Сны папы нового русского (невыдуманные рассказы) - Сергей Лукницкий

Лукницкий Сергей

Сны папы 'нового русского' (невыдуманные рассказы)

Сергей Лукницкий

СНЫ ПАПЫ "НОВОГО РУССКОГО"

КРОШЕЧНЫЕ И НЕВЫДУМАННЫЕ РАССКАЗЫ, КОТОРЫЕ ВЫ, УВАЖАЕМЫЙ ЧИТАТЕЛЬ, ВОЗМОЖНО, ПРОЧТЕТЕ, НАПИСАНЫ В ТО БЛАГОСЛОВЕННОЕ ВРЕМЯ, КОГДА ДОБРО ВЫГЛЯДЕЛО ДОБРЫМ, А ЗЛО ЗЛЫМ. ПОЭТОМУ НЕ БЕРУ НА СЕБЯ СМЕЛОСТЬ КОММЕНТИРОВАТЬ ИХ НАИВНОСТЬ, А ТОЛЬКО В КОНЦЕ КАЖДОЙ ИСТОРИИ СООБЩУ ВАМ КЕМ СТАЛИ ГЕРОИ ЭТИХ ИСТОРИЙ ТЕПЕРЬ. ДАВАЙТЕ ВМЕСТЕ ПОИГРАЕМ В ЭТУ НЕХИТРУЮ ИГРУ - "УГАДАЙ, КЕМ СТАЛ ГЕРОЙ", И НЕ БОЙТЕСЬ - Я-ТО ЗНАЮ ЭТО НАВЕРНЯКА И ПОДСКАЖУ ВОВРЕМЯ. А ПОТОМ РЕШИМ: КАКОЕ ОБЩЕСТВО МЫ ПОСТРОИЛИ ИЛИ ЕЩЕ СОБИРАЕМСЯ СТРОИТЬ...

БАСНЯ О КОТЕ АНТОНЕ

Я ехал на своей "Ниве" по Подмосковью. Настроение было препаршивое, я гнал, что бывает со мною редко, надеясь скоростью привести себя в норму.

Когда я был уже на Можайском шоссе, пошел дождь. В дождь на "Ниве" ездить приятно, особенно если "воткнуть" передний мост, - машина становится устойчивой, тяжелой и послушной.

Однако пришлось сбавить скорость: трактор разворотил обочину, комья земли и глины оказались прямо на проезжей части, и я боялся, что машину "поведет". Тут-то и возник на обочине высокий неопределенного возраста человек в плаще. Я не сразу заметил, что руки у него в крови, а на руках кот с изодранным брюхом. Кот смотрел на меня с надеждой. Я остановил машину и посадил их обоих.

- Подстелить бы, тряпочки у вас нет? - спросил прохожий.

- Да садитесь быстрее, - нетерпеливо сказал я, - дождь же. - И, когда они уселись, рванул с места. - Куда?

- Можайск. По дороге?

- Нет, конечно, но довезу. В больницу кота?

- Да.

- Но есть же ближе, в Рузе...

Попутчик помолчал чуть-чуть.

- Ну, если для вас семь верст не крюк, поехали в Рузу. Вы не спешите?

Я спешил всю жизнь, но какое это имеет значение, когда рядом мучается Божья тварь. Свернул направо, в Рузу.

Но до Рузы не доехали. Недалеко от деревни Нестерово была больница. Кота там зашили, и я, склонный доводить всяческие истории до конца, отвез потом своих пассажиров в Можайск.

Возле Можайска мы познакомились. Кота звали Антоном, а попутчика Николаем Константиновичем.

- Прокурор района, - представился попутчик и посмотрел на меня, ожидая реакции.

Но реакции с моей стороны никакой не было, я только сказал, что это забавно.

- Что же тут забавного?

- А забавно здесь то, что я тоже прокурор, - ответил я, - только кроме того еще - книги пишу. А живу в Москве.

Николай Константинович ничего не ответил. Позднее мы подружились. Жизнь его, характер я описываю уже много лет. А назвал я героя своих многочисленных историй по имени деревни, где спасли кота.

С тех пор прошло много лет. Прокурор был переведен в Москву, я ушел из прокуратуры, завел собаку Штучку и кота Агата и продолжаю дружить с хозяином кота Антона.

Иногда я даю ему почитать его собственные истории в моей интерпретации. Он относится к ним серьезно, давая мне, однако, право сочинять то, что не успел или не захотел рассказать сам.

Антон, заметно похудевший в последние дни, был пьян - второй раз в жизни. Первый - котенком, когда ему кто-то перебил лапу, она болела, гноилась, и он день и ночь жалобно мяукал, больше не от боли, а от обиды на судьбу, которая под материнским брюхом обещала быть теплой и доброй, но оказалась жестокой и нехорошей.

Чтобы как-то облегчить страдания, его напоили валерьянкой. .Запах валерьянки Антон помнил долго. Ему было хорошо. Его пригрели и оставили дома. Поначалу он боялся, что выбросят на улицу, но этого не произошло. Его раскормили, и за несколько месяцев он вырос в дородного. красивого кота. Он, правда, слегка прихрамывал, но окружающие его кошки, да и он сам, привыкли считать этот недостаток особенностью, лишь подчеркивающей индивидуальность.

Антон мог бы считать себя баловнем судьбы, но всегда ведь чего-то не хватает, даже когда ты избалован. Во всяком случае Антон все блага кошачьей жизни принимал как должное, полагая, что это плата за то, что ему пришлось испытать в детстве. Детство же Антон из-за постоянного лежания на печи помнил все меньше. Не помнил он и своих родителей и не мог даже себе представить, что отец его, вечно голодный романтик, погиб в схватке с собаками, защищая его мать, которая вскоре после того, как родила шестерых котят, и Антона в том числе, облезла и ушла из дому навсегда.

Антон жил эгоистом и потребителем. Впрочем, винить только его в этом нельзя. Какой кот откажется от такой жизни, которая была у него.

Ведь он ни в чем никогда не ведал отказа. Мышей в доме, где он жил, не было, поэтому он целыми днями нежился на печке, изредка выходя во двор размяться на морозце, а летом и весной развлекался тем, что прятался в бурьяне, подстерегая неопытных кошечек.

Такой образ жизни воспитал в Антоне чувство превосходства не только над кошками, но и над людьми, йтучерту, по-видимому, Антон унаследовал от хозяина. Делал он это подсознательно, всегда наперед опасаясь, что его обидят. Но кому придет в голову обижать ухоженного кота, тем более кота главного бухгалтера совхоза...

Со своими кошачьими соседями Антон тоже не знался. Терпеть их не мог, а когда хозяин выгнал из дому приведенную было Антоном кошку, Антон нисколько не огорчился, не пришел к ней на помощь. Он понял: рай - для него одного. Рая для другого не будет. Его не интересовало даже, кто его кормит, сколько человек живет в доме, и когда никого по какой-то причине не было, то, - если, конечно, было что поесть, - это Антона нисколько не волновало.

Однажды Антона пригласили в гости. И вот в связи с чем.

Антон не давал себе труда помнить дочь хозяина. А ведь именно она подобрала его когда-то и выходила. Подошло время - она вышла замуж, стала жить на другом конце села, взяла было Антона погостить к себе, но занималась больше мужем, чем котом, и Антон, недовольный, вернулся домой, решив, что в гости больше никуда не пойдет, а будет убежденным домоседом. Но он немного кривил душой, убеждая себя, что ушел из-за мужа. Дело в том, что в том доме уже жил серый кот, который так же, как и Антон, претендовал на свое место под солнцем. А под одним солнцем, да еще в одном доме, трудно ужиться двум философам-эпикурейцам.

Естественно и то, что в гостях, казалось, не так тепло на печи и не так вкусно кормили.

Дома Антон сразу дал понять, что хозяин - он. Михаил Федорович, совхозный главбух, и не возражал на это ничего, у него всего-то и осталось, что кот. Книг он никаких не читал, вечера проводил исключительно перед телевизором, и возле переливающегося в самую лютую стужу весенними цветами ящика Антон часто получал что-нибудь вкусное. Он любил телевизор.

Именно в этот безоблачный период его никчемной кошачьей жизни произошло нечто такое, что впоследствии изменило Антонову жизнь круто и обидно.

Однажды к хозяину пришел директор совхоза и попросил:

- Михаил Федорыч, приюти товарища из района на одну ночь.

За полчаса до этого визита ничего еще не подозревающий Антон, по обыкновению своему свернувшись калачиком, спал, а чем-то встревоженный в последние дни Михаил Федорович подбросил в печь пару больших поленьев, поворошил кочергой золу, распушил сноп искр и вспугнул разомлевшего в жаркой избе Антона, который вскочил было, но, узнав хозяина, лишь для порядка мяукнул и вновь улегся на печь.

Он дремал, зная прекрасно, что еще совсем немного посопит и пошелестит бумагами хозяин, потом покряхтит и тоже уляжется на постель.

Знал он и то, что завтра наступит серый зимний день, который будет тянуться нескончаемо долго. Наслаждался теплом и сытостью и полагал, что так будет завтра, и послезавтра, и всегда.

А вот о том, что будет потом, лишенный воображения кот не думал, правда, иногда ему почему-то казалось, что потом наступит царство такого вот запаха валерьянки, который он помнил с детства. Но сегодня об этом рано было думать, сегодня однообразие кошачьей жизни не должно было потревожить ничто. И вот в этот самый момент раздался незапланированный, а потому тревожный стук в дверь.

Хозяин отодвинул засов и открыл дверь, а Антон только лениво и нехотя, с видом истинного хозяина дома, повернул и под-оборота голову.

Говорил, судя по голосу, директор совхоза. Кот отличал директора совхоза. Отличал потому, что директор никогда к нему не приставал, не брал на руки, как другие приходящие в гости, нс гладил и ничего не ооещал. Относился к Антону, как положено, вежливо, и с чувством подчеркнутой любезности, но без фамильярности.

Кот прислушался: судя по интонациям, директор что-то просил, и еще, если судить по двойной порции пахнувшего холода, входная дверь впустила не одного человека.

Рядом с директором стоял высокий человек с портфелем. Хотя он вел себя скромно, Антону он не пришелся: кот был консерватором и новою не любил.

- Так пусть у тебя переночует товарищ, а завтра я ею устрою, добро, Михаил Федорович? - и директор - это кот сразу увидел - подмигнул главбуху.