Когда вернется папа… История одного предательства - Тони Магуайр

Тони Магуайр

Когда вернется папа… История одного предательства

ЭЛИСОН ПИРС

в благодарность за тридцать лет любви и дружбы, за пережитые вместе самые тяжелые и радостные моменты в жизни

Детство уходит тихо и незаметно, без суеты и волнений.

Маленькая девочка, лишенная детства, не может понять, куда оно ушло и почему покинуло ее. Но она так по нему скучает, ведь с его уходом приходит одиночество.

Глава 1

«Я уже не ребенок, это все в прошлом», — говорила я себе, стоя перед письменным столом, за которым моя мать обычно подсчитывала семейные расходы.

Но насмешливый голос моего подсознания твердил: «Прошлое не исчезло, Тони. Именно прошлое создает нас».

Как только эти нежданные слова промелькнули в моей голове, воспоминания предательски перенесли меня в те дни, когда я была подростком и все называли меня Антуанеттой.

Антуанетта. Одно лишь это имя наполнило мое сердце грустью.

Я попыталась выкинуть эти мысли из головы и взглянула на письменный стол — единственный предмет мебели, оставшийся от обстановки дома, в котором жили мои родители. В ящике стола я обнаружила документы на дом и отложила их в сторону, чтобы передать адвокату. Потом мне на глаза попался старый кожаный бумажник, открыв который я нашла двести фунтов различными купюрами.

Под всем этим добром находились пожелтевшие от времени письма и три фотографии, которые, должно быть, лежали здесь еще до смерти моей матери. На одной из них она нежно улыбалась мне, годовалой малышке, на другой были запечатлены ее родители, а последняя фотография оказалась портретом моей бабушки в возрасте около тридцати лет.

Я коснулась писем, и во мне проснулось любопытство. Надписанные старомодным каллиграфическим почерком, они были адресованы моей матери. Открыв одно из них, я обнаружила обычное любовное письмо от молодого человека, которого война разлучила со своей семьей. Он выражал бурную радость по поводу рождения их малышки дочери, которую видел только один раз, когда ей исполнилось всего несколько недель. А затем после отпуска, положенного в честь рождения ребенка, он вернулся в армию и очень скучал по своей жене и дочери. Чернила поблекли от времени, но мне удалось разобрать слова.

«Моя дорогая, — писал он, — как же сильно я по тебе скучаю…» Я продолжила читать, и слезы навернулись мне на глаза. Страницы были пронизаны любовью, и на несколько секунд я поверила, что все это правда. Он писал ей, что находился в Бельгии, а потом был направлен в тыл наступающих войск в качестве механика.

Несомненно, не одна фламандская женщина попала в плен его притягательной улыбки и заразительного смеха, с горечью подумала я.

В завершении он писал: «Я думаю о том, как выросла Антуанетта. Кажется, прошла целая вечность с тех пор, как я видел ее в последний раз. Я считаю дни до того момента, когда снова смогу обнять вас обеих. Скажи ей, что папа ее очень любит и с нетерпением ждет встречи. Крепко поцелуй ее от меня».

Я смотрела на тонкую выцветшую бумагу, на слова, написанные много лет назад, и острая боль сжимала мне грудь, боль при мысли, как все могло быть и как должно было быть. Нетвердой походкой я добралась до ближайшего стула и без сил опустилась на него. Я сидела, обхватив голову обеими руками, как будто обороняясь от всплывающих призраков прошлого.

Словно на невидимом кинопроекторе поток образов и картин из прошлого пронесся у меня перед глазами. Я видела Антуанетту, пухленькую малышку, смотревшую на свою мать с детской, невинной улыбкой. Всего двумя годами позже она превратилась в запуганного ребенка, у которого отец украл детство: украл ее невинность, радость и любознательность, — а образовавшуюся пустоту заполнили ночные кошмары. Солнечные дни исчезли из ее жизни. Вместо этого она жила в постоянном страхе в мире мрачных теней.

«Почему?» — удивленно спрашивала я себя тридцать лет спустя.

Безжалостный голос вновь зазвучал в моей голове: «Не пытайся объяснить его поступки с точки зрения нормального мужчины — это не тот случай. Если ты сейчас не можешь признать, кем он был на самом деле, то никогда не сможешь».

Я знала, что мой внутренний голос прав. Но воспоминания, которые я пыталась сдержать, всплывали на поверхность, рассеивая туман, защищавший меня от них, — и я снова оказывалась в далеком прошлом, когда один ночной кошмар сменялся другим.

Я представила эту картину так отчетливо, как будто это было вчера. Я видела девочку, едва достигшую подросткового возраста, и снова чувствовала ее недоумение и смущение, ее отчаяние и осознание того, что ее предали. Я видела ее испуганной и одинокой, не понимающей, почему она должна так сильно страдать. Я видела Антуанетту-жертву — девочку, которой когда-то я была.

Глава 2

В этот день проходил судебный процесс над ее отцом.

На жесткой и неудобной скамье за дверями зала суда Антуанетта терпеливо ждала, когда вызовут ее, единственного свидетеля по этому делу. С одной стороны от нее находился сержант полиции, с другой — его жена. Антуанетта молча сидела между двумя посторонними людьми — ее единственной опорой в эти минуты.

Этот день вселял в нее ужас. Сегодня ее отец будет осужден, сегодня за свое преступление он сядет в тюрьму. Полицейские ясно дали ей это понять. Ей сказали, что он признал себя виновным и по этой причине она будет избавлена от перекрестного допроса, но суду хотелось бы знать, действовала она по собственному желанию или была жертвой многократных изнасилований. Все это ей объяснили работники социальной службы. Неделю назад ей исполнилось пятнадцать, и она была уже достаточно взрослой, чтобы понять, о чем они говорили.

Она сидела тихо, стараясь ни о чем не думать и мысленно возвращаясь к самому счастливому дню своего детства, другому своему дню рождения. Это было почти десять лет назад, в другой жизни — прежде, чем начался весь этот кошмар. В тот день мать подарила ей щенка терьера, черного с рыжими подпалинами, по имени Джуди. Антуанетта сразу же полюбила Джуди, и маленькая собачка отвечала ей взаимностью.

Сейчас Джуди была дома и ждала свою хозяйку. Антуанетта пыталась удержать в воображении милый образ своей любимицы, ища утешения у единственного существа в мире, которое любило ее всегда, при любых обстоятельствах. Она старалась изо всех сил, но образ маленькой собачки постепенно растворялся, а вместо него набегали воспоминания о том дне, когда ей только исполнилось шесть и отец впервые тронул ее.

Позже он насиловал ее регулярно три раза в неделю, действуя осторожно, пока она была совсем ребенком, и уже не ограничивая своей силы, стоило ей немного подрасти. Тогда он стал позволять ей хлебнуть виски, которое помогало притупить чувства. Это продолжалось годами, и она молчала, как будто застыв и от его жестокости, и от его угроз. Он все повторял, что ей никто не поверит и все осудят ее.

В четырнадцать она забеременела. Ей никогда не забыть той тягостной атмосферы, что повисла в доме. Тошнота подкатывала каждое утро, к тому же начал расти живот. В конце концов мать, равнодушно заметившая, что знает о ее болезни, заставила ее пойти в больницу. Доктор холодно сообщил, что у нее будет ребенок, и сурово добавил:

— Это значит, у тебя с кем-то был секс.

Она ответила:

— Только с моим папой.

Воцарилась напряженная тишина.

— Он тебя изнасиловал? — спросил доктор.

Она даже не знала, что означает слово «изнасилование».

Доктор поговорил с ее матерью, и они решили между собой, что девочке нужно сделать аборт. Во имя семьи все держалось в строжайшей тайне, но Антуанетта посвятила в свой секрет еще одного человека. Не в силах больше выносить такого напряжения, она пришла домой к своей учительнице и рассказала ей всю правду. Учительница, в свою очередь, обратилась в службу социальной помощи. После этого Антуанетту и ее отца забрали в полицейский участок.

В полиции она рассказала все, начиная с того дня, когда ей исполнилось шесть и отец впервые прикоснулся к ней. Она также сказала полицейским, что ее мама ничего не знала. Она верила в это, потому что ей необходимо было в это верить.

Внешне спокойная и сдержанная, Антуанетта терпеливо ждала, когда ее вызовут в зал суда для дачи показаний. Она тихо сидела на жесткой скамье между чужими людьми — мать не пришла поддержать ее в этот день. В своей серой юбке и старом школьном пиджаке, слишком просторном для ее стройной фигурки, с аккуратной стрижкой под пажа, она выглядела очаровательным подростком. И лишь бледность и темные круги под глазами указывали на множество бессонных ночей, а легкое подрагивание правого века свидетельствовало о пережитом стрессе.

Она чувствовала себя слабой и истощенной после перенесенного недавно аборта и последующей за ним болезни. Шок и последовавшая за ним депрессия принесли с собой неестественное спокойствие, которое воспринималось другими как самообладание ребенка, повзрослевшего раньше времени.