Высокие маки - Луиза Бэгшоу

— Элизабет Сэвидж, я прилетел из Далласа только ради тебя. Я боролся, как лев, с отцом, чтобы он меня отпустил.

— Ну что ж, мне очень жаль, Джек, но я не просила…

— Элизабет… — Раздражение, с каким он резко оборвал ее, было хорошо знакомо. Джек Тэйлор нисколько не изменился. — Я здесь, в Британии, в Лондоне, я собираюсь с тобой встретиться. Если надо будет разбить палаточный лагерь на тротуаре у твоих дверей, я это сделаю. А теперь мне что — явиться и раскидать твою охрану? Или ты поступишь как леди?

— Леди в каком смысле? — Элизабет невольно хихикнула. — Джек, ты совершенно не переносишь отрицательных ответов. Правда?

— Да, правда, мэм. Виновен в предъявленном обвинении.

— Ну приходи ко мне домой. Эрлз-Корт, Уолгрэйв-роуд, двадцать четыре. Я буду там через сорок минут.. Но предупреждаю: я могу тебе уделить очень мало времени.

Джек улыбнулся, повесив трубку.

— Ну это мы еще посмотрим, дорогая, — сказал он.

Он нашел это место без проблем. Маленький аккуратный домик, запрятанный в укромном уголке прямо в центре города. Он напомнил ему их городской дом в Гринвич-Виллидж в штате Нью-Йорк, которым пользовалась мать, отправляясь за покупками. Ему вдруг пришло в голову, что никогда раньше он не видел, как живет Элизабет. Они всегда встречались на лыжне, в отелях или в гимнастических залах. Если не считать одного случая в Сассексе. Но то, что там произошло, вдруг показалось ему неверным и напрасным. Джек покачал головой, уверенно улыбаясь. Больше такого не будет. Теперь он собирается заново переписать книгу.

Он перемахнул через каменные ступеньки и дернул звонок.

— Эй, — сказала Элизабет, — за тобой что, черти гонятся?

— И тебе доброе утро, моя дорогая, — ответил Джек.

Внешне она стала другой. Совершенно другой. Не было прежней спортивной формы. Но все равно она очень красивая. Огонь соперничества потух в глазах, но она казалась собранной и сосредоточенной. Джек подумал: что это за новое место работы, «Высокие маки», сделавшее ее такой? Она была в приталенном брючном костюме пепельно-розового цвета, в светлых кожаных ботинках, блузке цвета слоновой кости, на руке золотой браслет.

Элизабет покрасила волосы и стала ослепительной блондинкой. Она явно затмевала Кдэрис Дэвлин и всех этих жеманных далласских красоток.

— Входи, — пригласила Элизабет.

Джек вошел в дом. Мебели мало, но вся очень элегантная. Несколько старых картин на стенах, ряды книг в кожаных переплетах. Нормальный беспорядок, но богатый.

— Очень мило. Отец дал тебе денег?

— Все, что ты видишь, я купила сама, — сказала она ровным голосом. — Мы с Тони расстались навсегда.

Джек подошел к дальней стене и стал рассматривать маленькую картину.

— Похоже на прерафаэлитов. Это что, Берн-Джонс?

— Да, я начала коллекционировать картины.

— Без помощи графа? Ну ладно, Элизабет. А где ты берешь такие деньги?

Джек уселся в простое на вид кресло, оказавшееся очень удобным. Должно быть, ортопедическое. Он еще раз оглядел комнату, на этот раз внимательнее. Конечно, всего немного, но все высшего качества и очень дорогое.

— Не могу поверить своим ушам, Джек. — Элизабет села напротив него и позволила себе говорить раздраженно. Это было просто. Гораздо легче, чем действительно вступить с ним в перебранку. Элизабет испытывала смутную радость, соединенную с болезненным дурным предчувствием. Она отчаянно не хотела, чтобы он уходил, и твердила себе, что надо взять себя в руки, но у нее плохо получалось. — Ты являешься сюда, вытаскиваешь меня с работы и спрашиваешь только о том, как я оплачиваю счета по убранству дома?

— А ты думаешь, я должен спрашивать о ноге?

— А разве нет? — вскинула брови Элизабет.

Он озадачил ее. Она ожидала увидеть запоздалые слезы, заламывание рук, а он шутит, задирает ее, будто ничего не случилось.

— Дорогая, но здесь нечего сказать. Ты же знаешь, как я сожалею. Я знаю, каково это.

— Да неужели?

— Да, — ласково сказал Джек. — Я лучше всех в мире знаю, что такое хотеть кататься и не иметь возможности.

Что это должно значить для тебя.

Элизабет отвела взгляд, боясь расплакаться. Он угадал. Только Джек и, может быть, еще Ганс понимают это по-настоящему. Она судорожно сглотнула, чтобы протолкнуть в горло подступивший комок.

— И еще, детка, подумай, что это значит для меня.

Ты не можешь кататься на лыжах, и мы не сумеем довести до конца наше пари. А было бы очень интересно.

Мы оба получили бы золото…

— Ты думаешь, я бы выиграла? — выпалила Элизабет и снова себя упрекнула. Совсем не это она хотела сказать.

— Да вне всяких сомнений. Иначе я не стал бы тогда с тобой спорить. Ты пришла бы ко мне в комнату и расплатилась. Вот был бы денек!

Элизабет вскочила на ноги и набросилась на него.

— Ради Бога! Джек! Я, черт побери, калека! Все, что ты можешь, — это прилететь сюда и отпускать сексуальные шуточки! Где ты был, когда мне нужен был друг?

Развлекался с Холл и Феррел? И со всеми твоими глупыми американскими потаскушками…

— Эй, эй! — Он вскочил и схватил ее за руки. — Ты знаешь, что я пытался к тебе пройти, я просил. Твой отец велел мне проваливать. И я с тех пор не был ни на одной вечеринке. Я получил медаль, улетел домой и старался забыть тебя.

— И не смог?

— Я здесь. Разве нет? И ты не калека, девочка. Ты стоишь, как статуя Свободы.

— Но я потеряла ногу, — пробормотала Элизабет. — У меня нога из пластика.

— Ну и что? Вовсе не твоя нога меня всегда интересовала.

— А как насчет Холли Феррел? Или Клэрис Дэвлин?

Джек отпустил руки Элизабет и взял ее лицо в ладони. Пальцем нежно обвел линию подбородка. Потом щеки. Прикосновения его действовали как электрический разряд. В животе у Элизабет все растаяло, ей страстно захотелось его.

— Тебе нужна правда? Или версия? Я сидел у себя в комнате и тосковал, как собака. Правда заключается в том, что я немного встречался с обеими. Я даже переспал с ними, злясь на тебя. Тебя ведь не было рядом. — И Джек добавил с обезоруживающей улыбкой:

— А потом я засел у себя в комнате и тосковал, как пес.

— Джек… Ничего не выйдет. Не получится.

— Не получится? Детка, ты ведь сама знаешь, мы никогда не пытались.

— А как же Сассекс?

— Ну это было неплохо для разогрева. Для разминки, — сказал Джек, потянувшись к ее шелковой блузке и начиная расстегивать пуговицы.

Элизабет понимала: надо оттолкнуть его, — но она не смогла. Было странное ощущение, как будто снится кошмар и ты не можешь пошевелиться. Только сейчас это не был кошмар.

— Но это не означает, что наши отношения, Джек…