Охота на Снарка - Льюис Кэрролл

Льюис Кэрролл.

ОХОТА НА СНАРКА

Так что не спрашивай, любезный читатель, По ком звонит колокольчик Балабона.

Охота пуще неволи

ПРОЛОГ ПЕРЕВОДЧИКА

Сперва — два слова о том,

что такое Снарк и с чем его едят.

(Разумеется, испросив прощения

   у тех читателей, которые отлично знают,

       что такое Снарк

       (хотя, по правде сказать,

знать этого не может никто

(даже автор этого не знал)).)

        Итак,

Во-первых, во-вторых и в-третьих

Во-первых, было два основоположника литературы абсурда — Эдвард Лир, издавший несколько «Книг нонсенса», и Льюис Кэрролл, издавший сперва «Алису в стране чудес», потом «Алису в Зазеркалье», а потом (в марте 1876 года) «Охоту на Снарка».

Во-вторых, Льюис Кэрролл тридцать лет преподавал математику в Колледже Церкви Христа, что в городе Оксфорде, написал за свою жизнь много ученых книг и чуть ли не сто тысяч писем разным людям — взрослым и детям, немножко заикался и замечательно фотографировал.

В-третьих, написал он свою поэму для детей и посвятил маленькой девочке (но не Алисе Лиддел, дочери декана Колледжа, которой он посвятил «Страну Чудес», а другой — Гертруде Чатауэй, с которой он познакомился на каникулах. Вообще, Кэрролл дружил и переписывался со многими девочками. И правильно делал, потому что разговаривать с ними намного интереснее, чем с профессорами.) Написал-то он для детей, да взрослые оттягали поэму себе: дескать, глубина в ней необыкновенная, не дай Бог ребеночек провалится. Только, мол, sages and grey — haired philosophers (то есть, мудрецы и поседелые философы) способны понять, где там собака зарыта. И пошли толковать так и сяк.

Главное ведь что? Искали, стремились, великие силы на это положили… Доходили, правда, до них слухи, люди-то добрые предупреждали, что Снарк может и Буджумом оказаться, да все как-то надеялись, что обойдется, что — не может того быть. Тем более, когда такой пред водитель с колокольчиком!

Не обошлось. Ситуация обыкновенная, очень понятная. Тут можно представить себе и предприятие обанкротившееся, и девушку, разочаровавшуюся в своем «принце», и… Стоит ли продолжать? Все, что начинается за здравие, а кончается за упокой, уложится в эту схему.

В 40-х годах появилась такая теория, что Снарк — это атомная энергия (и вообще научный прогресс), а Буджум — ужасная атомная бомба (и вообще все, чем мы за прогресс расплачиваемся).

Можно думать (и это едва ли не всего естественнее для нас с вами), что Снарк — это некая социальная утопия, а Буджум — чудовище тоталитаризма, в объятья которого попадают те, что к ней (к утопии) стремятся. Так сказать, за что боролись, на то и напоролись.

Можно мыслить и более фундаментально. Тогда «Охота на Снарка» предстанет великой экзистенциальной поэмой о бытии, стремящемся к небытию, или новой «Книгой Экклезиаста» — проповедью о тщете (но проповедью, так сказать, «вверх тормашками»).

А может быть, дело как раз в том, что перед нами творение математика, то есть математическая модель человеческой жизни и поведения, допускающая множество разнообразных подстановок. Искуснейшая модель, честное слово! Недаром один оксфордский студент утверждал, что в его жизни не было ни единого случая, чтобы ему (в самых разнообразных обстоятельствах) не вспомнилась строка или строфа из «Снарка», идеально подходящая именно к этой ситуации.

Страшно и подступиться к такой вещи переводчику. Вот ведь вам задача:

Блоху подковать!

Вообще, переводить игровые, комические стихи непросто. Как ни исхитряйся, как ни тюкай молоточком, хотя и дотюкаешься до конца и вроде бы сладишь дело, — не пляшет аглицкая блошка, не пляшет заморская нимфозория! Тяжелы подковки-то.

А нужно ли это делать, вообще, — вот вопрос. Ведь и сам Снарк — зверюга абсурдная, а тут его еще надо переснарковать, да перепереснарковать, да перевыснарковать. Суета в квадрате получается и дурная бесконечность. Но в конце концов сомнения были отброшены и к делу приступлено. Принцип перевода выбран с особым расчетом: хотелось, чтобы вещь оставалась английской и в тоже время естественно приложимой к русской ситуации. Снарк остался Снарком и Буджум Буджумом ввиду их широкой международной известности, других же персонажей пришлось малость перекрестить. Предводитель Bellman получил имя Балабона (за свой председательский колокольчик и речистость), другие члены его команды выровнялись под букву «Б»: дело в том, что у Кэрролла они все начинаются на одну букву, и это ох как неспроста! Мясник (Butcher), весьма брутальный тип, благополучно превратился в брутального же Браконьера. Оценщик описанного имущества (Broker) — в Барахольщика. Гостиничный мальчишка на побегушках (Boots), не играющий никакой роли в сюжете, — в Билетера (а почему бы нет?). Адвокат (Barrister) претерпел самую интересную метаморфозу — он сделался отставной козы Барабанщиком и при этом Бывшим судьей. Значит, так ему на роду написано. Ничего, пусть поддержит ударную группу (колокольчик и барабан) этого обобщенного человеческого оркестра, где каждый трубит, как в трубу, в свою букву «Б» — быть, быть, быть! На этой опти-мистической (то есть отчасти и мистической) ноте мы закончим и плавно выпятимся за кулису.

ОХОТА НА СНАРКА

Действующие лица

Балабон, капитан и предводитель,

Билетер,

барахольщик,

шляпный Болванщик,

отставной козы Барабанщик, он же Бывший судья,

Бильярдный маэстро,

банкир,

Булочник, он же Огрызок, Дохляк и пр.;

Бо6ер,

браконьер,

Снарк,

Буджум,

Хворобей,

Кровопир,

Призрак дядюшки,

Видения Суда,

Обитатели гор и другие.

Вопль первый

ВЫСАДКА НА БЕРЕГ

«Вот где водится Снарк!» — возгласил Балабон.         Указав на вершину горы;И матросов на берег вытаскивал он,         Их подтягивал за вихры.

«Вот где водится Снарк! Не боясь, повторю:         Вам отваги придаст эта весть.Вот где водится Снарк! В третий раз говорю.         То, что трижды сказал, то и есть».

Был отряд на подбор! Первым шел Билетер         Дальше следовал шляпный Болванщик,Барахольщик с багром, чтоб следить за добром         И козы отставной Барабанщик.

Биллиардный маэстро — отменный игрок         Мог любого обчистить до нитки;Но Банкир всю наличность убрал под замок         Чтобы как-то уменьшить убытки

Был меж ними Бобер, на уловки хитер,         По канве вышивал он прекрасноИ, по слухам, не раз их от гибели спас.         Но вот как — совершен но неясно.

Был там некто, забывший на суше свой зонт,         Сухари и отборный изюм,Плащ, который был загодя отдан в ремонт,         И практически новый костюм.

Тридцать восемь тюков он на пристань привез.         И на каждом — свой номер и вес;Но потом как-то выпустил этот вопрос         И уплыл в путешествие без.

Можно было б смириться с потерей плаща         Уповая на семь сюртуковИ три пары штиблет; но. пропажу ища,         Он забыл даже, кто он таков.

Его звали: «Эй, там!» или «Как тебя бишь!»         Отзываться он сразу привыкИ на «Вот тебе на» и на «Вот тебе шиш»,         И на всякий внушительный крик.

Ну а тем. кто любил выражаться точней         Он под кличкой иной был знаком.В кругу самом близком он звался «огрызком»         В широких кругах — «дохляком»

«И умом не Сократ, и лицом не Парис, —         Отзывался о нем Балабон. —Но зато не боится он Снарков и крыс,         Крепок волей и духом силен!»

Он с гиенами шутки себе позволял,         Взглядом пробуя их укорить,И однажды под лапу с медведем гулял.         Чтобы как-то его подбодрить.

Он как Булочник, в сущности, взят был на борт,         Но позднее признаньем потряс,Что умеет он печь только Базельский торт,         Но запаса к нему не запас.

Их последний матрос, хоть и выглядел пнем, —         Это был интересный пенек:Он свихнулся на Снарке, и только на нем,         Чем вниманье к себе и привлек.

Это был Браконьер, но особых манер:         Убивать он умел лишь Бобров,Что и всплыло поздней, через несколько дней,         Вдалеке от родных берегов.

И вскричал Балабон, поражен, раздражен:         «Но Бобер здесь один, а не пять!И притом это — мой, совершенно ручной,         Мне б его не хотелось терять».

И, услышав известье, смутился Бобер,         Как-то съежился сразу и скис,И обеими лапками слезы утер,         И сказал: «Неприятный сюрприз»

Кто-то выдвинул робко отчаянный план:         Рассадить их по двум кораблям.Но решительно не пожелал капитан         Экипаж свой делить пополам.

«И одним кораблем управлять нелегко,         Целый день в колокольчик звеня,А с двумя (он сказал) не уплыть далеко,         Нет уж, братцы, увольте меня!»

Билетер предложил, чтобы панцирь грудной         Раздобыл непременно БоберИ немедленно застраховался в одной         Из надежных банкирских контор.

А Банкир, положение дел оценя,         Предложил то, что именно надо:Договор страхованья квартир от огня         И на случай ущерба от града.

И с того злополучного часа бобер,         Если он с браконьером встречался,Беспричинно грустнел, отворачивал взор         И как девушка скромно держался.

Вопль второй