Гавань Семи Ветров - Дмитрий Воронин

Да, это был металл — но не сталь. Может быть, что-то вроде титана… хотя скорее всего это было нечто принципиально иное. Легкие — в совокупности не более десяти килограммов, — они производили впечатление очень высокой надежности. Аккуратные, явно вышедшие не из-под молота кузнеца детали панциря закрывали тело целиком — а там, где разместить пластины оказалось невозможно, использовалась кольчужная сетка невероятно тонкого плетения. В целом Жаров был убежден — эти латы не могут являться продуктом средневекового общества, это высокая, очень высокая технология.

Теперь пришел черед шлема. Соратник с готовностью дал себя связать — пришлось разорвать один из мешков, который, будучи набит соломой, использовался рабами в качестве постели. Когда он был надежно скручен, Жаров, предварительно запасшись инструкциями, расстегнул ожерелье на шее пленника.

Оказалось, что все меры предосторожности были нелишними. Как только разомкнулась серебристая цепочка, тело связанного изогнулось, он отчаянно пытался освободиться — и только поняв всю невозможность этого, прекратил дергаться.

Осторожно расстегнув крепления, Денис снял с Соратника шлем. И замер…

Да, ЭТО, безусловно, не было человеком. По крайней мере в привычном смысле этого слова. Эльфы, с которыми Жарову встречаться приходилось, гномы, которых он никогда не видел, ньорк, вампиры и прочие создания, имеющие две ноги, две руки и одну голову, — все они, конечно, не были людьми, поэтому увиденное не стало шоком, скорее просто подтвердило подсознательное ощущение, возникшее тогда, у врат Усыпальницы.

Узкий нос начинался высоко над надбровными дугами, спускаясь к широкому, на пол-лица, безгубому рту. Никакой растительности на лице и на голове в целом не было — только ресницы вокруг глаз, жесткие, густые… Уши — почти слитые с черепом, крошечные, раза в три меньше, чем у человека. И глаза… глаза были самыми странными. Желтые, цвета золота, они имели узкий вертикальный зрачок… как у змеи. Но это лицо нельзя было назвать уродливым — напротив, в нем было какое-то особое обаяние, вызываемое, возможно, соразмерностью всех черт…

Аккуратно положив шлем на пол, Жаров снова взялся за цепочку. У него было немало вопросов, которые следовало бы задать этому существу, — тем более что сейчас ему необходимо было отправиться на поиски Таяны, а для этого нужны были сведения о лагере — об охране, о помещениях, где могут держать девушку, да мало ли еще о чем… Но он допустил ошибку — надо было действовать быстрее. Соратник, увидев, что бывший раб поворачивается к нему с серебристым шнурком в руках, сделал странное глотательное движение, издал короткий стон — и вдруг завалился набок. Денис бросился к нему, уже понимая всю необратимость случившегося — и верно. Соратник был мертв, убив себя каким-то неизвестным Жарову способом.

Вздохнув, Денис поднялся и взял шлем. Забрало оказалось сделанным не из того же материала, что и весь остальной доспех, хотя отличия и были едва заметны глазу. Он осторожно опустил шлем на голову — и даже не особо удивился, обнаружив, что прекрасно сквозь забрало видит. Как будто оно было сделано из стекла… пожалуй, этот материал и был похож на стекло с односторонней прозрачностью.

Застегнув крепления шлема, Денис пару раз подпрыгнул, проверяя, как сидит костюмчик. Было исключительно комфортно, внутренняя поверхность лат, покрытая чем-то мягким, то ли кожей, то ли резиной, то ли (откуда бы ему здесь взяться) каким-то пластиком, не раздражала тело…

Труп Соратника не спрятать… значит, скоро поднимется тревога. Что ж, какое-то время у него есть, и использовать его надо с толком.

Денис вышел из барака, стараясь двигаться медленно, вальяжно, как делали это все Соратники. Огляделся — вокруг было тихо. Ни одного Соратника и уж тем более ни одного раба. Жаров за прошедшие дни насмотрелся многого, увидев и такое, о чем даже предполагать не мог. Например, узнал, что огромные статуи, изображающие, очевидно, пресловутых Арианис и Бореалиса, были не вырублены из скального монолита, как он предполагал раньше. Несколько человек — если судить по длинным, до пят, балахонам, это были маги (Сикста тоже носила такое облачение) — целыми днями возились с огромной, локтей десять в длину и пять в ширину, лоханью. Туда укладывали куски камня — урдосского мрамора, как его называли, — и спустя несколько часов он превращался в густую вязкую массу. Эту массу передавали рабам, которые буквально лепили из нее статуи. Размягченный мрамор застывал быстро — один раз раб не успел освободить из вязкой пакости руку, и она была намертво схвачена камнем. На вопли несчастного о помощи пришли, как и следовало ожидать, все те же Соратники. Денис думал, что маги займутся размягчением камня снова, но Соратник прислал двух других рабов, которые кирками освободили своего менее удачливого собрата, при этом, похоже, раздробив ему кисть во многих местах. Сикста, осмотрев руку раба, лишь развела руками — и спустя несколько секунд равнодушного, покорного судьбе человека сбросили в отвал. Живого… он не сопротивлялся, его не пришлось даже тащить. Он шел к обрыву сам, и только у самого края инстинкт самосохранения на мгновение возобладал над магической властью ошейника. А потом бронированная перчатка Соратника сорвала тонкую цепочку, и раб, получив мощный толчок в спину, полетел вниз. Молча.

Большое двухэтажное здание, построенное из желтого песчаника, Денис знал. Там располагалась резиденция Главного смотрителя Галантора Сурлина, комнаты других Высших, а также покои двух десятков Соратников, которые присматривали за рабами. Статус Соратников понять было очень сложно. С одной стороны, это были воины — судя по тому, как беспечно вел себя ныне покойный охранник, не очень хорошие. Помимо великолепных доспехов, надо иметь еще что-то в голове… Высшие были людьми правящего класса, это было очевидно, им здесь подчинялись все, в том числе и Соратники — и в то же время даже сам Галантор, второе по значимости лицо на строительстве, и тот разговаривает с Соратниками с некоторой долей подобострастия и, отдавая какой-нибудь приказ (явно стараясь делать это пореже), всем своим видом словно извиняется за необходимость чего-то от Соратника требовать. А те, повинуясь, делают это неспешно, словно выполнение приказа — превеликое одолжение и этой стройке вообще, и Галантору в частности.

Если только Таяну не увезли отсюда, скорее всего она где-то в здании.

От лагеря до храма было недалеко — пешком минут десять. Почему лагерь не поставили прямо у входа? Может, господа Высшие не желали дышать пылью? Жаров при этой мысли почувствовал, что его душит кашель — в храме постоянно стояла завеса пыли, рабочие долбили свод и стены, шлифовали и полировали их, добиваясь идеально гладкой поверхности. Вряд ли в этой атмосфере человек мог продержаться слишком долго — месяц, два… а потом того и гляди кровью харкать начнет. Похоже, он и сам уже близок к этому состоянию.