Нашествие чужих: ззаговор против Империи - Валерий Шамбаров

По соглашениям, которые удалось достичь Юденичу с союзниками и эстонцами, белые войска наносили главный удар. А второстепенные участки занимали эстонские части. На эстонцев возлагались и переговоры с гарнизоном форта Красная Горка, где солдаты опять проявляли колебания, выражали готовность перейти на сторону белых. Приморский же фланг должен был прикрывать английский флот. Но никаких переговоров с Красной Горкой эстонцы даже не начали. Мало того, в решающий момент эстонских частей на фронте вообще не оказалось. Они ушли. И британские корабли не появились[395].

А Троцкий с поразительной «прозорливостью» направил прибывающие свежие дивизии именно на оголившиеся участки. Приказал высадить в тылу Юденича морские десанты. И белая армия, попав почти в полное окружение, покатилась назад. Причину предательства правительство Эстонии совсем не скрывало. Заявляло:

«Было бы непростительной глупостью со стороны эстонского народа, если бы он сделал это»

(т. е. помог бы белогвардейцам победить)[396]. Кроме того, эстонский премьер Тениссон и министр иностранных дел Бирк в меморандуме от 16 декабря 1919 г. проговорились:

«…Два месяца тому назад Советское правительство сделало эстонскому правительству мирное предложение, открыто заявляя, что готово признать самостоятельность и автономию Эстонии и отказаться от всяческих наступательных действий против нее»[397].

Таким образом, как раз в октябре, как раз в разгар боев за Петроград, начались закулисные переговоры.

А в ноябре, когда разбитые остатки армии Юденича откатились на территорию Эстонии вместе с толпами гражданских беженцев, их стали разоружать и загонять в лагеря. Очевидец писал:

«Русских начали убивать на улицах, запирать в тюрьмы и в концлагеря, вообще притеснять всеми способами. С беженцами из Петроградской губернии, число коих было более 10 тысяч, обращались хуже, чем со скотом. Их заставляли сутками лежать при трескучем морозе на шпалах железной дороги. Масса детей и женщин умерло. Все переболели сыпным тифом. Средств дезинфекции не было. Врачи и сестры при таких условиях также заражались и умирали. Вообще картина бедствия такова, что если бы это случилось с армянами, а не с русскими, то вся Европа содрогнулась бы от ужаса»[398].

Зимой держали людей за колючей проволокой под открытым небом. Не кормили. Гоняли на каторжные работы. Тысячи погибли.

А официальный Таллин в упомянутом меморандуме от 16 декабря нагло заявлял:

«Эстонские военные и гражданские власти делают все, что они считают возможным и нужным делать. Им совершенно невозможно снабжать русские части… одеждой, так как Эстонское правительство не имеет ее в достаточном количестве. Сверх того, Северо-Западная армия была богато снабжена продовольствием и обмундированием… Принимая во внимание свой малый запас продовольствия, Эстонское правительство не может допустить, чтобы столь большие массы кормились, не давая в обмен своей работы…»[399].

Все это происходило при полном попустительстве Антанты. А Троцкий за оказанные услуги щедро расплатился. 5 декабря с Эстонией было заключено перемирие, а 2 февраля — Тартусский договор, по которому эстонцам впридачу к их национальной территории отдали 1 тысячу кв. км русских земель.

Предательство разыгрывалось и на Востоке. С июля 1919 г. Яков Шифф, в качестве «почетного советника» Русского информационного бюро вдруг стал заявлять, что «на территории, которую контролирует Омское правительство, существуют мягко говоря неблагоприятные условия для евреев». Предложил директору бюро Заку «передать слово предупреждения» для «друзей в Сибири». А в конце 1919 г. Шифф уже прямо обвинил, что «Колчак занимает антисемитскую позицию», и имеются доказательства, «что на всей территории, находящейся под контролем режима Колчака, совершаются самые жестокие и зверские убийства в отношении еврейского населения. Эти чудовищные деяния совершаются по прямым приказам военного начальства». От такого заявления опешил даже Зак, да и вообще история умалчивает, откуда же взялось в Сибири «еврейское население»? Но подобные высказывания стали сигналом для всех закулисных сил — игры с Колчаком пора кончать.

Против Верховного правителя при участии представителей Антанты стали создаваться заговоры. Но у него еще оставалось кое-что, весьма соблазнительное для союзников. Изрядная часть золотого запаса России. И перед падением Омска к нему явились в полном составе главы военных и дипломатических миссий Антанты, потребовав передать золото «на хранение» иностранным державам. Адмирал отказался. Ответил, что золото принадлежит не ему, а России. Тем самым он подписал себе смертный приговор.

Чехословацкие части, размещенные по Транссибирской железной дороге и подчиненные французскому генералу Жанену, захватили магистраль. 18 ноября генерал Сыровой отдал по чешским войскам приказ «Наши интересы выше всех остальных». Предписывалось остановить отправку русских эшелонов и не пропускать их, пока не проедут все части чехов со своим «имуществом». Действия союзников сразу вылились в откровенные бесчинства. Поезда с беженцами и ранеными останавливали, загоняли в тупики и отбирали у них паровозы. 121 эшелон — все битком набитые людьми, встали на путях обездвиженные. У тех, кто застрял на крупных станциях, еще были шансы выжить. А те, чьи паровозы отцепили на глухих полустанках и разъездах посреди тайги, оказались обречены на замерзание и смерть от голода и тифа. Вымирали целые вагоны и эшелоны, превращаясь в братские могилы.

Остатки колчаковских войск чехи на железную дорогу не пускали, и разгромленные части с обозами беженцев — за каждой дивизией тащилось 4–5 тыс. телег, двинулись по старому Сибирскому тракту. Пешком, на санях, подводах, 2 тысячи километров в зимние морозы. Шли и ехали, пробиваясь сквозь снежные заносы и пургу, массами погибая от тифа, обмораживаясь и замерзая. У поезда Верховного правителя тоже отцепили паровоз, и он застрял в Верхнеудинске, лишенный связи с внешним миром, оторванный от рычагов управления и от своих войск.

А тем временем в Иркутске при участии главы союзных миссий Жанена прошли переговоры с «демократами» и большевиками. На этих встречах было сформировано подобие нового «правительства», Политцентр. Который поднял восстание. И союзники продали Колчака. Вынудили его отречься от поста Верховного Правителя, гарантируя, что он будет взят под международную охрану и сможет частным лицом выехать за рубеж. После чего «международная охрана» из чехов выдала его Политцентру. На смерть. За такую цену чехи и другие представители Антанты получили возможность беспрепятственно выехать из Сибири и вывезти многие эшелоны награбленного барахла. Хотели под шумок и золотой запас прихватить, да не получилось. Партизаны не позволили, отобрали.

Ну а на Юге шельмовали Деникина. Навязывали проекты кабальных концессий, однако Антон Иванович такие поползновения отвергал. Когда белогвардейцы разгромили красных на Северном Кавказе, англичане послали с Каспия десантный отряд, чтобы захватить Грозный и нефтяные месторождения. Этого тоже не позволили сделать, направленная Деникиным конница опередила союзников. Державы Антанты взяли под покровительство враждебную русским Грузию, другие закавказские республики. Исподтишка поддерживали «Горскую республику» в Дагестане. Когда в Чечне поднял против белых восстание Узун-Хаджи, провозгласив «шариатскую монархию», он также стал получать поддержку Запада через Грузию и Азербайджан. А в результате этих интриг во время наступления на Москву Деникину пришлось отвлекать значительные силы против Чечни и для прикрытия грузинской границы.

Естественным союзником белогвардейцев казалась Польша, имевшая вторую по численности армию в Европе (после большевиков) и воевавшая с Советами. И Деникин относился к ней как к союзнице. Отправил на родину польскую бригаду, сражавшуюся в рядах его армии, белые власти помогали вернуться домой польским беженцам и пленным. Учитывался «союз» и при планировании операций. Частью сил был нанесен удар на Киев, чтобы соединиться с поляками, открыть железнодорожное сообщение с Европой. И при наступлении на Москву основные силы сосредотачивались на западном фланге.

Ан не тут-то было! Все послания Деникина в Варшаву остались без ответа. Его представитель полковник Долинский, направленный в Польшу, под предлогом формальных недочетов в документах не был принят правительством и подвергался всяческим унижениям. Прибывшая к Деникину из Варшавы миссия Карницкого выдвигала территориальные претензии, демонстрировала карты «земель польского расселения» от Риги до Киева и Одессы, но от переговоров о совместных действиях уклонялась. А масон Пилсудский откровенно заявлял английскому генералу Бриггсу, что ему «не с кем разговаривать, так как и Колчак, и Деникин — реакционеры и империалисты». Когда же Добровольческая армия взяла Орел и рвалась к Туле, поляки… заключили с красными перемирие. Троцкий смог снять с польского фронта и перебросить против Деникина 43 тыс. штыков и сабель. Красные войска спокойно развернулись к полякам тылом и повели наступление на Киев и Чернигов, выходя в тыл ударной группировке белогвардейцев…[400]