Блеск клинка - Лоуренс Шуновер

На лице графа появилась хитрая улыбка, а сэр Теодор сказал:

— Человек в ущелье был франком!

— Он был одет как франк, — возразил Пьер, — но он был греком, как и двое других.

— Болгарин попал в немилость к французскому королю? — спросил граф.

— Определенно попадет, если я смогу вернуться во Францию.

— Ну что же, — сказал Филельфус, улыбаясь все шире. — Думаю, что Оглы сразу заплатит за вас тысячу фунтов. Мы с ним близкие друзья.

— Отец! — воскликнула Стефания. — Ты вернешь франка человеку, который пытался убить его? Ты знаешь, что случится и кто это сделает.

— Стефания, ты забываешься. Теодор даст тебе пощечину в присутствии слуг, если ты еще раз скажешь такое. Будешь знать.

Пьер никогда не видел лица, так перекошенного от ярости, как лицо Теодора в этот момент.

— Дура! — прошипел Теодор девушке. — Отец только угрожает. Ты все испортишь.

Греческие слова ничего не говорили Пьеру.

— Я полагаю, — сказал он, — что Джон Джастин сможет заплатить за меня до двух тысяч фунтов. Он капитан корабля.

— Ваш турецкий и мой происходят из разных провинций, — спокойно произнес сэр Теодор. — Правильно ли я понял, что вы назвали цифру пять тысяч?

— Нет, сэр, я не стою так дорого. Легко найти другого генерального ревизора. У французского министра много способных купцов, которых можно назначить на мое место. Может быть, Джастин, который любит меня, осилит три тысячи. Но я не стою ни пенни больше ни для службы, ни для моих друзей.

Греки молчали. Это была крупная сумма.

Пьер добавил задумчиво:

— Вы можете быть уверены, что деньги будут выплачены. Вероятно, вы хорошо знаете Оглы, но и я узнал его хорошо. Я убежден, что он не заплатит, если сможет обойтись без этого.

— Это правда, отец, — сказал Теодор, но Пьер не мог определить по его совершенно безучастному лицу, советует ли он графу принять или отклонить предложение.

Граф, нежно улыбаясь, прикоснулся к иконе и сказал:

— Я принимаю ваше предложение, Питер. Напишите вашему капитану указание выплатить три тысячи фунтов, если вы можете держать перо. Естественно, золотом. Если вы не можете писать, я напишу за вас. Хотя, если он знает ваш почерк, очевидно, лучше вам написать собственноручно.

— Итальянец может подумать, что вы уже мертвы, а ваши убийцы пытаются получить выкуп, — добавил Теодор.

— Та же мысль пришла мне в голову, — сказал Пьер. — Надеюсь, что смогу написать. Вы знаете, что Джон Джастин итальянец, сэр Теодор. Я не ожидал этого.

— Конечно, знаю. Один из моих людей случайно заметил на нем большой серебряный ошейник перед тем как мы смешались с беспокойной толпой перед входом в «Звезду Востока». Сэр Джон шел пешком, очень спешил и был крайне неосторожен. Мой слуга не удержался от дурного соблазна. Он ударил Джастина по голове древком пики, и когда тот упал, снял с него ошейник. Джастин вскочил и закричал по-итальянски; думаю, что он выкрикивал проклятья.

— Будьте уверены, именно это он и делал!

— Это было опасно и глупо — совершать кражу в городе. Мы не грабители, Питер.

— Однако было бы неразумно упоминать в письме об этом инциденте, — заметил Филельфус. — Капитан может не поверить вашим хозяевам. Мы отдадим вам ошейник, когда вы отправитесь в Трапезунд. Если капитан захочет выразить нам благодарность, он может при случае послать нам маленький подарок. Он не будет частью вашего выкупа. Я собираюсь предостеречь моих людей от случайного воровства.

— Я начинаю понимать, почему мой друг не пришел на встречу со мной в таверну. Вы уверены, что он не убит, сэр Теодор?

— Мертвый не станет размахивать саблей и вопить. Возможно, у него несколько минут кружилась голова, но я знаю, что он жив. Зачем бы я стал предлагать вам писать мертвому человеку?

Филельфус сказал доброжелательно:

— Хотя вы не благородного происхождения, или думаете, что это так — кто может быть уверен в подобных вещах? — и не можете дать слово дворянина, на меня произвело впечатление ваше честное лицо и я не сомневаюсь, что вы сдержите честное слово, если захотите дать его. Обещайте мне не пытаться бежать до получения выкупа, и вы больше не увидите стражников.

— Я обещаю, сэр.

— Хорошо, — сказал граф. — Теперь я могу добавить кое-что, о чем не упоминал раньше, хотя и не сомневался в вашей честности. Вы, очевидно, не горите желанием снова встретить убийц от Оглы; мой замок в этом отношении — самое безопасное место в империи. Ни он, ни его люди никогда не войдут сюда.

— Это практичный повод, чтобы сдержать мое слово, сэр, хотя я и так не нарушил бы его.

— Я не сомневался в вас ни одного мгновения. Но у нас говорят, что человек, честно предупрежденный об опасности, честен вдвойне.

Глава 26

Повязка пристала к руке Пьера, и когда он снимал ее, чтобы писать, куски кожи оторвались вместе с тканью. Это было очень болезненно, и письмо, когда он закончил его, было так измазано кровью, что он отбросил его и вынужден был написать другое. Сэр Теодор наблюдал за ним, его суровое лицо смягчилось и выражало симпатию. Во второй раз Пьер прикрыл пергамент от крови куском ткани. Его почерк можно было распознать, хотя он был неуверенным, как будто Пьер совершил путешествие во времени назад, в свое школьное детство в Руане. Молодой грек выражал свою симпатию; Пьер без особых любезностей вручил ему послание, по необходимости короткое.

— Я сомневаюсь, сможет ли сэр Джон добыть столько денег, — сказал он. — Не просите меня больше писать письма. Если вы захотите проверить, что я написал, покажите письмо священнику. Я написал на латыни, так что священник сможет его прочитать.

— Я верю вам, Питер. Наши священники не любят латынь. И что может сделать Джон Джастин, даже если вы написали: «Убейте этого человека»? Со мной будут мои люди. А если бы их и не было, итальянец вряд ли причинил бы мне вред, если он хочет вновь увидеть вас живым.

— Капитан, наверное, находится на борту своего корабля, — заметил Пьер. — Если он узнает человека, укравшего ошейник, тому не поздоровится.

— Он не узнает. Я оставлю этого человека здесь. Я бы хотел, чтобы вы забыли об этом ошейнике, Питер. Повторяю, мы не грабители. Я бы вернул его сегодня, если бы не опасался понапрасну осложнить получение выкупа за вас. Даю вам слово, если хотите, в дополнение к обещанию моего благородного отца, что вам вернут ошейник вместе с вашим освобождением. На самом деле, — добавил он саркастически, — если это доставит вам удовольствие, я вам отдам его сейчас. Вы можете любоваться на него или надеть его на шею.