Неверный - Тала Тоцка

— Почему ты плачешь?

Пожимаю плечами, пробую улыбнуться. Выходит херово. Зато получается сказать:

— Потому что у меня ты есть. Я же не знал…

Маленькие ладошки старательно трут мои небритые щеки, размазывая по коже соленые океанские брызги. Не могу больше сдерживаться, хватаю в обнимку своего ребенка вместе с Сониными ногами. И распадаюсь на части когда мою шею обнимают тонкие как веточки ручки.

Глава 42

Не знаю, сколько я так уже стою. Мне неудобно, руки Рустама крепко держат мои колени, обнимая нас с Майей.

Он прячет лицо в пушистой макушке дочки, и у меня не хватает духу оторвать их друг от друга. Я просто иду с ней в комплекте, поэтому молча стою.

Стараюсь ни на кого не смотреть, зато на нас все смотрят. Наверное, я бы все же предпочла знакомить отца с дочерью без свидетелей. Но мы здесь совсем по другому поводу, и появление высокого мужчины в белом халате вмиг напоминает о цели нашего визита.

Он входит в кабинет, Рустам отпускает мои ноги и пересаживается на корточки, продолжая держать Майю за маленькие плечики.

— Всем здравствуйте, а кто здесь Майя Дашкова? — мужчина с преувеличенным вниманием осматривает кабинет и как будто случайно останавливается на Майюше. — Это что тут у нас за принцесса появилась?

Моя девочка смущенно улыбается и прячется за Рустамом. Доктор складывает руки за спиной и наклоняется к малышке.

— Так это ты Майя, да? — и дождавшись несмелого кивка, поднимает глаза на меня. — А вы, я так понимаю, ее мама?

— Да, — подтверждаю, — я мама Майи, София.

Стараюсь не смотреть на Рустама, слишком сложно сохранять спокойствие в его присутствии. А держаться еще сложнее.

— Очень приятно. Я Астафьев Олег Матвеевич, лечащий врач Амира, — представляется мужчина и поворачивается к притихшим Руслану и Ди. — Думаю, вы можете прекратить поиск донора. У этой малышки с вашим сыном достаточно высокая совместимость. Все обнаруженные несовпадения незначительны. Можно начинать готовить мальчика к транспортировке и операции.

Диана замирает, поворачивается ко мне и смотрит с такой щемящей надеждой в глазах, что у меня у самой начинает болеть в груди.

— Это правда? — шепчет она почти беззвучно, но Астафьев читает по губам.

— Да, — кивает он, — и чем быстрее ваш сын окажется в выбранной вами клинике, тем быстрее будет проведена трансплантация. Начинайте готовить документы, и чем скорее, тем лучше. Костный мозг мы возьмем когда уже все будет готово, а пока девочку осмотрит педиатр.

Олег Матвеевич так спокоен, как будто речь идет о чем-то рядовом. К примеру, очередному забору крови. У меня вот мороз по коже идет, когда я представляю, что предстоит такому маленькому мальчику.

Но доктора наверное иначе все воспринимают, они привыкли к чужому горю. Это не бездушность, это профессионализм. Меня каждый раз трясет от банальной повышенной температуры у ребенка, и если бы наша семейный врач тряслась вместе со мной, я бы точно сошла с ума. А так ее спокойствие передается мне, и это только на пользу и мне, и моей малышке.

— Ну что, Майя, бери маму за руку и пойдем, — говорит Астафьев. — Врач тебя послушает и посмотрит горлышко. У тебя же ничего не болит?

Моя девочка мотает головой, подходит к Демиду и берет его за руку.

— Я с ним пойду, — заявляет доктору и задирает голову, глядя на Ольшанского снизу вверх. — Можно?

Демид от изумления округляет глаза, но самообладание возвращается к нему достаточно быстро.

— А как же, — он застегивает пиджак и сжимает маленькую ручку, — полетели, пчелка.

Они выходят из кабинета первыми, Астафьев кивком головы приглашает идти за ними и тоже уходит.

Я слишком внимательно его слушала, поэтому пропускаю момент, когда ко мне подлетает Ди и хватает за руку.

— Соня, — сипит она, — ты не представляешь, что ты для нас сделала. Просто не представляешь. Ты спасла нашего сына. Если бы не ты… Как мне тебя благодарить? Чем я смогу отплатить?

В ее глазах блестят слезы, а я не знаю, что сказать.

— Ничего не нужно, Ди, что ты выдумываешь, — пробую ее успокоить, но она вдруг наклоняется и пытается поцеловать мою руку. Отдергиваю руку как ужаленная.

— Ты с ума сошла, Ди! Что ты такое говоришь? Как ты можешь благодарить меня за ребенка? Я сама мама, я знаю, что это такое.

Диана рыдает, опускаясь на пол. Руслан бросается к жене.

— Ну что ты, родная, милая, моя, все будет хорошо, поверь мне. Теперь все обязательно будет хорошо. Наш сынок поправится.

Рус сам держится из последних сил. Очень больно видеть такого большого крепкого мужчину бессильным перед болезнью своего ребенка. Ребенка, которого они только сейчас обрели.

Бедные родители. Боюсь даже представить, как им обоим тяжело, какие чувства их переполняют. Я же чувствую себя полностью безоружной перед этим огромным горем.

Душа рвется на части, сердце обливается кровью от одной только мысли, что сейчас переживают они.