Целинный разлом. Повесть - Борис Сафин

Целинный разлом

Повесть

Борис Сафин

© Борис Сафин, 2016

© Асылбек Иргалиев, перевод, 2016

© Борис Сафин, фотографии, 2016

ISBN 978-5-4483-1117-8

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Глава первая. Шахта 20—20 бис

Гриша влетел в комнату, как ураган, как вихрь! Опрокинул по пути два стула и сдвинул половички. Вид ещё тот! Жёлтая рубашка с воротником, расправленным поверх серого пиджака и заправленная в широкие серые брюки. Серая фуражка, сдвинутая на глаза. Одна рука в кармане брюк, другая сжимает светло – коричневый портфель под мышкой. Такого встретишь вечером – опасливо обойдешь стороной.

– Феня! Корми мужа! Завтра с Иваном едем телевизор покупать! – Гриша расстегнул портфель, вытащил из него толстую пачку денег и, с напыщенным выражением лица, бросил её на стол. Деньги рассыпались по столу, напоминая дорожку в палисаднике после осеннего листопада.

– Ура! – из-за стены выскочили Борька с Валеркой, – Ура! Теперь мы будем смотреть «Мойдодыр» дома!

– Ула! – раздалось из самодельной кроватки.

– А ну, дыхни! Опять у Пилипенко горилку пробовал? – Феня, отбросив за плечи свои непокорные кудри, сложила руки с тряпкой на животе, – я же просила: «После собрания сразу домой!». Опять будешь свою гармонию до утра трепать? Как же мне всё это осточертело! Завтра же скажу Валюхе, щоб Ивана, дружка твоего, угомонила.

– На, нюхай! Неделю я горилки в глаза не видел, – Гриша не понимал, почему жена набросилась на него, не замечая денег. Впервые, с окончания войны, шахтерам дали такую премию!

– Феня! Ты глянь сколько денег? Я и говорю – заживем, как люди – дети по соседям не будут бегать на мультики. Да и мы «Голубой огонёк» будем бачить вдвоем, на диване, – Гриша подошел и крепко обнял Феню за плечи.

– Дурачок ты мий. Який огонек? Який диван? Через мисяц Борьке в школу, а у него ще ни портфеля, ни сандалей. Шароваров на них не напасешься, каждый день латаю. Радиске костюмчик пора справить – из старого уже вылез давно. Небось, девки уже заглядываются! Да и у тебя – как на футбол сходишь, считай, рубашки нет – болельщик лысый.

– Феня! Ты меня слышишь? Ты меня видишь? Ты эти гроши видишь? – Гриша подвёл Феню к столу, нежно потряс её за плечи и собрал деньги в кучу, – здесь и на шаровары, и на красивое платье тебе, и на телевизор хватит. Ещё я мальчишкам велосипед к школе обещал. И на велосипед хватит!

– Ура! – Борька с Валеркой начали бороться на полу.

– Ула! – тёмноглазая Любочка застучала по кроватке.

И, правда: «Откуда столько денег?» – Феня села на табуретку.

– Ты чи що, кассу шахтёрскую ограбил, чи в лотерею повезло? – Феня поймала себя на мысли, что никогда столько денег не видела. Даже, когда за войну зарплату заплатили.

– Ну что ты, Фенечка! – Гриша повернулся к ребятам, – вот скажи Борька: – я на бандита похож?

– Похоз! Похоз! – Любочка выбросила в сторону отца деревянную ложку, служившую ей колотушкой.

Валерка попятился за стол, а Борька подошел к отцу, прижался к пахнущему, угольной пылью, пиджаку.

– Ну, что ты, папка! Вчора пацаны говорили, що Стаханов, приихав и, завтра будет шахтеров медалями награждать. А тебе медаль дали?

– Вин сам як медаль! Сверкаеть, як тот начищенный медный тазик в бане. А вот и Радис со школы пришов! Зараз ужинать будем.

Радис, бросив портфель на сундук, стал рядом с отцом. Руки в брюки, кепка на глазах.

– Похоз! Похоз! – Любочка снова швырнула ложку в сторону братика.

– Что здесь происходит? – Радис заметил дорожку из денег и вопросительно посмотрел то на отца, то на мать, – вы, что? Банк ограбили?

– И ты туда же? Шутник, – Гриша задвинул сыну фуражку на нос, подошел к столу и собрал деньги, – возьми Феня, убери их подальше. Давайте ужинать, потом разберемся. А пока всем цыц!

– Сегодня галушки. Кто не хоче, есть каша, що со вчора осталась.

Галушки! Галушки! – хором закричали мужчины.

Галуски! Галуски! – раздался одинокий голосок из манежика.

– Тогда всем мыть руки и за стол, – Феня убрала деньги в шкаф и ушла на кухню.

– Бать! У меня сандалии порвались. Купи мне штиблеты на резинках. Я посмотрю завтра в сельпо?

– Будут тебе штиблеты. Всё, на сегодня всем цыц. Папка устал.

Ужинали молча. Каждый думал о своем. Радис представил, как подойдет к Наташке в новых, коричневых штиблетах, а она увидит и скажет: «Радиска! Какие у тебя крутые штиблеты! Может, в клуб сходим? Завтра фильм „Веселые ребята“ – все наши собрались».

Борька в мыслях уже гонял на красном велосипеде «Орлёнок» по пыльным улочкам шахтерского посёлка. И уже представлял, как знакомые мальчишки бегут за ним гурьбой и умоляют: «Борька! Дай прокатиться! Ну, хоть разок, хоть вон до того поворота!».

Валерка пытался о чем-то думать, но никак не получалось – горячие галушки, все время, отвлекали от чего-то важного, главного: «Потом у Борьки спрошу, чего мне больше всего хочется».

Любочка ни о чем не думала – она просто радовалась скользким галушкам, которые пытались спрыгнуть с ложки.

Спать укладывались тоже молча. Дети с мыслями: «Быстрей бы завтра!». Только родители никак не могли уснуть…

…Феня, ворочаясь, не могла избавиться от ощущения, что это взаправду, не сон: «Неужели кончились тяжелые времена, и дальше всё будет хорошо? Последние годы, как картинки пронеслись перед глазами. Вспомнила, как Гриша привез её с Радиской из Попивщины. Шахтёрский поселок встретил их полуразрушенными бараками и пустой, затопленной водой, шахтой. Нет, комнатка в бараке была чистой, уютной – узнавалась рука хозяйки, покойной подруги, Ольги – матери Радиски. Первые дни Фенька всё время ощущала её взгляд: «Ну что, подружка, справишься? Не загрубеет твоё сердце от навалившихся проблем? Справишься! На то мы и были верными подругами, чтобы прожить одной жизнью. Гриша хороший, ты присмотрись к нему. Да, иногда он спичка! Но в твоих силах сделать из этой спички свечку! Незатухающую, чтобы не обжигала, а грела вас обоих всю жизнь. А жизнь я тебе попросила долгую. Не обещаю судьбу легкую, но, по своему, счастливую. А счастье твое будет обрастать детками! Не скупись на детей, их у тебя будет много – за нас двоих старайся. Помни – моё сердце тоже будет биться в твоей груди – жалейка моя». «Завтра схожу на могилку к Ольге» – мысленно кивнула в темноту Феня. Да, непросто было выживать в те годы. Продовольственные карточки отменили, но денежная реформа сильно поубавила возможности семьи. Шахтерский паек был скудный – еле-еле дотягивали до конца месяца. Стало полегче, когда устроилась нянечкой в ясли. А в 50-м появилась Раечка – слабенький комочек. Недолго радовались счастью. Через месяц Раечку похоронили. Феня ходила сама не своя. Гриша успокаивал: «Не трави себе душу. Всё ещё впереди. Всё наладится. В войну и не такое переживали». В 52-м родился Борис, в 53-м Валерик, в 55-м Светочка, в 57-м Любочка. Грише прибавили зарплату. Семья переехала в другой барак с тремя комнатами. Даже сарайчик появился; и для угля, и для старых вещей. В комнатах стала просторней и светлей. Живи и радуйся! Да, кто даст? Трагедия случилась в 58-м. Феня осталась с девочками одна. В обед, уложив Любочку и Свету спать, пошла на кухню, варить кашу. Пока греется вода в чайнике, Феня возилась в шкафчике перебирая крупу. «Мама пить!» – вдруг послышалось из-за спины. И грохот, плач девочки. В больнице определили ожог 40 процентов кожи лица и спины. Через месяц Светочки не стало. «Неужели Ольга забирает себе девочек? – Феня отмахивала от себя эту навязчивую мысль, но она назойливо всё возвращалась и возвращалась, – когда она оставит меня в покое?». Уже больше года прошло, но сердце ещё болит и не слабеет чувство вины. Да и за Гришу душа болит. Изменился он в последнее время. Раньше, после смены, торопился домой, до ночи возился с детьми. Любил часами рассказывать о своей шахте, об угольных комбайнах. Феня ничего не понимала в этих «Перфораторах, роторах» и других методах зарубки угля, но видела сверкающие от азарта глаза, крепкие руки и радовалась, как девчонка: «Який вин у меня! Вот и сегодня у Гриши сверкали глаза. Видать на том собрании хорошо похвалили его работу. Как – никак начальник смены! И у Назаренко на хорошем счету – вон сколько грошей дали. Лишь бы не пропил их с дружком своим Пилипенко. Мало им этой горилки, що мы с Валюхой ставим им по праздникам! Всё чаще и чаще в субботу приходит навеселе: «Фенечка! Яж трохи! Заскочили с Иваном в столовку только пивка попить. Как же от тяжелой смены отвлечься? Мы ж трохи! Всего по две кружечки». Знаю я ваши две «кружечки». Небось «Чекушечка» рядом плясала! Хорошо, если бы в этой столовке заканчивался отдых от тяжелой смены. Так, нет же! Придет, гармонь в руки, и до полуночи поет свои песни. Одну из них Фенька знает наизусть: