Когда вернется папа… История одного предательства - Тони Магуайр

Пока Антуанетта находилась в госпитале, Рут удалось купить дом. Переехав в новое место, Антуанетта впервые за много лет почувствовала, что, возможно, ее жизнь изменится к лучшему.

Их новый дом в викторианском стиле был очень милым, но запущенным. Его маленькие тесные комнатки были обставлены дешевой мебелью, штукатурка на стенах начала обсыпаться, а оконные рамы и плинтуса потрескались от старости. Предназначенные для больших окон, шторы с крупным цветочным узором были укорочены и свисали нелепыми складками до половины стены, а выцветшие и потертые ковры в цветочек совершенно не сочетались с ними по рисунку.

— Ну вот мы и дома, дорогая, — сказала Рут, когда они впервые переступили порог. — Одна комната моя, а другая твоя. Что скажешь?

С первого мгновения в новом доме Антуанетта почувствовала себя в безопасности. Она не знала, почему именно в этом месте она смогла оставить прошлое за порогом, но это было так. Здесь страх, с которым она жила столько лет, который преследовал ее в дневные часы и вторгался в ее сны, постепенно утихал. Этот дом стал ее убежищем, местом, где она была защищена от мира.

Вместе с матерью они стали вить уютное гнездышко. Им так хотелось создать что-то теплое, гостеприимное, домашнее, и они весело и увлеченно принялись за работу. Сначала они покрыли старую бугристую штукатурку двумя слоями свежей краски. Затем стали расставлять вещи, преображая старую гостиную в прелестную комнатку, полную книг и украшений. Исцарапанный дубовый буфет был покрыт милыми вещицами: в одном углу была расставлена коллекция фарфоровых стаффордширских терьеров, принадлежавшая Рут, в другом — красовались тарелочки с орнаментом из зеленых листьев, а рядом с ними различные безделушки, которые Антуанетта с матерью купили на Смитфилдском блошином рынке в центре Белфаста. Именно там, среди прилавков со старинными вещами, всевозможными безделушками и старой мебелью, они приобрели самые удачные вещи.

Однажды, бродя с матерью по рынку, Антуанетта увидела кресло, изумрудного цвета, с удобными подлокотниками. За него просили всего лишь два фунта. С радостным возбуждением она позвала мать, и они сразу же его купили. Это кресло стало ее любимым. Ей нравилось прикасаться к его мягкой бархатной обивке, откидываться на глухую спинку, защищающую от сквозняков.

Несколько недель прошло с тех пор, как они переехали в новый дом, и с уютом и милыми вещицами комнаты словно бы наполнились близостью и доверием, которых так не хватало Антуанетте с шести лет. Воодушевленная переменами, она так лелеяла эти чувства, что никогда не задавалась вопросом, почему произошли те ужасные события в прошлом. Она решительно выкинула из головы все воспоминания о том, какой когда-то была ее мать, и не выпускала на свободу мучившие ее вопросы. Вместо этого она начала думать о будущем. Наконец-то она чувствовала себя в полной безопасности, и у нее наладились отношения с матерью. Антуанетта обнаружила, что дарить любовь так же прекрасно, как и получать. Она расцвела, словно цветок под лучами солнца.

Рут устроила ее в свое кафе официанткой. Работа была несложной и очень нравилась Антуанетте. По вечерам, придя домой, они с матерью увлеченно просматривали в газете программу двух имеющихся телевизионных каналов, выбирая передачи, которые им обеим хотелось бы увидеть. Уютно расположившись перед телевизором, устроив на коленях подносы с ужином, они завороженно погружались в сюжет старых черно-белых кинофильмов или обсуждали телевикторины, а за каминной решеткой тихо потрескивали угольки, наполняя комнату теплом.

Телевизор был радостью и гордостью Антуанетты. Этот единственный новый предмет обстановки она купила на собственные сбережения.

Незадолго до отхода ко сну Антуанетта наполняла грелки горячей водой и поднималась с ними по крутой узкой лестнице, заканчивающейся маленькой квадратной площадкой. Здесь, всего в нескольких футах друг от друга, находились их неотапливаемые спальни с покатыми потолками и покосившимися окошками. Она заворачивала обжигающие розовые грелки в пижамы и прятала их под холодными одеялами, создавая желанные островки тепла.

Затем она возвращалась в гостиную, чтобы выпить перед сном последнюю чашечку горячего шоколада. Вскоре Рут поднималась наверх, а Антуанетта быстро убирала подносы с посудой. После чего оставалось лишь потушить огонь в камине, засыпав его угольной пылью и чайными листьями. Утром же стоило только поворошить в очаге чугунной кочергой, стоявшей неподалеку вместе с совком и щеткой, как появлялся крошечный желанный огонек.

По утрам Антуанетта просыпалась первой. Спустившись вниз, она торопливо умывалась над кухонной раковиной и ставила чайник, чтобы заварить утренний чай. И ее дыхание смешивалось с паром от закипавшей воды.

Один раз в неделю зажигалась керосиновая печь, испускавшая слабый жар и несносный дым. Пока печь нагревалась, Антуанетта наполняла старую оловянную ванночку водой, кипящей в кастрюлях. После этого она могла быстро сполоснуться и вымыть голову. В кухне постепенно становилось жарко, и Антуанетта, завернувшись во фланелевый халат, чистила ванночку и наполняла ее снова для матери. Потом они стирали одежду и развешивали ее на веревке, натянутой между двумя железными столбиками в саду позади двора. Сидя у камина, они сушили волосы, и в прохладной комнате от их влажных тел шел пар, а весь дом наполнялся запахом свежевыстиранного белья.

По воскресеньям, когда кафе было закрыто, Антуанетта готовила завтрак, который они с удовольствием съедали. Джуди, к этому времени превратившаяся в старую собаку, страдающую ревматизмом, сидела рядом со своей хозяйкой, ловила каждое ее движение и надеялась, что на этот раз Антуанетта с матерью останутся дома и не бросят ее в одиночестве. В те дни, когда Рут с дочерью уходили на работу, Джуди провожала их до двери с несчастным и смиренным видом, который с годами все чаще стал появляться на ее мордочке.

Это была безмятежная жизнь, но она приносила Антуанетте успокоение, и ее душевные раны постепенно затягивались. Трещина, однажды пробежавшая между матерью и дочерью, постепенно исчезала. Они избегали говорить лишь об одном: что произойдет в тот далекий день, когда отца выпустят из тюрьмы. На самом деле мать никогда не говорила о своем муже, к ним в дом не приходило писем, помеченных компрометирующим тюремным штампом, и сама Рут не отправляла никаких писем, насколько могла видеть Антуанетта.

Освобождение отца казалось Антуанетте черным пятном, маячившим далеко на горизонте, событием, которое произойдет в очень далеком будущем. Ей не хотелось даже думать об этом. Она жила в блаженном неведении о дальнейших планах Рут. Они были счастливы вдвоем, и Антуанетте казалось, что им никто больше не нужен.

Несколько месяцев спустя после переезда в викторианский домик Антуанетта всерьез задумалась об осуществлении своих давно вынашиваемых планов на будущее. Хотя ей и нравилась работа в кафе, она не собиралась всю жизнь быть официанткой, а хотела достичь чего-то большего, чтобы мать могла гордиться ей. Но, вынужденная оставить учебу в пятнадцать лет, она не получила диплома, и ни о какой серьезной работе не могло быть и речи. Без свидетельства об образовании она не могла двигаться дальше. И все же Антуанетта нашла выход из положения: она решила поступить в секретарский колледж. Закончив его, можно было получить не только профессию, но и сертификат, в котором значился бы выпускной возраст восемнадцать лет. Получалось, что ей засчитывались эти три бесценных года. Но была одна загвоздка: для осуществления ее плана требовались деньги, чтобы оплатить учебу. И она стала планировать, как заработать нужную сумму.

Антуанетта знала, что многие девушки из Ирландии на все лето уезжали в Англию или Уэльс, где устраивались на работу в летние лагеря. Она слышала, что там хорошая зарплата и достойные чаевые. Для нее это был самый быстрый и легкий способ заработать деньги для оплаты учебы в коллежде. К тому же в кафе ей могли дать отпуск на время отъезда, а после возвращения снова принять на работу. В Белфасте, университетском городе, не было недостатка в студентах, желающих подработать во время каникул, поэтому найти человека на время ее отсутствия не составляло труда.

Окрыленная появившейся целью, Антуанетта начала действовать, рассказав о своих планах владельцу кафе. Он пошел навстречу и даже предложил помощь. Одна его дальняя родственница владела пансионом, гордо именуемым «отель», на острове Мэн, где всегда требовались работники. Казалось, судьба предоставляла Антуанетте шанс. Почему бы ей не поехать туда на Пасху горничной или официанткой и не заработать немного денег? Такую возможность нельзя было упускать, и спустя две недели Антуанетта села на паром, отходящий к острову Мэн.