Тарас Шевченко - крестный отец украинского национализма - Николай Греков
- Категория: Научные и научно-популярные книги / Политика
- Название: Тарас Шевченко - крестный отец украинского национализма
- Автор: Николай Греков
- Возрастные ограничения: (18+) Внимание! Аудиокнига может содержать контент только для совершеннолетних. Для несовершеннолетних просмотр данного контента СТРОГО ЗАПРЕЩЕН! Если в книге присутствует наличие пропаганды ЛГБТ и другого, запрещенного контента - просьба написать на почту для удаления материала.
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Н.А. Греков, К.В. Деревянко, Г.Л. Бобров
Тарас Шевченко - крестный отец украинского национализма
Давно пора…
В начале 90-х пришла пора перечитать Тараса Шевченко. Не то, чтобы душа просила. Скорее - напротив. После изучения в школе ничего такого она больше не просила. Но слишком уж часто и назойливо зазвучали ежедневно со всех сторон это имя и его строки. Да еще однажды ныне покойный поэт и журналист Петр Шевченко сказал: перечитал Кобзаря и кроме критики не нашел никакого позитивного идеала; разве что «Садок вишневий коло хати…».
Захотелось перечитать и составить свое цельное представление об этой фигуре. И вот читаешь том за томом, а там всплывает тако-о-е… Такое, что в годы безбожия вполне укладывалось в революционный пафос классовой ненависти и борьбы. Но для тех, кто узнал Евангелие - это уже не приемлемо. И более того: вызывает активное отторжение. Как не приемлем и дух ненависти межнациональной. Именно про этот антихристианский дух творчества Шевченко великий Гоголь сказал: «Дегтю много». Об этой оценке творчества «великого Кобзаря» украинцам не сообщают ни в средней, ни в высшей школе. А это должен знать каждый «національно свідомий» гражданин Украины.
Дело было так. В 1851 году молодой писатель Г.П. Данилевский и профессор Московского университета О.М. Бодянский посетили Н.В. Гоголя (1809 - 1852). Описание визита находим в работе Данилевского «Знакомство с Гоголем»:
«А Шевченко? - спросил Бодянский. Гоголь на этот вопрос с секунду помолчал и нахохлился. На нас из-за конторки снова посмотрел осторожный аист. «Как вы его находите?» - повторил Бодянский. - «Хорошо, что и говорить, - ответил Гоголь: - только не обидьтесь, друг мой… вы - его поклонник, а его личная судьба достойна всякого участия и сожаления…» - «Но зачем вы примешиваете сюда личную судьбу? - с неудовольствием возразил Бодянский; - это постороннее… Скажите о таланте, о его поэзии…» - «Дегтю много, - негромко, но прямо проговорил Гоголь; - и даже прибавлю, дегтю больше, чем самой поэзии. Нам-то с вами, как малороссам, это, пожалуй, и приятно, но не у всех носы, как наши. Да и язык…» Бодянский не выдержал, стал возражать и разгорячился. Гоголь отвечал ему спокойно. «Нам, Осип Максимович, надо писать по-русски, - сказал он, - надо стремиться к поддержке и упрочнению одного, владычного языка для всех родных нам племен. Доминантой для русских, чехов, украинцев и сербов должна быть единая святыня - язык Пушкина, какою является Евангелие для всех христиан, католиков, лютеран и гернгутеров. А вы хотите провансальского поэта Жасмена поставить в уровень с Мольером и Шатобрианом!» - «Да какой же это Жасмен?» - крикнул Бодянский: - «Разве их можно равнять? Что вы? Вы же сами малоросс!» - «Нам, малороссам и русским, нужна одна поэзия, спокойная и сильная, - продолжал Гоголь, останавливаясь у конторки и опираясь на нее спиной, - нетленная поэзия правды, добра и красоты. Я знаю и люблю Шевченко, как земляка и даровитого художника; мне удалось и самому кое-чем помочь в первом устройстве его судьбы. Но его погубили наши умники, натолкнув его на произведения, чуждые истинному таланту. Они все еще дожевывают европейские, давно выкинутые жваки. Русский и малоросс - это души близнецов, пополняющие одна другую, родные и одинаково сильные. Отдавать предпочтение, одной в ущерб другой, невозможно. Нет, Осип Максимович, не то нам нужно, не то. Всякий, пишущий теперь, должен думать не о розни; он должен прежде всего поставить себя перед лицо Того, Кто дал нам вечное человеческое слово…» Долго еще Гоголь говорил в этом духе. Бодянский молчал, но очевидно, далеко не соглашался с ним. «Ну, мы вам мешаем, пора нам и по домам!» - сказал, наконец, Бодянский, вставая. Мы раскланялись и вышли. «Странный человек, - произнес Бодянский, когда мы снова очутились на бульваре, - на него как найдет. Отрицать значение Шевченко! Вот уж, видно, не с той ноги сегодня встал». Вышеприведенный разговор Гоголя я тогда же сообщил на родину близкому мне лицу, в письме, по которому впоследствии и внес его в мои начатые воспоминания. Мнение Гоголя о Шевченко я не раз, при случае, передавал нашим землякам. Они пожимали плечами и с досадой объясняли его посторонними, политическими соображениями, как и вообще все тогдашнее настроение Гоголя.»
И сегодня не все наши земляки согласятся с Гоголем. Так прав он был или нет? Ответ каждый сможет найти в самом творчестве Шевченко. Ведь если бочку меда портит ложка дегтя, то что происходит с творчеством поэта, когда в нем «дегтя больше, чем поэзии»? Этот деготь проникает всюду. Скрыть запах невозможно, о чем бы ни зашла речь. Вот лишь один хрестоматийный пример. Во всех школах Украины десятилетиями заучивают наизусть «Заповіт», где черным по белому написано:
Як понесе з УкраїниУ синєє мореКров ворожу… отойді яІ лани, і гори -Все покину і полинуДо самого БогаМолитися… а до тогоЯ не знаю Бога. (1845)
Ни один христианин не выставляет Господу таких диких кровожадных предварительных условий, чтобы начать молитву (т.е. разговор с Богом). Да и вообще никаких условий не выдвигает. А напротив, говорит в своей молитве: «Отче наш!… Да будет воля Твоя яко на небеси и на земли…».
И после такого «Завещания» нам говорят о христианстве его автора? И такие «шедевры» заставляют заучивать наших детей? Да, заставляют. Это называется патриотическим воспитанием. Но очевидно, что можно быть украинцем и испытывать здоровое отвращение к подобному «творчеству». Нельзя быть христианином и соглашаться с тем, кто нарушает евангельские заповеди.
Иисус сказал: «Возлюби Господа Бога твоего всем сердцем твоим, и всею душею твоею, и всем разумением твоим: сия есть первая и наибольшая заповедь» (Мф. 22, 37). Но только не для нашего героя. Для него она - не первая и не главная. Есть ценности поважнее:
Я так її, я так люблюМою Україну убогу,Що проклену святого Бога,За неї душу погублю! (1847)
Вот пример извращенной логики. Как можно любить Украину и проклинать источник ее бытия? Что за бессмыслица? Святые отцы еще в первые века христианства изображали отношение человека и Бога в виде окружности. Точки окружности символизируют людей, а ее центр - Бога. Очевидно, что любая точка существует только благодаря центру. Вот так же любой человек своим бытием обязан Богу. Поэтому первая заповедь христианина - любовь к Богу, а вторая - любовь к ближнему. И вот приходит человек, который якобы так любит Украину (а это меньше одного процента окружности), что ради нее проклянет Господа Вседержителя (центр окружности). Это все равно, что любить желуди и подрывать корни дуба, с которого они падают. Этим и занимался наш кобзарь в течение всей жизни.
І. Обвиняется Господь Бог
Да существует ли Он для Шевченко вообще?
…НемаГоспода на небі!А ви в ярмі падаєтеТа якогось раюНа тім світі благаєте?Немає! немає!Шкода й праці… (1844)
Не завидуй же нікому,Дивись кругом себе:Нема раю на всій землі,Та нема й на небі… (1844)
Итак, рая нет. Но Бог все-таки существует (как это возможно - пойми, кто сможет!). И Он объявляется сообщником человеческих преступлений. Логика простая: «Каин убил Авеля. Кто виноват? Правильно: Создатель». Железная логика (или скорее дубовая?).
В 1844 году Шевченко пишет:
Пошлем душу аж до Бога; Його розпитати, Чи довго ще на сім світі Катам панувати? Чи Бог бачить із-за хмари Наші сльози, горе… Може й бачить, та помага, Як і оті гори…
Через год продолжает:
Не нам на прю з тобою стати! Не нам діла твої судить! Нам тільки плакать, плакать, плакать, І хліб насущний замісить Кровавим потом і сльозами. Кати знущаються над нами, А правда наша п'яна спить. Коли вона прокинеться? Коли одпочити Ляжеш, Боже утомлений? І нам даси жити!
Постепенно Господь превращается в главного обвиняемого:
Боже! Боже! Даєш волюІ розум на світі,Красу даєш, серце чисте…Та не даєш жити. (1847)
Всеведущий поучает Создателя:
Бог не знає, що дієтьсяВ нас на Україні.А я знаю…
Помещики грешат напропалую,
А Бог куняє. Бо се було б дивно,Щоб чути, бачить - і не покарать.Або вже аж надто долготерпеливий…А Бог хоч бачить, та мовчить,Гріхам великим потурає…
Шевченко проклинает людей, проклинает Бога и обвиняет в этом… Его же: