Крылья любви (СИ) - Боброва Екатерина Александровна

– Ма-а-а-а-а-а!

Её падение резко остановилось.

– Ма, – вымолвила потрясенная Ксения, осторожно открывая глаза и одновременно крепко вцепляясь руками в поймавшую её опору. Пальцы побелели от напряжения, и девушка перевела дух, позволив себе немного расслабиться и осмотреться.

– Ах, ты…

Свинья, скотина, урод и все остальные ругательства замерли на губах, ибо державший её на руках мужчина был Ксении незнаком. Нет, нечто знакомое в нем было – те же длинные черные волосы, те же голубые глаза, отливающие в лунном свете серебром… И Ксения смело сделала вывод, что воздушные, как и китайцы, для нее все на одно лицо.

– Доб-б-брый вечер.

Происходящее отдавало отменным сюром: она, полностью обнаженная, висит где-то в нижних слоях атмосферы чужого мира в объятиях незнакомого мужчины, настолько чужого, насколько нечеловеческими могут быть два крыла, слабо трепещущие за его спиной.

Измученный мозг хоть и с трудом, но вывел логическую цепочку: воздушные – воздух – крылья. «Так у них не только корабли летают!» – догадалась Ксения. Ситуация почему-то казалась до странности знакомой. И тут же пришло озарение: именно так её похитили с Орнибунга.

«И что теперь?» – встревожилась она, продолжая крепко цепляться за плечи воздушного, тот резких движений не делал, но смотрел нехорошо… изучающе.

– Доброй ночи, Кэсси, – поприветствовал он её, – и доброго полета, – добавил зачем-то.

Ксению замутило, и нахлынул страх. Они собираются отправить её полетать? Мешком с костями к земле?

Она сильнее вцепилась в мужчину, пальцы аж скрутило от боли, и воздушный поморщился, дернув плечами.

– Мое имя Осион, леди, – он тщетно пытался отстраниться – куда там. Жить хотелось, как никогда, и Ксения, подчиняясь этому желанию, прильнула к мужской груди.

– Только попробуй, – предупредила и озадаченно нахмурилась, заметив, как удивленно распахнулись глаза Осиона.

Мелькнула слабая надежда, что ей все почудилось. Как же почудилось… отсутствие одежды, луна в небе и пустота под ногами. Внезапно накатила дикая слабость и до одури захотелось спать. Девушка широко зевнула. Пальцы обмякли и разжались. Спать, подумалось ей и плевать на все и на вся.

– Прошу прощения, – донеслось сквозь дрему. Ксения еще хотела лениво поинтересоваться, а за что собственно, как объятия воздушного разжались, и она резко провалилась в пустоту.

На крик сил уже не осталось, Ксения летела молча, зло уставившись перед собой, и мечтала лишь об одном: упасть поскорее и заснуть наконец, пусть и вечным сном. Достали её полеты и мужики с крыльями.

Её поймали уже где-то под облаками. Обхватили за талию, прижали к себе.

– И какого здесь происходит? – выразительно спросила Ксения у луны.

Сзади смущенно кашлянули:

– Так надо, моя эллиана.

– Надо кому? Мне, тебе или вон той бабочке, что порхает неподалеку?

Грубить тому, кто тебя держит, не давая упасть с очень даже приличной высоты – полнейшая глупость, и Ксению могли извинить лишь давящее на виски желание спать, да еще жесткий характер, за который её в школе прозвали Рубакой.

– Всем нам, леди, всем нам, – размыто ответил Креостарх, и девушка возмущенно фыркнула.

Собственная нагота волновала мало, как и прижимающийся к спине мужчина. Эмоции перегорели. После двух полетов в никуда организм выдохся и настоятельно требовал отдыха.

«Поспать бы», – мечтательно подумала Ксения и сладко зевнула, кладя голову на грудь маньяку.

Руки на талии предупреждающе сжались, а следом пришло осознание: «Сейчас отпустит».

Третий полет за ночь… Это уже не лезло ни в какие ворота здравого и даже не здравого смысла – разозлилась девушка. Мечта о сне сменилась желанием придушить бабочку-мутанта с голубыми глазами. Ксения решительно вздернула подбородок. Что она им – шарик для пинг-понга? Кидать и ловить.

Но вместо падения её аккуратно донесли до ближайшего облака и поставили на край.

Ксения покачнулась, с удивлением ощупывая пространство под собой. Насколько она помнила из школьной программы, гулять по облакам было нельзя. Категорически. Но она стояла, более того, не проваливалась, лишь по щиколотки утонув в мягкой сырости.

– Погуляем? – предложил мучитель. Рядом, величаво помахивая крыльями, опустился второй.

Дурдом… Ксения с тоской оглядела пушистую громадину, которая лишь издали смотрелась милой и пушистой, на деле представляя собой нечто среднее между болотом и хорошенько вымоченным ковром.

Луна, облака, романтика… Девушка скривилась. Она бы с радостью сменила эту романтику на мягкую кровать и теплое одеяло.

– Может, домой? – предложила, с тоской оглядываясь на корабль.

– Леди-леди, – удрученно покачал головой Креостарх и вздохнул: – Вы отказываетесь составить нам компанию?

Фразу: «Да пошли вы…» Ксения успела поймать, прежде чем та слетела с языка. Маньяк с крылышками хоть и вел себя лояльно, но открытого хамства не терпел. А она… девушка чуть наклонилась назад, обозревая край облака и бесконечную темноту за ним, не в том положении, чтобы хамить.

– Бегом! – гаркнула внезапно вторая бабочка, Ксения с перепуга чуть не свалилась со злополучного облака, хорошо, Креостархушка поддержал.

– Бегом, моя леди, – подтвердил изменник, наградив легким шлепком по попе.

– Руки убрал! – огрызнулась девушка, делая шаг вперед.

«Да, пошли вы… куда подальше, – кипятилась она, шагая по рыхлому, напоминающему взбитые сливки полю. – Тоже мне, твою мать, бабочки-переростки».

Под ногами неприятно чавкало, стылый холод поднимался от ступней, и скоро к чавканью добавился звонкий перестук зубов. Ксения ускорила шаг, пытаясь согреться. От падения её удерживала мерзкая и ледяная на ощупь облачная сырость под ногами.

И сколько ей так еще «гулять»? Ноги давно налились чугунной усталостью, в голове было пусто, а спину ломило, словно она всю неделю таскала на себе мешки с мукой.

Облако казалось бесконечным или это уже следующее подогнали?

Девушка остановилась, обвела внимательным взглядом серебристо-серое в лучах луны поле. Не заметив ничего подозрительного, она со вздохом опустилась вниз. Пусть холодно и мокро, но организм уже дошел до той стадии, когда все равно где, лишь бы спать.

Прикрыла глаза и тут же встрепенулась: пчела больно ужалила лодыжку. Она резко села, потерла укушенное место – кожа горела, но боль уже проходила, и тут же увидела хозяина пчел. Воздушный, представившийся Осионом, висел метрах в пяти от нее и недвусмысленно поигрывал шаровой молнией в руках.

– Твою же! – с чувством произнесла Ксения.

– Твою, что? – заинтересовался воздушный.

Ксения готова была сходу предложить с десяток вариантов, беда заключалась в том, что ни один из них не подходил под определение «литературный язык».

– Ничего! – бросила в ответ, опускаясь на облако. Жутко, до боли в голове, до ломоты в суставах, до рези в глазах хотелось спать. И пусть весь мир разлетается на части, она больше не сдвинется с этого места.

– Ай!

С десяток молний отделились от шара и впились в тело, а следом раздалось громогласное:

– Подъем!

– Ненавижу, – простонала Ксения, переворачиваясь и вставая на четвереньки. Зашипела от боли, когда парочка молний клюнула в мягкое место, стимулируя подъем.

– Бегом! – проорал маньяк номер два, и Ксения, загребая ногами, шатаясь, словно пьяная, двинулась по облаку.

– Быстрее! – не унимались сзади.

Ксения впервые пожалела, что она безоружная. Ей бы автомат в руки или хоть плохенький пистолет. Попасть не попадет, так хоть попугает, чтобы отстали. А главное, обидно! В глаза называют «леди», а гоняют по облакам, точно Сидорову козу.

Она упала, прикусив губу, ощутив вкус крови во рту. Хлюпнула носом, слезы сами собой потекли по щекам – так себя жалко стало.

Сволочи они, крылатые.

Медленно поднялась и заковыляла прочь. Ночь, луна, перистое покрывало под ногами – все слилось в один сплошной кошмар.

Когда она падала, рядом неизменно оказывался Осион и жгучие молнии безжалостно гнали её вперед. Время от времени её подхватывали под руки и переносили на новое облако, иногда «теряли» по дороге, и тогда Ксения пролетала пару десятков метров вниз, и даже материться сил не оставалось.