Метод доктора Квина - Януш Зайдель

Януш Зайдель

Метод доктора Квина

Шум двигателей постепенно замер, и судно на воздушной подушке тяжело упало на дрожащую поверхность океана. Только теперь, в возникшей тишине, можно было услышать сглаженный стенами кабины плеск волн, разбивающихся о борт. Водолет заколыхался под мерными ударами приливной волны. Сато сманеврировал рулями, чтобы поставить лодку носом к берегу. Заворчал вспомогательный двигатель. Косо торчащий вверх нос корабля медленно пополз в сторону песчаного пляжа, ритмично подрагивая на короткой волне.

– Хватит, Сато! – сказал я, когда плоское дно зашуршало по песку.

Я снял туфли, подвернул брюки, вышел из кабины и быстро пробежал по разогретой солнцем палубе, обжигающей босые ноги. Вода показалась приятно холодной, хотя здесь, на отмели, она имела температуру остывшего супа.

Я обернулся. Сато махнул рукой и запустил двигатель. Судно сползло с мели и медленно повернулось носом в сторону моря, показав лопасти винтов. Двигатель завыл, лопасти дрогнули и размазались в серебристые кольца. Лодка рванулась вперед и быстро набирая скорость помчалась почти не касаясь воды.

Выйдя на берег я присел надеть туфли. Я еще не закончил, когда звук работы двигателя слился с шумом моря и ветра, а водолет исчез за белыми гребнями волн.

Жара, несмотря на позднее время, все еще ощущалась и только изредка сглаживалась редкими порывами ветра со стороны океана.

Удивительно, но я почувствовал себя одиноко… Именно теперь, здесь, на этом уединенном, но не безлюдном островке в южной части Тихого Океана. После многих лет странствий в космосе, чувство одиночества было, как минимум, неуместным. Там, на «Тритоне», нас было восемнадцать… Сначала… Потом одиннадцать. Наше одиночество – одиночество космического корабля, было не тем, которое я ощутил сейчас. Там, в пустоте, мы были заблудившимися атомами мыслящей субстанции, отдельными личностями. Нас было слишком мало, чтобы подчиняться законам статистики. Каждый что-нибудь значил, у каждого было свое место… А здесь, растворенные в миллиардном муравейнике личностей, мы были никем. Несколько десятков лет отсутствия как бы затормозили наше развитие. Мы отставали… Первые дни мы были сенсацией средних размеров – вот, вернулась еще одна из старых межзвездных экспедиций. Не первая и не последняя, одна из многих.

Я встал и стряхнул с одежды белые песчинки. В нескольких метрах от берега начинались заросли растительности, я двинулся вдоль них и скоро обнаружил едва заметную тропинку, ведущую в глубь острова. Я направился по ней, время от времени отбиваясь от возникающих перед лицом веток. «Это где-то рядом», – подумал я.

Постепенно заросли поредели и превратились в достаточно запущенный, но сохранивший следы ухода сад. Вдалеке виднелась освещенная косыми солнечными лучами стена дома. Двухэтажное здание было построено в каком-то смешном, архаичном стиле. Оно напоминало старинный, конца двадцатого столетия, миниатюрный дворец. Посреди фронтальной стены выступал нарядный портал с двустворчатыми дверями. Таких домов теперь почти не встретишь, но этот, как мне показалось, был построен совсем недавно… Меня предупреждали, что я не найду здесь ничего напоминающего о современной технике и цивилизации, но такого я не ожидал.

– Это специальное заведение, санаторий или некий «психический карантин» – сказал мне вчера полковник. Люди, которых ты там встретишь, направлены для лечения нарушений психики, возникших из-за долгого пребывания в космосе и на удаленных космических станциях, или после сильных потрясений. Отрыв от современности, вместе с соответствующей терапией – единственный способ помочь этим жертвам нашей цивилизации. Сущность метода доктора Квина, который со дня основания руководит заведением, состоит в изоляции пациента от проявлений современной жизни, от фона, на котором возникла болезнь. В шестидесяти процентах случаев метод дает удовлетворительные результаты. За время работы заведения, его стены покинуло множество здоровых людей. Безнадежно больные через два-три года отправляются в специальные клиники. Люди, с которыми тебе предстоит встретиться, в основном представляют злополучные сорок процентов, изменения их психики необратимы.

Разговор с полковником я вспомнил, пока шел по аллее в сторону дома. Мне показалось, что в нескольких окнах мелькнули лица, быстро отпрянувшие в темноту комнат. Кажется, долетевший сюда шум двигателя разбудил интерес обитателей. Они должны здесь порядком скучать, и каждый новый пациент для них – событие.

Я был прав, из боковой аллейки, навстречу мне вышел высокий рыжеватый блондин. На вид ему было не больше тридцати лет.

– Привет! – сказал он так, словно знал меня много лет. – Вы к нам… один… без сопровождения?

«Кажется, это ошибка, – подумал я, – надо было, чтобы меня привел Сато.»

Но в лице рыжего читалось не удивление, а скорее удовлетворение.

– Добрый день, – сказал я, нехотя подавая руку. – Как видите – один…

– Значит, – обрадовался он, – только… для профилактики, да? – Он прищурился и доверительно взял меня под руку. – Так же как и я. Извините, я Линдгард. Оле Линдгард.

Он шел рядом и не демонстрировал желания оставить меня в покое.

– Игорь Крайс, – сказал я неохотно.

Оле вдруг остановился, чтобы через мгновение догнать меня одним прыжком.

– Крайс? С «Тритона»? Очень рад! Вы вернулись где-то неделю назад, да?

– Если быть точным, десять дней. – Я удивился – Откуда ты знаешь? Я слышал, что вам не сообщают новостей.

– Э-э… не преувеличивай! – Оле выпятил губы и покровительственно улыбнулся. – Не во все, что говорят, надо верить. Кое-что доходит и до нас. Иначе, в этой дыре можно сдохнуть от скуки. Только, – он серьезно посмотрел на меня, – не проговорись Квину. Он думает, что это мешает лечению. Все равно, это не имеет никакого значения. Кроме меня здесь нет… профилактических, одни необратимые, понимаешь, да? Они просто ждут положенного срока. С ними все кончено, их мозги никуда не годятся… Бедняги!

– Ты прилетел на «Тритоне», – продолжил он после короткой паузы. – Здорово! Наконец-то я все узнаю из первых рук. По радио не передают никаких подробностей, а меня они и интересуют. Ну и ну! Вот так сюрприз! Давненько тут не было никого такого… межзвездного, как ты… Ты был вторым пилотом, да?

Он трещал не умолкая ни на минуту, путался под ногами, вырастал то справа, то слева, то опять преграждал дорогу. Он продолжал болтать, даже когда мы вошли в холл.

– Кабинет шефа здесь, – показал он на двери слева. – Когда вы закончите, загляни в библиотеку, поговорим. Я познакомлю тебя с нашим миром…