Подарок для Повелителя (1-3) - Нюрра

Повелитель на мое своеволие закрыл глаза и ко всем моим выкрутасам отнесся более чем снисходительно, но свою часть договора я не выполнил, неудивительно, что судьба восстановила справедливость, дав возможность прочувствовать на своей шкуре все, от чего меня в тот раз избавили.

При мне теперь практически неотлучно дежурил Дайанир или его помощник, впрочем, удивляться этому или пугаться сил у меня не было — слишком тяжело отходило обезболивающее заклинание. Каково бы мне пришлось в тот раз, когда переломов было гораздо больше, я старался не думать, но в голове упорно билась мысль, что больше никто не предложит одним махом избавить меня от боли. А я бы сейчас согласился на многое — хваленая гордость как всегда предусмотрительно ретировалась, выжидая более благоприятной обстановки, чтобы вновь вылезти на свет, когда слабое тело не будет мешать ей проявлять себя во всей красе.

Так и не снятые с меня наручники почти не вызвали внутреннего протеста, хотя я почему-то думал, что вместе с обезболиванием избавлюсь и от оков. Тщетно пытался воскресить в памяти, что мне про них говорил Повелитель, но кроме того, что это для моего же блага, так ничего и не вспомнил. И уточнить ведь не у кого, не у Дайанира же спрашивать, когда тут же крутится его помощник и еще кто-нибудь из охраны, а Повелитель ко мне больше не заглядывает — в последний раз я его видел, когда снимали обезболивание.

Через два дня мутить меня перестало, и если лишний раз не тревожить переломанную руку и ребра, то состояние с натяжкой можно было признать удовлетворительным. Дайанир все же сделал невозможное — без всякой магии вылечил бронхит меньше чем за неделю, чем неизмеримо облегчил мне жизнь. Только вот стоило мне немножко прийти в себя, как Дайанир снова стал появляться всего два раза в день. Как выяснилось, у него были лекции в Академии, а "его лоботрясы" и так слишком долго прохлаждались без дела.

— Ну вот, я тебе план учебный срываю, — виновато пробормотал я. Дело ведь не в том, что действительно помешал Дайаниру, просто он знал обо мне почти все, а вот я так и не удосужился хоть что-то выяснить о своем друге. — Возьмешь меня с собой как-нибудь? — Дайанир скептически вздернул бровь. — Ну, пожалуйста, я не буду тебе мешать, я у Повелителя сам отпрошусь, ты не думай.

— Вообще-то детям в Академии делать нечего… — задумчиво протянул Дайанир, но потом все же сжалился надо мной. — Но не смею отказывать Вашему Высочеству. Поправишься к сессии, возьму тебя на экзамены — это гораздо интересней. А что надо делать, чтобы поправиться быстрее, ты и сам прекрасно знаешь.

— Лежать и лишний раз не дергаться.

Дайанир усмехнулся, подтверждая мои слова. Так толком и не сказал мне, что с моей семьей — отец жив-здоров, а подробнее выяснять ему было некогда; как только, узнает, что-то стоящее моего внимания, тут же сообщит. Что ж, такое умалчивание только подтверждает слова Главного Мыша — Дайанир просто не хочет лишний раз травмировать "неокрепшую детскую психику". А зря… Зная, что никому больше не нужен, легче расстаться с прошлым, и лучше уж обрубить одним ударом, чем медленно рвать по ниточке…

Повелитель.

Меня резко выдернуло из сна, и я тут же подскочил в кресле: как я мог заснуть во время передачи энергии?! Неслышно подошел к кровати, на которой беспокойно разметался эльфенок. Подняв сползшее на пол одеяло, я осторожно укрыл его. Чуть слышный стон сорвался с его губ — снится кошмар или он просто сквозь сон ощущает чужое присутствие? Я зашептал заклинание, должное подарить спокойную ночь без грез, но братишка нервно дернулся и что-то неразборчиво забормотал.

— Тшшш, — подул в лицо, заканчивая творить магию.

От моих манипуляций стало только хуже — всхлипнув, Иллирэн заговорил быстрее, громче и еще неразборчивей. Разбудить? Еще одно заклинание? Секундное промедление решило все: что же ему такое снится, если он кричит во сне?

— Иллирэн, — осторожно тронул за плечо, — Иллирэн, проснись.

Резко открыв глаза, он дернулся в сторону, сбрасывая мою руку, и, лихорадочным движением нащупав браслет, попытался его стащить. Было видно, что дерганые движения причиняют ему боль, но Иллирэн, пытаясь избавиться от наручников, не обращал ни на что внимания. Крепко схватив за руки, прижал забившегося брата к кровати, тщетно пытаясь пробиться к его разуму. Но как бы я не старался, наталкивался лишь на безумие вперемежку с отчаяньем.

— Нет. Нет. Нет… — как заводной — одно и то же слово без проблеска сознания в широко распахнутых глазах.

Пара ударов по щекам, и брат наконец затих, уставившись бездумным взглядом куда-то сквозь меня. Включил ночник и осторожно усадил Иллирэна, подсунув побольше подушек под спину. Нельзя ему сейчас спать — снова ведь провалится в кошмар, который и так-то не спешит его отпускать.

— Иллирэн? Это всего лишь сон, все будет хорошо…

— Сон? — растерянно повторил брат. Краски медленно, словно нехотя, возвращались на его лицо, а вместе с ними слабая вымученная улыбка.

Были ли это слезы облегчения — я не знал. Ровно как и не знал, что делать в такой ситуации, что говорить, да и надо ли? Тем более, сам Иллирэн, кажется, не замечал мокрых дорожек, расчертивших щеки.

— Почему ты тогда не казнил меня? — Как удар под дых. Он ждал, и, судя по лихорадочному блеску глаз, ему не все равно, каков будет ответ. Но что сказать, если я сам не могу толком понять, что меня тогда остановило?

— Ты не похож на убийцу.

— Если поверил Дагмару, что я не убивал, — Иллирэн поднял на меня больные глаза, — почему не отпустил? Я же тебе был совсем не нужен.

— Я… — Уже думал над этим всем, не мог не думать. Целых полгода продержал собственного спасителя в рабстве… Гнал такие мысли, снова и снова возвращался к ним, и все равно оказался не готов к обвинениям, брошенным в лицо. Не смог выдержать взгляда, отвел глаза. — Если ты когда-нибудь сможешь, прости меня.

— Простить?

Смех острым лезвием резанул по сердцу, ударил наотмашь, разбивая губы в кровь — хотя, быть может, я просто прокусил губу. С грохотом поднялись щиты, сдерживающие всколыхнувшуюся силу.

— Простить? Знаешь, я даже благодарен тебе за встречу с Дагмаром… — недобрый, злой огонек полыхнул в его взгляде, — а то так бы и сдох убийцей.

— Что? — не удержавшись, наклонился к нему, пытаясь заглянуть в глаза, но в них уже не было прежнего безумия, только усталость.

— И сейчас поверил, а тогда… до последнего хотел верить, что это всего лишь кошмар, что еще чуть-чуть и проснусь… Я убивал, изощренно, наслаждаясь чужой болью. Сколько бы потом не твердил, что кошмар, просто дурной сон… только вот проснуться до сих пор не могу. — Он замолчал и, когда давящая тишина стала совсем невыносимой, чуть слышно продолжил. — Кровь была везде: пятна на одежде, багровые полоски под ногтями, запекшиеся потеки на лезвии ножа, металлический привкус во рту. У меня не хватило смелости вернуться туда, чтобы своими глазами увидеть, что я натворил… Все так просто: несколько капель в чай — ни вкуса, ни запаха — и ты уже не понимаешь, где реальность, а где видения. Просто друг решил, что нехорошо, когда от компании откалываются. Можно подумать, я эльфов не видел? Что мне на них смотреть… А он — подмешал наркоты, потащил с собой… Что там дальше происходило? Я помнил только крики, кровь… — о, тогда мне это доставляло удовольствие. А когда кровавая пелена спала, ничего не изменилось: повсюду кровь и крики тех, кто забрел спозаранку на ту поляну. И мой, когда понял, кто убийца. Пока с Дагмаром и Седриком не встретился, так и думал, что я тоже…