Белла чао (1943) - Николай Соболев

«Наши» в том смысле, что итальянцы туда не суются — стремно да и незачем, им вполне хватает контроля над долинами вокруг Дубровника, там и посевы, и скот. И партизанам тоже не сдалось держать тут бригады и батальоны. Так, пройдет отрядик вроде нашего время от времени и все. Серая зона.

— С ребятами соединимся, на дневку встанем, отдохнем, — подбадривал Бранко.

Отдохнуть было бы очень неплохо, три дня ускоренного марша по горам кого хочешь вымотают, несмотря на подготовку, а тем более меня, еще месяц назад валявшегося в госпитале. Но впереди нас ждало главное, тройное препятствие — дорога на Мостар, Неретва и железка. Форсировать стометровую реку даже летом не подарок, а уж зимой, тем более, что к ней практически вплотную идут обе дороги… По шоссе постоянно мотаются конвои, стерегут тут совсем по-взрослому, с броневиками, блок-постами и периодическими рейдами по ближней окрестности. Так что днем без шансов, только ночью.

Мои прикидки оборвал одиночный выстрел в долине, а следом, почти сразу же, второй, со склона горы. И — тишина.

— Итальянцы, засада, — определил Бранко. — Альпини так делают.

— Далеко…

— Точно говорю, выход из долины заткнули, на склонах скрытые позиции.

— А что же стрельбы не слышно?

— Ждут, пугнули, — Небош аккуратно снял чехол с винтовки. — Кто не знает, сразу пытается вырваться и налетает на засаду.

— Тогда в обход, — поглядел я на гребень справа.

— Как бы не наших прижали, мы по всем расчетам их догнать должны.

— Точно, — подтвердил Бранко. — Глиша эту уловку знает и сейчас должен затаится. А дальше кто кого пересидит. Порой до ночи нервы мотают и расходятся впустую.

Но от места предполагаемой засады застучал автомат.

— Похоже, кто-то не выдержал.

Сдается мне, что Хадсон — у него как раз автомат и вряд ли он знал про такую ловушку.

— Тогда тем более в обход, выйдем выше засады, ударим сбоку.

Небош пожал плечами, посмотрел вокруг и вытащил белую накидку, за ним и все мы обрядились в привидений.

Ниже изредка постреливали, солнце склонялось и опять, как и в стычке с четниками, светило нам в глаза, только на этот раз с запада, но мы упрямо забирались вверх, пока за невысокой грядой не открылся вид на котловину. Ниже метрах в двухстах, за выступами скал, спинами к нам торчали десятка два альпини в шапках из белой овчины и светлых куртках. Даже ремни и подсумки у них выбелены, но при этом штаны суконные, темные.

Чуть-чуть высунул голову сбоку от крупного камня:

— Небош и Марко левее, присмотрите две-три позиции, как будете готовы, начинайте отстреливать.

— Мне куда? — Бранко перехватил пулемет на руку.

— Чуть правее, чтобы вон ту ложбинку перекрыть. Они как просекут, откуда их гасят, развернутся и попадут тебе прямо под прицел.

— А ты?

— А я здесь, середину страхую.

— Сомнут…

— Если там внизу наши, то они прочухают и поддержат.

— А если нет?

— Отойдем.

Небош старался бахнуть в унисон с выстрелом снизу, да еще делал это с глушаком, и загасил пятерых, прежде чем итальянцы сообразили, что дело нечисто. Внизу заорали, засуетились, от цепи отделилось шестеро с автоматами и полезли в нашу сторону…

Небош как раз успел сменить позицию, а Бранко одной очередью смел троих. Ну и я приложился — вроде попал. Лишившись половины состава и без того не рвавшиеся в прямой бой итальянцы задергались и попытались отползти под прикрытием огня своей второй группы. Но Небош, наплевав на скрытность, снял глушитель и просто перещелкал еще несколько человек — на такой дистанции у альпини против него не было шансов, разве что зацепить случайной пулей.

Трофеи мы собирали уже после захода солнца и воссоединения с нашими — Глиша, как и предполагалось, нас поддержал. Итальянцы отступили, унося раненых и убитых, но не всех, ближе к нашей позиции, куда они не рискнули сунутся, остались лежать несколько тел. Два автомата, два «каркано», гранаты, пистолет «беретта» — отличный подарок кому из наших штабных, патроны…

— Во! Давно хотел! — Небош вытащил из кармана убитого черные очки-консервы на резинке. — А то замучился против солнца стрелять!

Убитый, как ни странно, при этом пошевелился и застонал. Я зло сплюнул — опять возись, перевязывай.

— Может, дострелить? — снизу подошел Хадсон, закидывая автомат за спину.

Вот теперь точно придется перевязывать и тащить вниз.

Пока ребята проверяли остальные тела, мы с Глишей занялись живым итальянцем.

— У нас трое убитых, двое наших и этот, канадец раненый, — доложил Глиша, разрывая пакет с бинтом. — Вот не начни англичанин стрелять, просидели бы до вечера и все.

— Как сказать, тут дорога рядом, нанесло бы патруль или конвой, выстрелы слышны… Ладно, иди за Хадсоном присматривай, чтобы он чего не выкинул, а я пока тут закончу.

Что-то слишком часто я перевязываю умирающих. Поневоле пожалеешь, что больничарки остались в Петроваце — доктор Папо, заполучив двух квалифицированных сотрудниц, наотрез отказался их отпускать с нами. Хотя куда девчонкам такие приключения, пусть лучше в тепле работают.

Потери наши убитыми не ограничились — Бранко стонал над вдрызг испорченным пулеметом, в который угодила та самая случайная пуля.

— Слушай, сам жив остался, а пулемет мы тебе новый добудем!

— Итальянцы даже «бреду» свою сраную утащили, где тут нормальную «зброевку» найдешь?

— Ну, бери ее с собой, Франьо исправит.

При имени мастера итальянец открыл глаза, посмотрел вслед уходящему пулеметчику и вдруг сказал:

— Эй, момче… хвала вам…

Я слегка опешил, но сообразил вынуть у солдата из кармана его удостоверение — Луиджи Рокавини, рядовой, стрелок, двадцать пять лет. Никаких пометок о более высоком звании или специальности «переводчик».

— Ты