Странный дом - Николай Иванович Леонов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Дверь соседнего кабинета отворилась, в коридор вышла Виктория Сергеевна.
– Лев Иванович, – широко улыбнулась она. – А я рядом была. Давно ждете?
– Не очень.
– А что же Стас? Не смог приехать? – спросила она, открывая дверь ключом.
– Он сейчас подойдет, – пообещал Гуров. – Вы, кстати, на телефонные звонки не отвечали.
Виктория Сергеевна открыла дверь.
– Мобильник на зарядке и в беззвучном режиме. Не ношу его с собой, если выхожу из кабинета на пять минут. Тут стены тонкие, из любого места можно услышать и вернуться.
В коридоре показался Стас. При виде Кораблевой он расплылся с улыбке. Она подождала, пока он и Гуров войдут в кабинет, и зашла следом.
– Присаживайтесь, – пригласила Виктория Сергеевна, указав на два кресла, разделенные лакированным журнальным столиком, на котором стояла ваза с крепкими зелеными яблоками. – Угощайтесь. Я сейчас.
Стас взял яблоко, подбросил его на ладони и, подумав, спрятал в карман.
Виктория Сергеевна выдвинула ящик стола и достала из него две фотографии. Одну протянула Льву Ивановичу, а другую отдала Стасу.
– Оригинал у автора. Он принес мне копию, а я сделала вторую, чтобы вам было удобно. Оба снимка идентичны.
Фото было сделано в темное время суток. На фотографии была запечатлена детская игровая площадка. Качели, песочница, лавочки – они были хорошо видны. Возле песочницы Лев Иванович увидел человека, сидящего на корточках.
– На нем синяя куртка, – сказал Гуров. – Хоть и темно вокруг, но какой-то свет все-таки на него попал… А в песочнице… не понимаю. Собака там, что ли?
– Там ребенок, Лева, – произнес Стас.
Гуров протер глаза, но лучше видеть не стал. Очков с собой у него не было, а те, которые он завел для чтения, благополучно отдыхали в кабинете на Петровке.
– Ребенок в оранжевом комбинезоне и желтой шапке, – добавила Виктория Сергеевна. – Освещение плохое, ночь на улице, но я специально ходила к нашему программисту, чтобы он подтвердил мою догадку. Он наложил на фото несколько фильтров. Конечно, это несерьезно, скажете вы…
– Да нет, еще как серьезно, – отозвался Гуров. – По приметам это Степа Долецкий.
– Живой и невредимый, – подтвердила Кораблева.
– Фото трехдневной давности, – напомнил Гуров. – Мы не знаем, жив ли мальчик.
Виктория Сергеевна нервно поправила волосы.
– Его похитили, а через несколько часов вывели гулять? – удивился Стас.
– Его вывели на прогулку рядом с домом, где он жил. Эта площадка находится рядом с ним.
– Узнал я эту площадку, – потер подбородок Стас. – Сколько километров вокруг нее нарезал – это же уму немыслимо. А что там в такое время делает ребенок? Темнота же, холодно. А он в песочнице ковыряется. И почему он вообще там в такое время? И почему именно в этом месте?
Виктория Сергеевна села за стол, немного подумала и попросила у Гурова сигарету.
– Тот, кто сделал эту фотографию, сказал, что снимал в пять часов утра, – сообщила она, прикурив.
– После того как все угомонились, а полиция уехала, – сообразил Гуров.
– Да. Самое время, чтобы свести количество прохожих к минимуму. В это время мало кто будет смотреть в окно, а если и заметит, то вряд ли подумает, что это похищенный малыш, потому что слух о преступлении не успел разлететься.
Гуров всматривался в фото, пытаясь разобрать мелкие детали, но вскоре понял, что физиология собственного организма медленно, но верно побеждает. Зрение необратимо портилось, и он ничего не мог толком разобрать.
– Лев Иванович, у меня очки есть, – сказала Кораблева. – Правда, они только для чтения, и я ими редко пользуюсь. Дать?
– Давайте, – сдался Гуров. – Тоже такими пользуюсь, но с собой их нет.
Он вдруг почувствовал неприятную головную боль. Ощущения были паршивыми. Голова не то чтобы болела, но словно наполнилась дымом, а дым этот имел цвет – глубокий, густой маренго. В кабинете резко стало жарко, лоб покрылся испариной. К этим радостям добавилась еще одна – на Льва Ивановича неожиданно накатило раздражение, и он также не понимал, чем именно оно было вызвано. Он взглянул на Стаса. Тот рассматривал фотографию, положив ногу на ногу, и в голове Гурова мелькнула мысль о том, что он не должен сидеть в такой вальяжной позе. Его вид был неприятен, даже раздражал. Звук мотора проехавшей под окном машины показался слишком громким, а сама машина ехала слишком медленно.
Виктория Сергеевна протянула ему очки в ярко-красной оправе. Лев Иванович надел их и поднес снимок к глазам. А потом понял, что все равно ничего толком не видит.
– Я выйду на минуту, – сказал он.
– Конечно, – с тревогой в голосе ответила Кораблева.
Стас вопросительно посмотрел на Гурова и промолчал. Выходя из кабинета, Лев Иванович спиной чувствовал, что ему смотрят вслед.
Он вышел на воздух и сразу выделил участок, где его никто не потревожит в ближайшие пять минут. Засунув руки в карманы, он двинулся к ограде, на ходу крутя шеей. Такая разминка показалась ему нужной и важной. Легче не становилось, но он предпочел пройтись вместо того, чтобы сидеть в душном кабинете, и надеялся, что вот-вот испытает облегчение.
Перед глазами всплыла недавняя фотография. Несомненно, в объектив фотоаппарата попал тот самый человек, который подбросил записку Долецкому. Скорее всего, спрятанная в подъезде шапочка и записка в почтовом ящике, которую нашла Александра, тоже его рук дело.
«Но с какой целью ты это делаешь? – задумался Лев Иванович. – Чего ты хочешь, сволочь? Если не денег, то чего? Добиваешься, чтобы люди сошли с ума? Тебе почти удалось. Тебе удалось даже полицию обвести вокруг пальца. Но это пока что. Это не навсегда. Ты только ребенка не трогай, это главное. Но если же ты посмел, то лучше беги. А я уж…»
Он осторожно вздохнул, прислушиваясь к ощущениям, и понял, что его отпускает. Гуров покурил, потом постоял еще немного и пошел обратно.
Как только Лев Иванович увидел парня, который делал ночные фото, он понял, что Земля не только круглая, но еще и очень маленькая. Перед ним стоял тот самый молодой человек, который снимал видео в ночь преступления. Тогда Гуров здорово на него наехал и уж не думал, что им придется увидеться снова.
Парень сыщика тоже узнал. Его лицо на мгновение скривилось, после чего сменилось скучающим выражением.
– Гуров Лев Иванович.
– Ежов Артем Дмитриевич, – представился парень.
Сидел он на месте Льва Ивановича. Ему даже в голову не пришло, что он занял
