Наваждения - Макс Фрай

— Почему бы и нет, — зевнул Кофа. — Твой пример меня убедил, мальчик. Я, пожалуй, тоже попробую поспать. Если уж сон — что-то вроде входного билета, как утверждают наши хозяева, лучше бы расплатиться побыстрее.

Кажется, я спал без сновидений. Во всяком случае, у меня не осталось даже смутного ощущения: «Ведь было же что-то!» Я уже успел забыть, что так бывает.

Не знаю, как долго продолжалось это удовольствие, но полагаю, чертовски долго. Я проснулся с такой тяжелой головой, словно бы вчерашний вечер был посвящен исключительно дегустации спиртных напитков низкого качества. Тело ныло так, будто меня скатали в рулон и на несколько лет оставили лежать в таком состоянии.

— Не понравилось мне спать на новом месте! — громогласно пожаловался я.

— А мне понравилось, — отозвался Кофа откуда-то из дальнего конца огромной комнаты. — Так хорошо я не чувствовал себя даже в юности.

— Могу сказать о себе почти то же самое. Так паршиво я не чувствовал себя даже в юности! — мрачно усмехнулся я.

Потом дотянулся до своего лоохи и нашарил в кармане бутылочку с бальзамом Кахара. Признаться, я уже не мог припомнить, когда мне приходилось спасаться с его помощью не от обычной усталости, а от паскуднейшего состояния общей телесной паршивости. Труднее всего было смириться с неприятным открытием, что я до сих пор способен испытывать подобные ощущения.

— Не нравится мне все это! — резюмировал я.

Сделал хороший глоток бальзама, и жизнь снова показалась мне замечательной штукой. Но я по-прежнему был обижен на собственный организм. С чего бы эта сволочь решила испоганить мне превосходное утро в зачарованном городе?

— Не ной, сэр Макс, — добродушно проворчал Кофа. — Лучше добудь мне что-нибудь на завтрак. Я уже часа три как проснулся и до сих пор не обнаружил в этом доме ничего съедобного.

— Сейчас что-нибудь придумаем. Я и сам не отказался бы от чашки крепкого кофе. В кои-то веки он нужен мне не для удовольствия. Бальзам Кахара — отличная штука, но на сей раз его явно недостаточно.

— А что, и так бывает? — удивился Кофа. — Ну, значит, тебя действительно здорово скрутило.

— А когда это я ныл по пустякам?

— Не обижайся, сэр Макс, но, по-моему, как раз это ты делаешь регулярно.

Я не стал спорить. Отчаянно зевнул и спрятал руку в складках одеяла в надежде, что смогу побаловать своего спутника каким-нибудь заслуживающим внимания кулинарным шедевром. Надежда оправдалась — я добыл для него отличный сырный пирог. Мое настроение тут же заметно улучшилось. Немного пустяковых чудес для разминки — не худший способ начать день. Лишь бы продолжение вышло соответствующее.

— Пока ты дрых, я послал зов Джуффину, — с набитым ртом сообщил мне Кофа. — Мы славно поболтали. Кеттариец умирает от любопытства и, как я понимаю, от черной зависти… Знаешь, он настаивает, чтобы мы ни в коем случае здесь не задерживались. Джуффину почему-то кажется, что ты захочешь погостить в Черхавле подольше, но он категорически возражает против такой идеи.

— Странно. С чего он взял? Я не собирался долго здесь оставаться. Ни в коем случае. Все-таки шеф действительно умеет ошибаться, кто бы мог подумать!

— Вот и хорошо. Значит, мне не придется тебя уговаривать, — обрадовался Кофа. — Тогда нам следует пойти поискать этот самый Источник Боли, помыть там руки, и дело с концом!

— Идемте.

Я залпом допил свой кофе, закутался в лоохи, бросил последний взгляд на пестрых рыбок, деловито снующих в бассейне, и пошел к выходу. На лестнице я на мгновение притормозил и сказал вслух:

— Хорошо бы, чтобы на улице было утро. Раннее летнее утро, как бывает через полчаса после рассвета, ладно?

Мое желание было принято во внимание. На улице действительно было светло, хотя никакого солнца на небе так и не обнаружилось. Я огляделся и тихо вздохнул от восторга: мы с Кофой стояли на узкой, совершенно безлюдной улице, вымощенной мелкими, неровными синеватыми камешками. Высокие узкие дома из полупрозрачного лилового камня, больше похожие на смутный сон о готических храмах, чем на обыкновенные человеческие жилища, устремились ввысь, к светлому розовому небу. Здесь совсем не было деревьев. Вообще-то, я терпеть не могу улицы без деревьев, но в данном случае приходилось признать, что они оказались бы лишними в этом царстве теплого, почти живого камня.

— Как вы думаете, Кофа, эта Черхавла — настоящая? — спросил я.

— А мне-то откуда знать? И потом, какая разница? По мне, любая Черхавла — вполне настоящая, просто потому, что я ее вижу.

— Вы действительно очень мудрый человек, Кофа. А я вечно дергаюсь по пустякам.

— В твоем возрасте это нормально, — снисходительно улыбнулся он. — Ты мне лучше вот что скажи: как ты собираешься искать этот свой источник?

— Не знаю… Ну, просто пойдем куда глаза глядят. Я же хочу найти этот грешный источник, поэтому он просто обязан появиться на нашем пути. Время от времени я могу воздевать глаза к небу и громогласно сообщать, что я хочу найти Источник Боли, — если окажется, что простого желания недостаточно. Примитивная идея, согласен, но других у меня нет.

— Пока и не нужно. Вот если она не сработает, тогда придется поломать голову… Кстати, а почему бы нам не позвать на помощь этих милых людей, которые нас вчера встретили?

— Мне почему-то не хочется с ними общаться. Сам не знаю почему. Вчера все было так славно, а сегодня… Что-то не так. Наверное, я просто встал не с той ноги.

— А что, для тебя это важно? А с какой ноги ты обычно встаешь? — заинтересовался Кофа.

— Да нет, это не техника управления собой, а просто способ выражаться. Ну что, пошли? Поскольку мы оба не знаем, куда следует идти, предлагаю повернуть налево. Просто потому, что надо же куда-то повернуть.

— Логично, — совершенно серьезно согласился мой спутник.

Понятия не имею, как долго мы с Кофой болтались по пустынным переулкам Черхавлы. Чувства времени у меня отродясь не было, часов — тем более, а солнце решительно отказалось помогать нам ориентироваться в смутных координатах времени: оно вообще отсутствовало на небе. С одной стороны, я лишь однажды решил присесть на высокую ступеньку какого-то древнего крыльца, чтобы перевести дух, а заодно пошарить в Щели между Мирами и накормить Кофу, возмущенного полным отсутствием в Черхавле каких бы то ни было забегаловок. С другой стороны, я вполне способен бродить целый день, не чувствуя усталости — если прогулка мне нравится.

Когда ноги наконец возмутились и пригрозили мне, бессовестному эксплуататору, стачкой, мы с Кофой как раз обнаружили, что вышли к городской стене. При свете дня она была такой же прозрачно-лиловой, как очаровавшие меня каменные лабиринты Черхавлы. Вдалеке виднелся наш пузырь Буурахри.