В волчьей пасти - Бруно Апиц

Бруно Апиц

В волчьей пасти

Сказание о Бухенвальде

Седьмого апреля 1945 года самодельный радиопередатчик, скрытый в подземелье Бухенвальдского лагеря смерти, послал в эфир сигнал о помощи. Это не была мольба о спасении. Сигнал передали мужественные люди. Двадцать одна тысяча заключенных, переживших адовы муки, готовились восстать. У них было очень мало оружия — девяносто карабинов, двести бутылок с горючим, шестнадцать ручных гранат, пятнадцать пистолетов и один легкий пулемет. Но они обладали тем, что грознее всякого оружия, — мужеством, человеческим достоинством, которое эсэсовские палачи не смогли втоптать в грязь. Лагерь, обнесенный колючей проволокой, через которую был пропущен электрический ток, охраняли шесть тысяч эсэсовцев, вооруженных пулеметами, и свора собак, приученных рвать на части человеческие тела, а на ближайшем аэродроме бомбардировщики ждали только сигнала, чтобы стереть с лица земли Бухенвальд.

Промедление было поистине смерти подобно. Пятьдесят шесть тысяч заключенных уже сожгли в печах Бухенвальда. Фабрика смерти работала с немецкой аккуратностью ночью и днем, и пепел сожженных стлался над полями Тюрингии — «Зеленого сердца Германии», долетая до тихого, задумчивого Веймара, где некогда Гёте и Шиллер создавали свои бессмертные творения, проникнутые горячей любовью к человеку, где писал свои фуги гениальный Иоганн-Себастьян Бах и звучали симфонические поэмы Ференца Листа. Но это было давно. А в 1944 году возле Веймара в Бухенвальде темной августовской ночью двуногие звери выстрелили в затылок Эрнсту Тельману и сожгли в печи совесть Германии. И смертники Бухенвальда спешили. Кому был направлен сигнал о помощи? Всем. Но Красная Армия вела в те дни ожесточенные бои на линии Ратибор — Бреслау (Вроцлав), в четырехстах километрах от Бухенвальда. Третья американская армия генерала Наттона после долгого топтания на месте подошла наконец к линии Эйзенах — Гота — Ордруф и снова остановилась. Всего два часа потребовалось бы танкам генерала Паттона, чтобы достичь Бухенвальда. Теперь документально установлено, что американское командование приняло сигнал смертников. Приняло, но не ответило.

Обстановка в лагере была предельно накалена. Эсэсовские главари искали подпольный центр Сопротивления. Перед лицом неизбежного поражения и расплаты за чудовищные преступления Гиммлер торопился. У эсэсовцев была еще одна причина опасаться за свою шкуру. После тотальных мобилизаций войска охраны были сокращены и к лагерному самоуправлению стали привлекать узников из числа уголовных. Но постепенно политические заключенные, проявляя находчивость и самообладание, оттеснили уголовников и овладели почти всеми постами в лагерном самоуправлении. И, хотя зверский режим в Бухенвальде не ослабел, заключенным удалось активизировать движение Сопротивления.

Догадываясь о подготовке восстания, начальник лагеря Швааль намеревался осуществить последнее преступное решение. Советских военнопленных, которые по указанию подпольного центра должны были разгромить казармы эсэсовцев, начали первыми выводить из лагеря на расстрел. Теперь судьбу узников решали минуты. И в полдень 11 апреля Интернациональный лагерный комитет отдал приказ о восстании. И двадцать одна тысяча изможденных, истерзанных людей пошли на штурм. Два часа ожесточенных боев — и лагерь был в их руках. Американские войска вступили в Бухенвальд через сорок восемь часов, днем 13 апреля 1945 года. А еще через шесть дней, 19 апреля, бывшие узники собрались на апельплаце, месте лагерного сбора, на торжественно-траурный митинг, чтобы почтить память жертв фашистского террора. На русском, французском, английском, польском и немецком языках было зачитано торжественное заявление, принятое Интернациональным лагерным комитетом. В этом заявлении есть знаменательные слова: «Мы, представители всех национальностей, вели жестокую, беспощадную борьбу. И эта борьба еще не закончена! Гитлеризм еще окончательно не уничтожен на земном шаре! Еще находятся на свободе наши мучители — садисты. Поэтому мы клянемся перед всем миром на этом апельплаце, на этом месте ужасов, творимых фашистами, что прекратим борьбу только тогда, когда последний фашистский преступник предстанет перед судом Правды.

Уничтожение фашизма — наша задача. Это наш долг перед погибшими товарищами, перед их семьями!»

Представитель Интернационального лагерного комитета призвал собравшихся в знак готовности к борьбе поднять руку для клятвы. И двадцать одна тысяча рук взметнулись вверх. Слово «Клянемся!» эхом отозвалось в Тюрингенских лесах и горах и покатилось по всей Германии.

Среди бывших узников, дававших торжественную клятву в Бухенвальдском лагере смерти, находился заключенный номер 2417, Бруно Апиц, автор этой книги, которая вышла в Германской Демократической Республике несколькими изданиями и переведена на многие языки.

Нелегкий путь прошел Бруно Апиц, писатель, ныне признанный народом, перед которым он выполнил клятву, данную в Бухенвальде. Ибо произведение «В волчьей пасти» — это не только литературный памятник жертвам Бухенвальдского лагеря смерти. Это оружие для борьбы против возрождающегося в Западной Германии фашизма.

Сын прачки, Бруно Апиц ребенком начал свою трудовую деятельность. В конце первой мировой войны, когда ему было семнадцать лет, Апица упрятали в тюрьму за пламенную речь, обращенную к бастующим рабочим военной промышленности.

В двадцатых годах Апиц пробует силы на литературном поприще, чтобы пером служить своему народу. В 1930 году его избирают председателем Союза пролетарских революционных писателей города Лейпцига, одного из промышленных центров Саксонии, в которой в свое время гремели классовые бои, потрясшие всю Германию, и где влияние рабочих партий было особенно велико.

Недолго пробыл Бруно Апиц на посту вожака пролетарских писателей Лейпцига. 30 января 1933 года гитлеровская клика приходит к власти, а в мае того же года Апица бросают в тюрьму Вальдхейм. Три года томился он в застенках Вальдхейма, а оттуда его переводят в лагерь Бухенвальд, за колючей проволокой которого он находился восемь лет — 2920 дней.

Когда за спиной Бруно Апица захлопнулись ворота Вальдхеймской тюрьмы, ему не было еще тридцати трех лет. Из Бухенвальда он вышел сорокачетырехлетним. У древних римлян годы жизни мужчины от тридцати до сорока пяти лет считались периодом расцвета — акме, за которым начинается полоса затухания. Бруно Апиц опроверг эту теорию. Он доказал, что правы были латиняне, противники этой теории, считавшие, что лишь к сорока годам кончается юношеский возраст мужчины. Чудовищный режим Бухенвальда подорвал здоровье Бруно Апица, но не сломил его дух, его волю, его неукротимое желание быть полезным своему классу и всему немецкому народу.

В первую очередь Бруно Апиц стремится помочь своим соотечественникам выбраться из трясины чудовищного духовного обнищания, в которую их толкнул Гитлер, вновь черпать из вечных источников разума и света, в создании которых такую выдающуюся роль когда-то сыграли великие сыны немецкого народа. Уже через несколько недель после разгрома гитлеровской Германии Бруно Апиц участвует в возрождении театра в Лейпциге и становится его директором. Он сотрудничает в лейпцигской газете «Фольксцейтунг», пишет страстные обличительные статьи против фашизма, способствует созданию нового, демократического киноискусства.

Но мог ли журналист и литератор Бруно Апиц не рассказать своему народу и всему миру, что он и тысяча других жертв гитлеровского режима пережили в лагере смерти?! И несколько лет назад Апиц начал работать над воплощением своего замысла. Это был нелегкий период его жизни. Терпение, труд, громадный жизненный опыт Бруно Апица принесли свои плоды. Роман «В волчьей пасти» стал одним из популярнейших произведений в Германской Демократической Республике, его читают самые широкие круги населения. В ближайшее время роман будет экранизирован.

Кроме романа «В волчьей пасти», Бруно Апиц опубликовал рассказы о жизни узников концентрационных лагерей. Один из них, «Эстер», повествующий о страстной любви двух заключенных, вспыхнувшей, как неугасимое пламя, за несколько дней до казни, можно назвать гимном красоте человеческих чувств. Сейчас Бруно Апиц пишет роман о родном ему рабочем классе. В центре произведения женщины-пролетарки, прошедшие сквозь бури и политические потрясения кайзеровской и Веймарской Германии.

Недавно немецкие писатели и многочисленные почитатели творчества Апица отметили его шестидесятилетие. Бруно Апиц поздно утвердил себя в литературе. Но он уже много дал как писатель.

В последнее десятилетие за рубежом опубликовано много книг, посвященных второй мировой войне. По-разному освещаются события войны в двух германских государствах. В Западной Германии книжный рынок наводнен множеством изданий. Здесь и мемуарная и полумемуарная литература, художественная, полухудожественная и антихудожественная. Писали и пишут все, кто может и не может, но одержим стремлением выполнить социальный заказ хозяев, извратить факты и заработать на трагических событиях прошлого. Пишут фельдмаршалы, генералы и лейтенанты, пишут их жены и любовницы, лакеи и шоферы, бывшие гаулейтеры и министры, пишут родственники, знакомые и полузнакомые участников генеральского заговора 20 июля. Приступ графомании не ослабевает, а весь этот мутный поток литературы имеет совершенно определенное назначение, одну ясно выраженную политическую цель — принизить, исказить величайший подвиг Советской Армии, спасшей человечество от порабощения, оправдать гитлеровскую политику международного разбоя, скрыть или представить в искаженном свете все, что происходило в Германии в период второй мировой войны, и обеспечить идеологическую подготовку третьей мировой войны. В этом хоре клеветников и фальсификаторов прорываются лишь отдельные голоса мужественных публицистов и писателей, стремящихся рассказать своему народу правду о безграничном моральном падении одних немцев, о трусливом молчании других и героизме пролетарских борцов, которые в мрачные годы фашистского господства стремились спасти честь Германии.