Дороги. Часть первая. - Йэнна Кристиана

– Пить хочешь?

Он сбегал к ручью, принес воды в плошке. Приподнял голову Ильгет и напоил ее.

– Арнис, – прошептала она, – иди в Сэнгар, слышишь? Иди в Сэнгар. Ты помнишь карту? Это почти прямо на север. Держись на север. Там наши, тебе кто-нибудь подскажет. Оставь меня где-нибудь здесь, я просто полежу, а потом, когда ты дойдешь... пусть они пришлют помощь, найдут меня... так будет лучше всего.

Арнис покачал головой.

– Нет, – сказал он, – пойдем вместе. В Сэнгар. Я донесу тебя.

– Мы оба погибнем... и ты тоже.

– Не говори глупостей, – сказал Арнис, – мы дойдем.

Он обтер ее лицо намоченным куском ткани.

– Так лучше?

– Да... спасибо. Арнис... я не хочу, чтобы ты... из-за меня.

– Иль, все хорошо. Мы все хорошо сделали. Ты выполнила задачу. Мы с тобой взорвали фабрику. Теперь нам только выжить, дойти. Все будет хорошо, поверь мне. Ты мне веришь?

– Да, – прошептала она.

– Все будет хорошо, маленькая. Теперь потерпи немного.

Арнис поднял Ильгет за подмышки. Она терпела, хотя на лбу выступили капельки пота, только однажды, когда он неловко ее встряхнул, вырвался стон. Арнис положил ее на плечо, прижал к себе осторожно, чтобы не задевать рану. Ничего, не так уж тяжело. Идти можно.

Ильгет скоро потеряла сознание. Оно и к лучшему, думал Арнис, не так больно ей будет... девочке моей. Он шел, стараясь, чтобы солнце било в левую щеку, на север, приблизительно выбирая направление. Пот заливал глаза, Арнис временами останавливался, обтирал пот свисающим рукавом куртки, шел дальше. В глазах темнело, и временами идти казалось невыносимым... Невозможным. Усталость валила с ног. Но уйти нужно как можно дальше. Дальше, чтобы не нашли дэггеры или какие-нибудь дэски, ведь наверное, еще отряд пошлют, чтобы выяснить, что все-таки произошло с фабрикой.

Он уже никуда не шел, он отыскал убежище под нависшим берегом ручья, положил Ильгет на куртку, закутав сверху другой, своей. Повязка уже вся намокла от крови, Арнис решил, что поменяет ее утром, не в темноте же возиться... Ильгет не стонала, лежала молча, дыша сквозь сомкнутые зубы. Тихо шелестел ручей, и сверху, сквозь листву просвечивал бледный, похожий на Бетрис лик Феары и маленький злой красноватый Агрид.

Есть не хотелось совершенно. Арнис уже напился из ручья и напоил Ильгет. Но все-таки нужно было поесть, и он достал лепешку, выбрав не совсем еще засохшую.

– Иль... солнышко мое... поешь немного.

– Не... не хочу, – жалобно сказала она. Арнис мысленно согласился, может быть, и правда, не стоит. Если начнется перитонит... хотя он, скорее всего, и так начнется, если только задета брюшина. При этой мысли его самого затошнило, но он вонзил зубы в лепешку. Завтра идти еще целый день. Усталость была просто фантастической. Казалось, утро – когда Арнис еще не увидел Ильгет, когда сидел в трапезной, полный предчувствия боя – утро это было много лет назад. Да, за этот день он постарел на много лет...

Арнис лег на землю, рядом с Ильгет. Холод сразу сковал его, но что же тут поделаешь. Иль гораздо хуже. Он коснулся ее лба рукой.

– Иль, ты сможешь заснуть? Поспи.

– Я... попробую, – тихо ответила она, – Арнис. Ты не обращай внимания, спи сам. Тебе ведь тяжело.

Арнис почувствовал комок, подкативший к горлу. Погладил Ильгет по голове.

– Радость моя, – прошептал он, – больно тебе.

– Ничего, Арнис, – ответила она, – мы ведь знали, что так будет.

На следующий день Ильгет стало заметно хуже. Весь день она не произнесла ни слова, даже и тогда,когда Арнис отдыхал. Он стал отдыхать чаще, не ради себя даже, а ради Ильгет, которой причиняло боль каждое лишнее движение. И все же надо было идти, так мало надежды на то, что их разыщут с воздуха, надо прийти в Сэнгар, и там – свои, там лекарства и связь с орбитой, Ильгет заберут, спасут... Только бы она дожила.

В полдень он встретил отряд дэсков, человек семь. Он положил Ильгет на землю, лихорадочно придумывая легенду, но объясняться не пришлось, дэски сразу атаковали – так они и захватывали рабов. Арнис молча, с диким ожесточением, стал драться, Ильгет лежала за его спиной, и через какое-то время все дэски валялись, сбитые с ног уДарами электрохлыста. Надо было убить врагов, потому что иначе они очнутся и пойдут по следу, и скорее всего, их будет больше. Убивать уже не хотелось, Арниса тошнило от запаха крови. Он попробовал восстановить в памяти Антленара, как тот выглядел перед смертью, но даже и это не помогло. Он оглянулся на Ильгет, ничком лежащую на земле, ее искаженное болью лицо. Нет, не появлялась злость. Тогда он просто вынул кинжал и, стиснув зубы, стал убивать дэсков, лежащих без сознания, одного за другим, погружая нож глубоко в сердце.

Потом он шел дальше. Теперь в голову пришли молитвы, он начал молиться Богу, хотя и страшно это было, столько крови на руках, казалось, весь мир заполнен кровью только что убитых им людей, и что самое жуткое, даже и раскаяния в этом Арнис не чувствовал, не знал просто, как можно было поступить иначе, но невозможно представить, что Бог принял бы его – таким... Такому, как я – место в аду, да я и есть в аду, вдруг понял Арнис, вот это – все вокруг – и есть ад, Ильгет у меня на руках умирает, ей нестерпимо плохо, и все это по моей вине, если бы не я... Господи, от скольких мук она бы избавилась, если бы не встретилась со мной. И вот теперь опять... почему именно ей такое, за что?

Это и есть ад. И неужели так будет вечно?

На этот раз Арнис нашел скирду сена, неподалеку было селение, даже лай собак слышен, и пруд, грязный, наверное, но Бог с ним, дальше искать воду уже невозможно. Ильгет лежала на правом боку. Повязку Арнис поменял с утра (Ильгет потеряла сознание от невыносимой боли), и теперь свежая тоже пропиталась, но уже не кровью, а чем-то желто-коричневым, и это было еще хуже. Теперь Ильгет уже не жаловалась на холод, наоборот, сбросила куртку, которой Арнис попытался ее закутать. Она вся была горячая, лоб мокрый от пота, и в помутневших глазах застыло страдание. Она тяжело дышала и часто просила пить, Арнис и не знал, можно ли ей пить вообще, но давал сомнительную воду из пруда. Около полуночи (деревня уже затихла) он в очередной раз выбрался из скирды, дошел до пруда, набрал воды, пальцем проверил, нет ли головастиков. Ночь лежала вокруг, до невозможности прекрасная светлая ночь, и две луны в небе, красноватая, затененная с краю и полная белая, и звездное великолепие, все бриллианты, все цепочки и россыпи, весь блеск Вселенной, и тихо звенели цикады, побрякивали дальние колокольчики пасущегося скота, и шелестели степные травы. И запахи, запахи поднимались из травы, кружа голову, вот так лежать бы в траве и смотреть в небо, и забыть обо всем... Арнис дошел до скирды, вскарабкался, добрался до Ильгет, свернувшейся на куртке, приподнял ее голову и напоил холодной водой. Ильгет выпила, и в ту же секунду у нее вырвался стон, такой жалобный, что Арнис едва не заплакал. Ильгет тут же замолчала.

Арнис положил одну руку ей под щеку, второй погладил по голове.

– Арнис... – сказала она вдруг удивительно ясным голосом, – когда я... если я умру... пусть там отец Маркус по мне отслужит, хорошо?

– Да, конечно, – ответил Арнис, – но ты не умрешь. Не умирай, пожалуйста, слышишь?

Он все-таки заплакал, слезы покатились по щекам.

– Не умирай, живи, Иль, пожалуйста, все, что угодно, только живи. Я ведь люблю тебя, Иль. Я без тебя не смогу жить. Ты радость моя единственная... звезда моя, жизнь моя. Пожалуйста, Иль, пожалей меня, я знаю, что тебе тяжело, но потерпи еще немного, не умирай!

Ильгет молчала, тяжело дыша.

– Родная моя, – он взял ее руку, тонкую, почти невесомую кисть, поцеловал, – послушай меня, милая. Закрой глазки и поспи. Все пройдет. Поверь мне, все пройдет, все будет хорошо. Мы с тобой будем в Коринте, на набережную пойдем. Ты забудешь о боли. Тебе будет легко, хорошо. Мы будем мороженое есть... песни будем петь, танцевать, там люди, там все хорошие, ты только вспомни, как там хорошо. Солнце мое...

– Арнис, – прошептала она, – ты знаешь... я тебя тоже люблю.

– Ты поспи, Иль, попробуй заснуть, а я посижу рядом, вот так, – он сжал в своих ладонях ее горячую узкую кисть, – я подержу тебя за руку. Все будет хорошо...

И на следующий день он шел, из последних сил прижимая к себе Ильгет, а она металась в жару, она умирала и ничего уже не говорила. Дорога была безлюдна, а он мечтал угнать аганка, если попадутся всадники, а еще лучше вместе с телегой, может быть, тогда он успеет довезти Ильгет до Сэнгара. Но как назло, не было по дороге ни одной деревни, ни постоялого двора, и верховые не попадались. Весь день он шел через леса, пересек по дороге небольшой горный хребет, да и ночлег, похоже, предстояло искать где-то в чаще.

Ему страшно было подумать – искать ночлег. Казалось, что эту ночь Ильгет не пережить. Сегодня она ни разу не приходила в сознание.