной буриВсегда светила нам, не унывая,Звезда труда, поэзии, покоя,Чтоб и тогда она торжествовала,Когда не будет памяти о нас…
Октябрь, 1965
* * *
У сгнившей лесной избушки,Меж белых стволов бродя,Люблю собирать волнушкиНа склоне осеннего дня.
Летят журавли высокоПод куполом светлых небес,И лодка, шурша осокой,Плывет по каналу в лес.
И холодно так, и чисто,И светлый канал волнист,И с дерева с легким свистомСлетает прохладный лист,
И словно душа простаяПроносится в мире чудес,Как птиц одиноких стаяПод куполом светлых небес…
1965
Зимняя песня
В этой деревне огни не погашены.Ты мне тоску не пророчь!Светлыми звездами нежно украшенаТихая зимняя ночь.
Светятся, тихие, светятся, чудные,Слышится шум полыньи…Были пути мои трудные, трудные.Где ж вы, печали мои?
Скромная девушка мне улыбается,Сам я улыбчив и рад!Трудное, трудное – все забывается,Светлые звезды горят!
Кто мне сказал, что во мгле заметеленнойГлохнет покинутый луг?Кто мне сказал, что надежды потеряны?Кто это выдумал, друг?
В этой деревне огни не погашены.Ты мне тоску не пророчь!Светлыми звездами нежно украшенаТихая зимняя ночь…
1965
Когда души не трогает беда
Полночное пенье
Когда за окномпотемнело,Он тихо потребовал спичкиИ лампу зажег неумело,Ругая жену по привычке.И вновь колдовалнад стаканом,Над водкой своей, с нетерпеньем…И долго потом не смолкалоЕго одинокое пенье.За стенкой с ребенком возились,И плач раздавался, и ругань,Но мысли его уносилисьИз этого скорбного круга…И долго без всякого дела,Как будто бы слушая пенье,Жена терпеливо сиделаЕго молчаливою тенью.И только когда за оградойЛишь сторож фонариком светит,Она говорила: – Не надо!Не надо! Ведь слышат соседи! —Он грозновставал,как громила.– Я пью, – говорил, – ну и что же? —Жена от него отходила,Воскликнув: – О Господи Боже!.. —Меж тем как она раздевалась,И он перед сном раздевался,Слезами она заливалась,А он соловьем заливался…
1966
Родная деревня
Хотя проклинает проезжийДороги моих побережий,Люблю я деревню Николу,Где кончил начальную школу!
Бывает, что пылкий мальчишкаЗа гостем приезжим по следуВ дорогу торопится слишком:– Я тоже отсюда уеду!
Среди удивленных девчонокХрабрится, едва из пеленок:– Ну что по провинции шляться?В столицу пора отправляться!
Когда ж повзрослеет в столице,Посмотрит на жизнь за границей,Тогда он оценит Николу,Где кончил начальную школу…
1966
Промчалась твоя пора!
Пасхапод синим небом,С колоколами и сладким хлебом,С гульбой посреди двора,Промчалась твоя пора!Садились ласточки на карниз,Взвивались ласточки в высоту…Но твой отвергнутый фанатизмУвлек с собоюи красоту.О чем рыдают, о чем поютТвои последние колокола?Тому, что было, не воздаютИ не горюют, что ты была.Пасхапод синим небом,С колоколами и сладким хлебом,С гульбой посреди двора,Промчалась твоя пора!..
1966
Весна на берегу Бии
Сколько сору прибило к березамРазыгравшейся полой водой!Трактора, волокуши с навозом,Жеребята с проезжим обозом,Гуси, лошади, шар золотой,Яркий шар восходящего солнца,Куры, свиньи, коровы, грачи,Горький пьяница с новым червонцемУ прилавкаи куст под оконцем —Все купается, тонет, смеется,Пробираясь в воде и в грязи!
Вдоль по берегу бешеной БииГонят стадо быков верховые —И, нагнувши могучие выи,Грозный рев поднимают быки.Говорю вам: – Услышат глухие! —А какие в окрестностях Бии —Поглядеть – небеса голубые!
Говорю вам: – Прозреют слепые,И дороги их будут легки…Говорю я и девушке милой:– Не гляди на меня так уныло!Мрак, метелица – все это былоИ прошло, – улыбнись же скорей!Улыбнись! – повторяю я милой.Чтобы нас половодьем не смыло,Чтоб не зря с неизбывною силойСолнце било фонтаном лучей!
1966
