По кривой дорожке - Джадсон Филипс

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

ГЛАВА ПЕРВАЯ

Телефон упорствовал. Измотанный Питер Стайлз, наконец добравшийся до постели, притворялся, будто не слышит. Вот трубку положили, но тут же снова набрали этот не значившийся в справочнике номер. Целую неделю Стайлз, попав в горнило греко — турецкой войны на Кипре, не мог уснуть под бесконечные перестрелки и бомбардировки. Он улетел с Кипра британским самолетом, потом пересел на американский до Нью — Йорка. Чуть не ползком добрался до своей квартиры па Ирвинг — плейс, позвонил в «Ньюсвью» (в этом журнале он работал), узнал, что его начальник Фрэнк Девери в Вашингтоне, и, попросив бодрую и деловитую секретаршу Элли Уилсон, чтобы его не трогали сутки, провалился в сон. Звонки буравили нервы, точно бормашина.

Наконец ради самозащиты Питер потянулся к столику и снял трубку.

— Алло?

— Питер, прости, что звоню…

Женский голос. Незнакомый.

— Да кто это, черт возьми?

— Это я, Элли.

— Какая такая Элли? — туго соображал он.

— Элли Уилсон.

— А — а. Просил же тебя, Элли…

— Питер, у меня огромная неприятность… — Голос звучал сбивчиво, перепуганно, совсем непохоже на Элли Уилсон, всегда собранную и уверенную в себе.

— Элли, завтра я для тебя на все готов. Но сейчас никаких нету сил…

— Питер, я… мне совсем худо!

— А сколько сейчас времени?

— Три часа.

— Ночи?!

— Да. Но ты, умоляю, приезжай! Я у знакомых, на углу четырнадцатой и Парка. Не так уж далеко от тебя.

— Ох, по, ей — богу, Элли…

— Питер!!! — То был вопль отчаяния.

Он знал ее достаточно хорошо и, прочухавшись, уже не сомневался: произошло что‑то серьезное. Элли Уилсон умела одолевать любые сложности и никогда не паниковала. Теперь же вроде как одурела от страха.

— Ладно, приду, коли так уж важно, — буркнул он.

Она назвала номер дома.

— Фамилия — Вордвел.

— А Джордж‑то где? Он не сгодится?

Джордж был муж Элли.

— Нет! Только не Джордж!

— Минут через двадцать буду, — пообещал Питер, — Если не явлюсь, звякни еще, а то вдруг засну стоймя.

Будто лунатик, Питер доковылял в ванную, ополоснул лицо. Увидел в зеркале субъекта, мечтающего лишь поспать. Волосы перьями, под глазами круги. Не худо бы побриться и влезть под душ, но, похоже, медлить нельзя.

Питер вернулся в спальню, подобрал себе одежду — серые брюки, летняя коричневая твидовая куртка, черная водолазка. Деньги, документы, трубку и кисет рассовал по карманам. С вожделением глянув на кровать, чертыхпулся и вышел на улицу. Надо отшагать три с лишним квартала до ночной закусочной, куда заглядывают таксисты пожевать и глотнуть кофе. Он помахал пятидолларовой бумажкой перед носом пившего кофе сердитого шофера, чтобы тот проехал семнадцать кварталов.

Дом оказался современным, многоквартирным. В вестибюле восседал швейцар.

— К Вордвелу, — сообщил ему Питер.

— К доктору?

— Сколько их тут у вас? Сообщите им всем: приехал Стайлз.

Швейцар подошел к коммутатору. Ответили сразу же:

— Можете подняться. Пятый этаж, квартира пять — три.

Когда Питер вышел из лифта, в дверях квартиры его уже поджидала седая женщина в бледно — голубом халате.

— Фрэнсина Вордвел, — назвалась она. — Хорошо, что вы пришли.

— Как тут Элли? Заболела, что ли?

— А она вам не рассказала по телефону?

— Да нет.

— Я вас к ней отведу.

Врачебный кабинет явно помещался где‑то еще, здесь только жилые комнаты. Хозяйка привела Питера в спальню для гостей. В постели, откинувшись на груду подушек, сидела Элли. Халат был велик ей, наверное, хозяйкин. Элли — женщина маленькая, складненькая, лет тридцати. Приятный овал лица подчеркнут четкими линиями крупного рта. Ее волосы — золотисто — рыжие — сейчас разметались по подушке. Питер припомнил, что прежде ни разу не видел ее без очков в роговой оправе, и прическа всегда была строгая, волосы собраны узлом на шее. Сейчас она выглядела мягче, ранимей.

Чуть взглянув на Пит — зра, Элли отвернулась. Он нахмурился: рот у нее вроде бы распух с одного боку.

К Питеру подошел симпатичный седовласый человек в шелковом халате

— Фред Вордвел, — представился он, крепко пожав Питеру руку. — Могу вас заверить, серьезных повреждений — физических — пег.

От двери Фрзнсина Вордвел спросила Питера, не хочет ли он кофе. Питер с радостью согласился, сказал, что хоть немного разгонит сон.

Доктор взглянул на него с удивлением:

— Думаю, сон и так с вас слетит.

И Питер остался наедине с Элли. Она все не оборачивалась.

— Ну что же случилось, детка? — спросил Питер.

— Меня из — на — си — ло — ва‑ли, — по слогам выговорила Элли и, прикрыв лицо руками, стала плакать.

Питер присел на край кровати. Собрался погладить Элли по щеке, но передумал. Пусть сама заговорит. А в нем накипал гнев: в каком же поганом мире мы обитаем! Он только что вернулся из той части этого мира, где простых, ни в чем не повинных людей сваливали в братские могилы, а убийцам доставляло удовольствие убивать. Но там хоть каким‑то слабым подобием объяснения служит религиозная истерия. А насилие, когда один против одной, это дикость, это зверство.

Впрочем, на сей раз оказалось против одной — двое. Чуть погодя Элли, запинаясь, рассказала обо всем. Она допоздна задержалась в «Ньюсвью»: Фрэнк Девери хотел иметь ее под рукой на случай, если в Вашингтоне объявится что важное. Около одиннадцати позвонил, что дальше сидеть не надо, извинился, что задержал. Она пошла домой, а живут они с Джорджем близко от редакции. Какие‑то двое, она их толком и не разглядела, набросились на нее и затащили в проулок. Один приставил ей нож к горлу, а другой, порвав на ней платье и белье, надругался над ней грубо и зло. Сделав это, он перенял нож, и тогда второй совершил насилие над беспомощной женщиной.

— Я подумала… если сопротивляться… убьют, — задыхаясь, выговорила Элли. — Я не хотела умирать. А теперь не знаю… лучше бы уж убили. — Она так и не подняла глаз на Питера, но схватилась за его руку, будто за спасательный круг.

— А как ты здесь очутилась? — спросил Питер.

— Доктор Вордвел лечит меня с детства. Он мне как друг.

— В полицию звонили?

— Нет!

— Ведь на то есть особый помер.

— Ни за что!!! — яростно, протестующе вскрикнула она.

Питер начал понимать, почему тут нет Джорджа и почему от него надо таиться. Всего год как они с Элли поженились. Джордж немного моложе Элли. В «Ньюсвью» он ведет полицейскую хронику. В журнал его рекомендовал один из друзей Девери, выпускающий провинциальную газетку где‑то в Огайо. Новичка следовало ввести в курс дела, растолковать, что к чему, и первым его наставником была Элли Сондерс, сосредоточенная н опытная секретарша главного. Элли, которой до сих пор никто не приглянулся, которая, подозревали, подобно многим секретаршам, влюблена лишь в своего шефа и которой грозило остаться старой девой, вдруг видит, что за ней пылко ухаживает молодой Джордж Уилсон. Питеру в жизни не попадался человек, так страстно и безоглядно влюбленный. Поначалу Элли удивилась, может, даже постаралась убедить себя, что такое не про нее, что Джордж слишком уж молод и наивен, но внезапно сработала какая‑то пружинка, рухнула внутренняя преграда, и она столь же безоглядно влюбилась в него. Потом свадьба. Девери был посаженым отцом, а Питер — шафером жениха. Молодые, подозревал Питер, впервые были близки в первую брачную ночь, как это пи старомодно в наш век и в их возрасте. После медового месяца нечего было и спрашивать, все ли гладко. Оба сияли, точно огни рождественской елки. Счастливые до смешного.

А теперь вот это.

Нет, Джордж не стал бы винить ее, что не сопротивлялась, пусть ценой жизни, объясняла Элли. И не о прощении речь.

— Но узнай он, и ему уже никогда не забыть, что я… что мной овладели эти два животных, что меня… — Она запнулась, усмехнувшись почти истерически. — Нелепое слово — овладели. Точно в рапорте полицейского. Эти двое подонков взяли принадлежащее только Джорджу. Я никогда не стану для него прежней, сколько бы он ни старался забыть. Если узнает… что угодно, только не это. Кроме тебя и Вордвелов, никто не знает. И энать не должен. Ни Фрэнк, ни другие.

— А меня, детка, почему подключила? — ласково осведомился Питер. — Я, конечно, сделаю, как ты скажешь. Только сначала послушай, что я думаю. Но зачем тебе именно я?

— Затем, что… я еще не все рассказала.

Питер, недоумевая, ждал продолжения.

— Когда… когда они покончили со мной, — Элли изо всех сил старалась держать себя в руках, — второй, который еще… еще… он прошептал мне: «Передай своему боссу, пускай отвяжется, иначе это только начало».