Цацики идет в школу - Мони Нильсон-Брэнстрем

— Ни за что, — ответил Йоран.

— Это почему? У тебя же есть машинка.

— Я боюсь. Мамаша меня убьет.

— Да ладно, — засмеялся Цацики. — Ты же гораздо сильнее! А может, ты трус?

— Нет, — ответил Йоран, — но я не хочу, чтобы Мамаша сердилась.

— Она не рассердится, когда увидит, какой я красивый. К тому же она женщина и ничего не смыслит в мужских прическах.

— В этом ты прав, — сказал Йоран.

— Вот видишь! Если бы ты был моим папой, ты бы разрешил мне подстричься?

— Конечно. Но ведь я не твой папа.

— Мне кажется, что мой папа тоже бы разрешил.

Цацики сжал руки на груди и умоляюще посмотрел на Йорана.

— Ну пожалуйста!

— Ладно, — сдался Йоран. — Только учти, это будет стоить мне жизни. Для начала сними костюм.

Он поставил стул перед высоким балетным зеркалом и накрыл плечи Цацики полотенцем.

— Как будем стричься? — спросил он.

— Коротко, — ответил Цацики. — Очень коротко, а посередине — ирокез.

— Будет исполнено, — вздохнул Йоран.

Машинка взвизгнула, и вихры Цацики посыпались на пол.

— Ух ты! — восхищенно приговаривал Цацики. — Ухты!

Цацики совершенно преобразился. Он едва узнавал себя в зеркале. Особенно преобразились уши. Они стали огромными, а голова — крошечной. Но выглядел он потрясающе!

— Сиди спокойно, — сказал Йоран, — а то гребень выйдет кривой.

— А еще он должен стоять, — сказал Цацики.

Йоран сходил в магазин и купил гель для волос.

Никогда еще Цацики не был так доволен. Он был потрясающе красив. Ему казалось, что красивее нет никого во всем мире. Йоран тоже остался доволен своей работой.

— Теперь ты выглядишь как настоящий парень.

— Настоящий могиканин! Давай поиграем?

Йоран тут лее превратился в ковбоя, а Цацики — в жестокого могиканина. Он бесшумно залез в свой домик под потолком и затаился. Когда Йоран проходил мимо, он натянул тетиву лука.

— Пи-у! Ты убит!

— О-о! — Йоран пошатнулся и попытался вытащить стрелу из груди.

Цацики скользнул по лиане вниз и кинулся на него.

— Я сниму твой скальп, бледнолицый!

— Пощади, пощади! — взмолился ковбой.

Могикане редко щадили бледнолицых. И этот не был исключением. Он крепко привязал ковбоя к тотемному столбу и стал исполнять вокруг него ритуальный танец.

— Слава могиканам! — пел Цацики, отплясывая так, что у него закружилась голова.

— Хорошо быть индейцем, только пить очень хочется, — пожаловался Цацики.

— Я избавлю тебя от жажды, если ты вернешь мне свободу, — молил бледнолицый.

— Смотря что у тебя есть, — сказал краснокожий.

— Огненная вода и малиновый мармелад, — отвечал Йоран.

— Идет, — сказал Цацики. — Гони сюда!

Йоран развел костер — с помощью красного полотенца и карманного фонаря.

— Это даже покруче «умирающего лебедя», — довольно заявил Цацики. На секунду он задумался. — Если бы у меня не было папы Ловца Каракатиц, я бы хотел иметь такого папу, как ты.

— А я бы хотел иметь такого сына, как ты, — ответил Йоран. — Ты часто думаешь про своего папу?

— Да, последнее время все чаще и чаще. Хотя раньше я о нем никогда не думал. Ты только Мамаше не говори. А то она расстроится.

— Ты взрослеешь, — сказал Йоран.

— Знаю, — ответил Цацики.

Вечеринка

Чтобы выглядеть совсем круто, Цацики решил покрасить волосы. Краска в магазине была самых разных цветов, и Цацики выбрал ядовито-зеленую. Правда, потом, уже выходя из дома, Цацики засомневался — не слишком ли яркий вышел гребень?

— Давай быстрее, — крикнул Йоран из прихожей. — Опоздаешь!

Цацики надел кепку. Натянул ее на уши и из могиканина снова превратился в почти обычного мальчика.

В тесной прихожей Марии Грюнваль было полно народу. Она пригласила весь класс.

Мама именинницы, фру Грюнваль, по очереди знакомила детей со своим мужем. Он был похож на американского Санта-Клауса и, когда дети здоровались с ним, радостно хохотал в ответ.

— Познакомься, это Цацики, — сказала фру Грюнваль.

— Хо-хо-хо, — пробасил Санта-Клаус.

— Тот самый Цацики, который пишет такие красивые любовные письма, — пояснила фру Грюнваль. — Проходи, проходи, дружок.

Дети захихикали. Цацики покраснел и дал себе слово никогда больше не писать любовных писем.

— Мария, твой женишок пришел! — громко, во всеуслышание крикнула фру Грюнваль.

Цацики хотелось умереть на месте. Неужели она никогда не замолчит?

— О, какой стильный костюм! Я возьму твою кепку?

— Спасибо, не надо, — хмуро пробормотал Цацики. — Поздравляю! — сказал он, обращаясь к Марии, и протянул ей подарок.

— Спасибо, — ответила Мария. — Какой ты красивый! Самый красивый из мальчишек!

Цацики сразу полегчало.

— Здорово, Цацики! — крикнул Пер Хаммар из гостиной.

Там стояла миска попкорна, и Пер вместе с другими мальчишками так яростно поглощал его, что крошки летели во все стороны.

— Торта не будет, — просветил всех Фреддан. — Только чипсы и попкорн. На вечеринках так принято.

— Как глупо, — сказал Цацики, мечтавший о вкусном клубничном торте.

— Дико глупо, — согласился с ним Виктор.

— Очень пить хочется, — пожаловался Тоббе, когда в комнату вошла фру Грюнваль, чтобы подложить в миски чипсов и попкорна.

— Да-да, я принесу колу. Но сперва мы потанцуем!

— Я не люблю колу, — сказал Фреддан. — Я люблю только спрайт.

— А я не люблю танцевать. Может, лучше поиграем в хоккей с мячом?

— Ну уж нет! — сказала мама Марии. — Начинаем!

Она раздала всем бумажки с цифрами. Мальчикам — голубые, девочкам — розовые. Первый розовый номер должен был танцевать с первым голубым и так далее. Чтобы никто не остался без пары.

Как здорово, подумал Цацики. Он получил семерку и надеялся, что Мария тоже вытянет семерку. Перу Хаммару досталась двойка.

Для остроты ощущений цифры полагалось шептать друг другу на ухо. Только дети рассудили по-своему: чем громче, тем лучше. «Семь!» «Три!», «Девять!» — во весь голос вопили они.

Цацики выпало танцевать с Ким. Это было еще ничего. Ким хорошая. А вот Перу Хаммару досталась… фру Грюнваль! Пер жутко испугался.

— Спасите! — побледнев, взмолился он.

— Мальчиков было больше, чем девочек, — объяснила фру Грюнваль, — и я решила, что тоже могу поучаствовать. Не волнуйся, все будет хорошо.

Пер хотел было сбежать, но она схватила его и крепко прижала к себе. Цацики прыснул со смеху. Вот не повезло!

Микаэла осталась без партнера, так как не нашлось ни одного мальчика с девяткой. Она спряталась за шторой и горько заплакала.

Зато голубых шестерок почему-то оказалось целых две — у Тоббе и у Фреддана, и Марии Грюнваль, у которой была розовая шестерка, предстояло, по всей видимости, танцевать с ними обоими.

— Не может этого быть! Дайте посмотреть! — напряглась фру Грюнваль. Не выпуская Пера Хаммара из своих объятий, она взяла у мальчишек бумажки с номерами. — Но ведь это девятка, — сказала она Тоббе, — разве ты не видишь?

Однако Тоббе не сдавался.

— Ну хватит, хватит, — уговаривала фру Грюнваль Микаэлу, выманивая ее из-за шторы. — Выходи! Вот твой партнер.

— Я не хочу танцевать с Тоббе, — икая, всхлипывала Микаэла. — Я хочу домо-ой!

— Не обращайте на нее внимания, — сказала Ким. — Она всегда, чуть что, ревет.

— Все, танцуем! Прибавьте звук!

Довольный, что все обошлось, Тоббе уселся у миски с попкорном. Попкорн лучше танцев, считал он.

Цацики не любил Майкла Джексона, зато фру Грюнваль, похоже, его обожала. Схватив Пера в охапку, как безжизненную куклу, она закружилась с ним по комнате на глазах у изумленных гостей.

— You know I’m bad, I’m bad, — подпевала фру Грюнваль, отплясывая так лихо, что ее огромная грудь подпрыгивала прямо перед носом ее кавалера. Пер Хаммар побледнел и, казалось, вот-вот рухнет.

Цацики больше не мог сдерживаться. Повалившись на пол, он хохотал в полный голос. Хохотали все. Даже Микаэла нервно хихикала из-за шторы.

— Уф, — устало выдохнул Пер Хаммар и вытер пот со лба, когда музыка кончилась.

— Потанцуем еще? — спросила фру Грюнваль. — Мне очень понравилось!

Однако танцевать никто уже не хотел. Особенно Пер Хаммар. На всякий случай он скрылся в туалете.

— Что ж, тогда поиграем в «Море волнуется», — решила фру Грюнваль.

Микаэла заплакала. Она не хотела играть. Пер Хаммар тоже не хотел и наотрез отказался выходить из туалета. Потом заплакали Тоббе и Фреддан, потому что выбыли из игры первыми. Фреддан заявил, что это нечестно, и собрался звонить домой. И тут с Цацики упала кепка. Ярко-зеленый ирокез озарил всю комнату. «Море» успокоилось. Все восхищенно разглядывали волосы Цацики.

Цацики был очень доволен и разрешил всем потрогать свой гребень.