О Вечном… - Николай Рерих

С. Н. Рерих

О Вечном…

С. Н. Рерих. Слово об отце[1]

Как описать жизнь моего отца, как охарактеризовать ее и как воздать ей должное? Когда я думаю о своем отце, я вспоминаю свое длительное близкое общение с ним, я вижу, как над всеми его замечательными достижениями, его вкладом в нашу культуру возвышается личность художника, его неповторимая индивидуальность.

Добрый и терпеливый, никогда не терявший попусту ни секунды времени, гармонично сочетавший ощущения напряженности и благожелательства, всегда думавший о благополучии окружающих его людей, он как личность являет собой совершенный образец человека, для которого жизнь стала великим подвигом, высоким служением. Всю свою жизнь он щедро дарил свой талант, и лишь в будущем можно будет понять все сделанное им.

Когда я думаю о своем отце, меня переполняет невыразимое чувство любви и уважения к нему за то, что он дал и продолжает давать нам. Он был истинным патриотом и горячо любил свою Родину, но он принадлежал и всему миру.

Весь мир был полем его деятельности. Каждая страна представляла для него особый интерес и особое значение. Каждая философия, каждое учение жизни были для него путем к совершенствованию, и жизнь для него была великими вратами будущего. Его прекрасная картина "Приказ Учителя" — это глубокий символ его огромных достижений и необыкновенной жизни. Он во всем стремился к прекрасному: и в живописи, и в литературе, и в общественной жизни — это великолепное воплощение необыкновенной, возвышенной мысли.

Вторая половина его жизни была тесно связана с Индией, и его заслуженно называли мастером гор.

Мой отец и моя мать были людьми, которые понимали высокие идеалы жизни и прошли свой путь как образец взаимопреданности и совершенствования.

Мы знаем много примеров, когда художники достигали величия, но очень мало можно найти примеров, когда великий художник оказывался еще более великим как человек.

Мне выпало счастье видеть этот живой пример в лице моих отца и матери. Их светлые образы навсегда останутся для меня источником величайшего вдохновения, великим источником счастья.

…В старинных книгах часто упоминалось: счастлив тот, кто на своем пути в жизни может встретить мудрого старца. Старца, который и его направил бы на правильный, скорейший, кратчайший путь и, может быть, устранил бы те трудности, которые перед ним будет ставить жизнь.

В лице моего отца я встретил этого мудрого старца. Он был для меня не только отцом и учителем, он был кем-то гораздо большим. А именно — наставником жизни. Через него и через мою матушку я научился ценить те прекрасные страницы, которые раскрывает перед нами жизнь. В этом именно наставник играет такую первенствующую роль. Николай Константинович был именно тем мудрым наставником, с которым меня связывало не только ближайшее родство, но именно тождество мысли, потому что я полностью разделял не только его мысли, но и образ жизни.

Я хочу послать мой самый сердечный, горячий привет (…) всем, кто несет в сердце желание узнать больше о Николае Константиновиче и так или иначе присоединиться к его работе. Мы очень ценим тот большой широкий интерес, который проявляют все наши друзья, товарищи к Николаю Константиновичу Рериху на нашей Родине, в Советском Союзе…

Хотя в 1974 году мы отпраздновали первое столетие со дня рождения моего отца, я чувствую, что с истечением времени каждые сто лет народы будут отмечать этот юбилей еще более тонко, с пониманием и глубочайшей признательностью. Сейчас мы возжигаем лишь первый огонек той дани, которую отдаем великой жизни. Но за ним в отдаленном будущем разгорится яркое пламя благодарности и признания.

…Можно очень много сказать о Николае Константиновиче, чтобы показать тот замечательный образ человека, который посвятил свою жизнь самоусовершенствованию, несению красивых идей и мыслей.

Платон говорил, что от красивых образов мы перейдем к красивым мыслям, от красивых мыслей мы перейдем к красивой жизни, от красивой жизни — к абсолютной красоте. Это то, к чему стремился Николай Константинович. Его знания были настолько широкими, что трудно найти те уголки, куда не проникал его пытливый ум. Он был тем возвышенным человеком, которого описывал Конфуций, говоря о более совершенном человеке…

Я хотел бы осветить некоторые интересные и знаменательные периоды жизни Николая Константиновича, сравнительно малоизвестные.

Это, прежде всего, период с 1916 по 1923 год, то есть период, когда Николай Константинович оказался за границей и так или иначе оторвался от России.

В 1916 году Николай Константинович заболел воспалением легких. Болезнь затянулась, и доктора, которые его лечили, после долгих консультаций решили, что Николаю Константиновичу нужно уехать из Петербурга и поехать туда, где более сухой, более здоровый климат. После совещания было решено, что подходящим будет климат Сердоболя (Сортовалы) на севере Ладожского озера.

Мы вошли в контакт с ректором университета Сердоболя профессором Реландером, который очень любезно предоставил Николаю Константиновичу свое имение "Юхенлахти" около Сердоболя. Мы приехали туда только на время, чтобы переменить климат и дать возможность Николаю Константиновичу поправить свое здоровье. Климат там действительно был очень здоровый, сухой, и на чистом воздухе здоровье Николая Константиновича стало быстро поправляться. Ладога дала ему много новых устремлений, идей. Там он начал писать этюды ладожских шхер, Валаам. Николай Константинович, будучи неутомимым работником, все время писал картины из прекрасной серии "Карелия", написал много стихотворений. И климат северной Карелии очень ему помог восстановить силы.

…В Карелии Николай Константинович написал много замечательных картин, которые не только отражают его мысли о Карелии, но явились как бы прогнозом будущей творческой работы…

В это время события первой мировой войны отрезали нашу семью от Петербурга, от России. Германский фронт проходил через Выборг, и германское командование захотело захватить всю эту территорию для десантов и операций против Петербурга. Мы оказались отрезаны от России.

Жизнь в Сердоболе значительно осложнилась. Стало трудно получать припасы. Николай Константинович должен был принять какое-то решение, чтобы выйти из создавшегося положения. Всегда полный энергии, он немедленно решил, что лучше всего будет поехать в Скандинавские страны.

В 1914 году в Мальме состоялась большая выставка русского искусства, и там осталось много картин Николая Константиновича. На этой основе организовали выставку в Швеции, в Дании и попутно в Гельсингфорсе. Так из Финляндии мы переехали в Швецию и затем дальше — в Норвегию, где прожили в общем недолго. Выставки картин Николая Константиновича прошли с большим успехом, многие картины были приобретены музеями и частными коллекционерами, и наиболее насущные вопросы разрешились.

Следующий этап — Англия. Дягилев очень хотел, чтобы Николай Константинович приехал в Лондон; в театре Ковент-Гарден Дягилев как бы начал новый русский сезон. Мы поехали в Англию. Николай Константинович организовал там свою выставку, которая прошла с очень большим успехом, и ему заказали целую серию декораций и костюмов к постановке русской оперы. Так начался новый период деятельности Николая Константиновича. Он всегда и во всем работал "на русской ниве". В данном случае это были русские оперы "Снегурочка", "Князь Игорь", "Царь Салтан" и другие постановки. Они шли с большим успехом.

Жизнь Николая Константиновича как художника, как общественного деятеля, как большого деятеля культуры, конечно, нашла в Лондоне новое претворение. К нему тянулись очень многие люди разных течений, и опять забила вокруг него обильная художественная жизнь.

Пробыли мы в Лондоне приблизительно год, не больше. Одним из главных устремлений в мыслях, в творчестве Николая Константиновича была Индия. Он мечтал о том, что когда-нибудь сможет осуществить свою мечту — посетить Индию, познакомиться с ее культурой и искусством.

В Лондоне произошла встреча Николая Константиновича с Рабиндранатом Тагором, который получил международную премию и путешествовал по Европе и Америке. Именно Тагор дал первую оценку произведений Николая Константиновича для Индии. Тагор был великим поэтом, и не только великим поэтом: он был замечательно богатой личностью, человеком большой культуры, и, конечно, его внутренняя духовная жизнь нашла самый живой отклик у Николая Константиновича. Тагор горячо убеждал Николая Константиновича посетить Индию, и хотя Николай Константинович тоже об этом мечтал, в то время это было трудно осуществить. Поэтому Николай Константинович принял предложение доктора Харше, директора Чикагского университета, приехать в Америку для показа своих произведений. И вот в 1920 году мы добрались до Америки. Там у Николая Константиновича началась очень кипучая и плодотворная творческая деятельность.